«О чем собирается Некляев договариваться с людьми, которые ударили его головой о бампер?»

Я пошёл на встречу, потому что интересовало, что произошло с головой Некляева после удара по ней бампером.

Народу было не много, женщины с одухотворенными лицами, Федута и блоггеры. За соседними столиками чавкали случайные посетители.

Я сразу пошёл в атаку:

— О чем собирается Некляев договариваться с людьми, которые ударили его головой о бампер.

— И вообще, — раздались голоса, — как можно договариваться с челом, который недоговороспособен, с наперсточником, с террористом, захватывающим заложников.

Федута на эти провокации ответил, что с террористами ведут переговоры, но не выполняют их требований.

— А в суд вы собираетесь подавать на газету «Во славу Родины», которая написала, что вас избили ваши сторонники и поклялась в следующем номере рассказать подробности?

— Да пусть живет, — ответил Некляев.

Они видят для Беларуси четыре сценария развития ситуации:

— как в Уганде времен Иди Амина;

Когда начали жрать друг друга? – уточнил я.

— как в Румынии времен Чаушеску;

Когда свои начали друг друга стрелять, пояснил Некляев.

— как в Украине «оранжевая революция»;

Когда Кучма понимая, что власть не удержит, все-таки отдал ее демократически избранному Ющенко, тоже пояснил Некляев.

— как в Польше;

Когда Ярузельский под давлением пошёл на переговоры с Солидарностью и отдал власть.

Некляев считает, что у нас срабатывает четвертый сценарий.

— Оппозиция сейчас как раз напоминает Солидарность того времени. Не единое, мощное монолитное образование, а разобщенное, раздираемое внутренними противоречиями, состоящее из множества конкурирующих группировок, движение.

У нас военное положение, т.к экономика, а именно конкретные предприятия (почти все по его мнению) , полностью переданы в управление КГБ .

Самое любопытное: что Некляев собирается делать.

Оказывается, ждать пока все само не навернется.

А так как, он считает, что Лукашенко знает, что само навернётся – заставить его провести реформы. Вначале политические, потом экономические и за два-три месяца. Чтобы тут все окончательно не рухнуло.

Я напомнил, что мы – экспериментальная страна, что в Аргентине в 2002 году девальвировали песо на 37% и народ вышел громить и смел правительство, а у нас – уже 53% — и ничего.

Некляев бросился в рассуждения, что «вы помните, как доллар стабилизировался на 4200 и можно было тогда…» Эту тему развивать мне не захотелось, иначе дискуссия зашла бы в окончательный тупик.

Он предлагает шоковую терапию, через которую прошли все страны, делавшие реформы.

У меня в разговоре с Пашей Данейко всплыло, что Эстония, пережив шоковые реформы стала настоящим государством, Литва – стала государством, Польша – стала государством. А у Беларуси есть все шансы, что после шоковой терапии государство исчезнет.

(Сейчас сижу и думаю: вот почему у нас шок без терапии)

Некляев предлагает реформы, от которых будет хуже, но потом обязательно лучше.

Он был на рынке, и ему говорили, что «вот как бы вы реформы проводили и к власти пришли, но чтобы Комаровка осталась».

(Типичное проявление нашей психологии «Счастье – это не когда тебя понимают, а когда у соседа корова сдохла»)

Я, конечно, не удержался и иронично высказался, что "власть хочет обмануть всего лишь оппозицию, а оппозиция всю страну".

На Некляева насели и потребовали точной даты, когда все у нас крахнется, а он начнет.

— 15 ноября.

При этом утверждает, что выступает за эволюционный путь.

— Кто хочет революции, поднимите руки?

Мы дружно подняли. Я точно знаю почему: нечего смотреть по БТ. Не могу сказать, что нас было мало.

Как сказал Черчилль британцам «Мне нечего предложить вам кроме тяжелой работы». В конце концов англичанам это надоело и они Черчилля пробросили на выборах.

