«О вечной памяти…»

Давно Вам не писал, Владимир Петрович, простите… По долгу моих нынешних обязанностей на проекте «Выше неба», былые радости, в том числе и письма Вам, пока ограничены разными контрактами и обещаниями. Но тут решил сделать исключение. Не могу не сделать.

Умер Валерий Николаевич Раевский.

И вы, и я его хорошо знали. Вы — дольше, все-таки двадцать лет руководили отечественной культурой на должности первого замминистра. Я был знаком с ним всего лишь десять лет. Я о нем знал немного. То, что он ученик знаменитого Юрия Любимова с Таганки (и также повторил его судьбу — его жестоко вышвырнули из театра не очень благодарные люди); правда, Любимов пережил своего ученика. То, что он вырастил многих молодых белорусских режиссеров и актеров. То, что был добродушным человеком и монументальной, трагической и, возможно, самой наивной фигурой отечественного театра.

Он давал шанс очень разным людям: взял в Купаловский театр Володю Щербаня — нынешнего главрежа «Свободного театра» и во многом помог ему выбрать будущую дорогу, и одновременно начал карьеру Геннадию Давыдько. При нем Пинигин поставил свои лучшие спектакли. У него в постановках потрясающе играли Макарова, Станюта, Овсянников, Гарбук, Давидович… В своем кабинете он читал мне пьесу в стихах Некляева, а на «ютюбе» пел рэп вместе с сыном. Он до конца жизни свысока относился к белорусским властям и со вселенской грустью наблюдал за тем, что происходит в белорусской культуре.

Валерий Николаевич поставил три спектакля по моим пьесам. Из белорусских режиссеров — больше всех. Ни один из них я не любил. Слишком велика была разница в возрасте, слишком далеки эстетические и творческие позиции. Но до конца жизни (а Валерий Николаевич звонил мне два месяца назад) он называл меня только на «вы». И так с нашей самой первой встречи, хотя я был никто, а он — тридцать лет как худрук главного театра страны.

Я всегда был благодарен ему.

Мне хотелось запечатлеть его навсегда. Я планировал снять его в кино «Выше неба» 28 ноября. Буквально через неделю. Это должна была быть встреча в кадре двух непримиримых конкурентов на протяжении последних 40 лет: бывшего худрука Национального театра им. Горького Бориса Луценко и экс-худрука Купаловского Валерия Раевского. Двух патриархов. Двух архангелов отечественной режиссуры. Жаль… А ведь удивительно, как театры отнеслись к своим поверженным «львам». Борису Луценко выделили кабинет, он ставит спектакли, молодым актерам Сергей Ковальчик запретил любое неуважительное слово к бывшему худруку, его фигура в театре окружена подчеркнутым уважением. То, как относились к Раевскому в Купаловском театре, — это отдельная песня. Когда-нибудь об этом напишут правду. Ему не давали ставить. Некоторые актеры потешались над ним. Театр беззастенчиво указывал ему на его нынешнее пенсионерское место…

Особо цинично в этом смысле было то, как демонстративно его «прокатили» на только что учрежденной Национальной театральной премии. Если и был в Беларуси человек, который заслуживал такую премию за вклад в белорусское театральное искусство, — то это был он. Вы же понимаете, что нет на данный момент в Беларуси людей, которые бы внесли в наш театр больше. Это было очевидно всем. Это был смачный плевок в лицо. И хотя я предложил Пал Палычу Латушко именно такой формат нашей театральной академии (думаю, министр — честный человек и это подтвердит), я рад, что конкретно в этот год не принимал в ней участие. Не знаю, как Вам, Владимир Петрович, мне было бы стыдно… Очень стыдно, господа «академики».

Светлая Вам память, Валерий Николаевич.

Хочется верить в одно: по белорусской традиции, хотя бы после смерти Вас начнут вспоминать…