О превратностях КГБ

Бодаться с властью вообще и с ее отдельными «элементами» в частности, отстаивая свои позиции, убеждения, правду, наконец, можно и в одиночку, и мелкими группами. Если это действительно власть. Однако на территории режимного госпредприятия ЗАО «Республика Беларусь» созданы такие условия, что можно годами ходить по кругу и ничего не добиться…

В первые минуты после завершения обыска в моей квартире, когда от сестры узнал, что комитетчики обыскали и дом отца, я, что называется, взорвался. Было огромное желание забросать все возможные белорусские инстанции жалобами, да один умный человек остудил меня: мол, ты своей писаниной дашь им еще больше информации, которую они против тебя же и могут обратить. Это, во-первых. А во-вторых, кому жаловаться, если даже Генеральную прокуратуру они положили на лопатки в так называемом «деле Байковой».

Я внял совету, занял выжидательную позицию и стал практически ежедневно получать информацию от них. Когда ее накопилось достаточно, точнее сказать, меня достали, я накатал жалобу на действия сотрудников КГБ и заказным письмом с уведомлением отправил ее начальнику всех белорусских чекистов Вадиму Зайцеву.

Ответ пришел спустя месяц с небольшим за подписью заместителя председателя Комитета генерал-майора И.С. Тертеля. Я ожидал чего-то вроде – «сотрудники действовали согласно действующему законодательству», но содержание оказалось несколько другим:

«Настоящим сообщаю, что по Вашей жалобе на действия сотрудников КГБ в установленном порядке проведена проверка, в результате которой изложенные в жалобе доводы своего подтверждения не нашли.

С учетом данных обстоятельств оснований для привлечения названных в жалобе сотрудников КГБ Республики Беларусь к какому-либо виду ответственности не имеется.

Одновременно разъясняем, что в соответствии с действующим законодательством Республики Беларусь принятое по Вашей жалобе решение Вы вправе обжаловать в суд Центрального района г. Минска».

Суд беспокоить я не буду. К слову, именно в суде Центрального района генеральный прокурор Григорий Василевич безуспешно пытался опротестовать арест следователя Светланы Байковой. А мне чего тогда туда соваться?!

Так какие же доводы из моей жалобы «своего подтверждения не нашли»? На что и кого жалуемся?

Жалоба на действия сотрудников КГБ

«15 января 2011 года в моей квартире был проведен обыск. Мероприятие проводили старшие оперуполномоченные по ОВД КГБ подполковники С., К. и капитан Ж.

В этот же день обыску был подвергнут дом моего отца-инвалида, перенесшего три инфаркта, онкологическую операцию и пережившего в августе прошлого года смерть от рака своей дочери, моей сестры. В ходе обысков были изъяты компьютерная техника и мои журналистские материалы.

Обыск официально был связан с якобы имеющимися «данными», что в моей квартире могут находиться некие материалы, имеющие отношение к массовым беспорядкам в Минске 19 декабря. Повод был надуманным. Ваши подчиненные искали материалы, которые я использовал для подготовки публикаций по ряду уголовных так называемых «громких» дел.

Я — журналист и ничего противозаконного не видел в том, что такие материалы я мог хранить и использовать в своей деятельности. Если же мои публикации, по мнению ваших подчиненных, выходили за некие правовые рамки, то достаточно было провести со мной беседу профилактическо-предупредительного характера, и я бы сразу же сделал конкретные для себя выводы. (И не нужно было ждать массовых беспорядков, что найти надуманный повод для обысков в моей квартире и доме больного старика).

Последовавшие после обысков события дают мне основания считать, что ваши подчиненные преследуют меня за мою журналистскую деятельность, грубо нарушая конституционные права и свободы моих родственников. А именно:

19 января мою жену пригласили по телефону зайти в КГБ якобы чтобы вернуть изъятый ноутбук. В беседе незнакомый ей сотрудник госбезопасности сообщил, что она должна повлиять на мужа, то есть – меня, и я должен «сам прийти в КГБ и все рассказать».

Что мешало вашим подчиненным обойтись без такого факта давления? Они у вас такие стеснительные?

20 января мне позвонил подполковник К. и заявил, что я должен прийти к нему добровольно, только по телефонному звонку, в противном случае «есть и другие способы». Какие именно?

При таких обстоятельствах я просто вынужден был подчиниться.

21 января. Я пришел на встречу с подполковником К., чтобы выяснить, чего же он от меня хочет. Беседа под диктофон состоялась 21 января в здании КГБ в одном из кабинетов на пятом этаже, на ней присутствовал и капитан Ж.

Весь ход этой беседы я расцениваю как прямое давление на меня и угрозу покою моих близких. Зачем, спрашивается, нужно было К. говорить мне о возможных негативных последствиях для моей жены, которая работает в госструктуре, если не скажу то, что ему нужно?

Зачем было намекать на то, что моего престарелого отца, который еле ходит, будут вызывать по повесткам в Генпрокуратуру для дачи показаний?

Ни моя жена, ни мой отец не имеют к моей работе никакого отношения.

Для чего, спрашивается, и на каком основании я, по словам К., должен пройти проверку на «детекторе лжи»? Зачем из окна кабинета нужно было показывать мне здание СИЗО КГБ?

При таком психологическом давлении, чтобы оградить свою семью от возможных проблем, любой здравомыслящий человек признается во всех нераскрытых убийствах в Беларуси за последнее столетие.

В изъятых у меня бумагах, в чем я совершенно уверен, не могло быть ничего такого, о чем бы ни было известно КГБ.

24 января в 16.40 мне позвонили на домашний телефон. Звонивший представился – «АдАмович». По голосу я узнал подполковника К. Он меня убеждал, что я с ним должен встретиться, якобы чтобы поговорить о ситуации с моей женой. Речь шла о том, что я должен был покинуть свою квартиру и в вечернее время отправиться на непонятную встречу с «АдАмовичем». Он был даже не против, чтобы встреча состоялась у меня дома. А зачем мне такой «дорогой гость»? И к чему все эти игры?

О звонке «АдАмовича» я немедленно сообщил по телефону доверия КГБ и попросил оградить меня от таких форм и методов работы вашего подчиненного.

Исходя из вышеописанного, я прихожу к выводу, что ваши подчиненные умышленно подталкивают меня на ряд действий с моей стороны.

Я этого не хочу, но, видимо, придется:

- обратиться за помощью в международные правозащитные организации;

- записаться в оппозиционную партию типа БНФ, чтобы знать наверняка, за что меня и мою семью преследуют спецслужбы;

- возможно, пользуясь «удобным» случаем эмигрировать, чтобы из-за кордона «вести непримиримую борьбу с режимом». Говорят, за это неплохо платят.

Прошу по данной жалобе провести служебную проверку и дать мне ответ в оговоренные законом сроки».

Ответ мне дали. Вообще-то, если уж совсем цинично отнестись к письму генерала КГБ, то можно сделать вывод, что и обысков никаких не было. А потому, на всякий случай, фамилии главных действующих лиц я решил не упоминать, вдруг ими просто прикрывались «неизвестные лица». К тому же звонили они с несуществующих телефонных номеров, правда, в одном случае номер определился вполне реальный, но принадлежал он одному из начальников управлений министерства экономики.

Впрочем, может, это мне все приснилось?

Однако в тот день, когда в своем почтовом ящике я нашел конверт со штемпелем КГБ, мне вернули изъятые системный блок компьютера, диски, блокноты и прочую бумажную мелочь.

Вернули не все, что изъяли, а потому эта история еще не завершена. Вопросы ко мне еще будут. Потому что их условия ни я, ни моя жена не приняли…