Федута и Некляев много и интересно говорили про сидение в камерах. Что полковники боятся, чтобы не всплыли их фамилии, понимают, что все скоро кончится и придётся отвечать, про то, как они писали книги, заявления, про режим отсидки.

Я рассказал о психоаналитике, занимавшемся реабилитацией тех, кто вышел из «американки». Он с профессиональным восторгом говорил, что в КГБ работают отличные психологи.

Федута вспомнил, как обламывали, когда объявил медикоментозный бойкот.

Для переговоров дали полковника, который был его цензором и военным психологом одновременно.

Не принимая таблетки, сказал военный психолог, вы выйдете из тюрьмы совершенной развалиной, которой должна будет заниматься ваша жена. Вы хотите взвалить этот груз на неё?

Аргумент подействовал, Федута сдался.

Некляев признаёт две ошибки.

Во-первых, находился в эйфории от сообщений, которые сливали дипломаты, что "еще немного и Беларусь в ЕС вступит. Ну не вступит ЕС, а подпишет соглашение с Евросоюзом".

А во вторых — они не могут разобраться, кто был у них в штабе инициатором изменения маршрута, по которому пошли на площадь и в результата получили бампером по голове.

Было интересное объяснение, почему Санников словил пять лет, а Некляев всего два и условно.

— Они хотят, чтобы все думали, что у нас разные финансовые возможности. Этот заплатил больше и ему дали меньший срок, а этот – меньше.

Было много вопросов про поведение партнеров и прочих.

Некляев цитировал мой блог, когда я писал о Костусеве «Вот вы верите, что Костусеву могли дать 100 000 долларов, я – нет. А Костусев – верит!»

Тут же вспомнили, что взятки за неучастие – хорошая традиция. "Колбасной королеве" Анжелике Агурбаш предложили миллион долларов, чтобы она ушла с Евровидения. "Это же целых десять Костусевых!"

Про Адама Глобуса Некляев говорить не стал, расстроено спросил, читали ли мы дневники его отца, Адамчика старшего.

Я сразу признался, что не читал.

— Да он там на всех…

Федута излагал хорошо, живописно, литературно. Предложился в качестве эксперта-литературоведа на мой процесс с Чергинцом.

— А что? Кандидат филологических наук, кстати.

Ну че, дело не плохое.

Некляев и Федута подписали мое обращение в Республиканскую комиссию по борьбе с распространением порнографии, насилия и жестокости с требованием признать книгу Чергинца "Тайна овального кабинета" порнографической.

Некляев рассказал историю, которую ему в свою очередь поведал Чергинец.

— Когда Чергинец был в Америке и заселился в отель, к нему в номер пришла женщина.

— Моника Левински? – не выдержал я.

— Сама нынешний госсекретарь США, Хиллари Клинтон.

— Уй, бля…

— И сказала: «Николай Иванович, до меня дошла информация, что вы в журнале хотите опубликовать отрывки из своей книги «Тайна овального кабинета»? Так вот, пожалуйста, не делайте этого».

Что было дальше, я не слышал, начался такой хохот, что заложило барабанные перепонки.

— Коля, это слава! – закончил Некляев, когда мы успокоились.

В парламентских выборах они будут участвовать. Опосредованно. Брать с конкретных людей расписки. Договор о залоге души, как я понимаю. Правда, Федута предупредил, что все окончательно будет решаться за 12 дней до выборов.

Мне и Адельке Некляев торжественно вручил их партийные значки, а Федута ругался на кого-то из своих, что в своё время не заказали для него майку соответствующего размера, но клялся, что сегодня пойдет в майке ШОС (с оговоркой – если налезет) получать свой арестованный паспорт.

Было мило, хоть кормили не кошерно. Демонстративно повернувшись к нам спиной ужинал, с бутылкой красного вина, сам хозяин заведения.

Последний вечер мая, жарко, даже душновато…