Беседка
Змитер Лукашук, Еврорадио

«Нужно арендовать лимузин и приехать в Минкульт, одетым в меха, с цветами и шампанским»

Сделать большое интервью с Лявоном Вольским мы пытались несколько раз в течение года. Лявон был то занят, то ли "пока нет особо о чём рассказывать, но — скоро, потому что мы тут с Анечкой такое задумали...". А потом случилась трагедия, 23 марта из жизни ушла Анна Вольская.

Прошло несколько месяцев, и на осторожный вопрос был ответ: "Давайте поговорим, почему бы нет. Я отчасти уже пришёл в себя. Можем говорить на любые темы..."

Встречу назначаем в середине дня в уличном кафе в центре Минска. "Я в центре редко бываю, давно не гулял здесь пешком, иду к вам сейчас, и не узнаю город: кафе столько, на улице разные зонтики", — делится впечатлениями Лявон. А мы в свою очередь интересуемся, как идёт сбор средств на новый альбом, почему процесс несколько замедлился и сколько необходимо собрать.

Лявон Вольский: Я так понимаю, что основная масса любителей моего творчества уже внесла свой вклад. Причём, были разные суммы: от пяти долларов и до... не буду говорить, до каких сумм в евро. Правда, и теперь один-два человека в день присылают деньги. Дело, как мне кажется, не в отсутствии интереса, я даже удивлён, что такой высокий процент от необходимой суммы собрали (за три месяца, с середины марта до 16 июня, — 86% от нужной суммы, — Еврорадио). Боялся, что будет процентов 25 и на этом всё остановится. Сейчас не самый лучший период для разных пожертвований, но люди всё равно отрывают от себя свои кровные. Значит, они хотят услышать это. Называть необходимую сумму я не хочу. Одно скажу, она и не большая, но и не маленькая. Но новый альбом — это не только запись в студии, а ещё и клиповая поддержка и продвижение, и другое. И всё требует денег, бесплатно никто ничего не делает. Я этого и не предлагаю, за всё, что люди делают профессионально, они должны получать деньги.

Еврорадио: Я уверен, что нашёл бы и в Минске как минимум одну-две студии, которые бы с удовольствием записали вам альбом бесплатно...

Лявон Вольский: И на меня выходили с таким предложением. Но на данное время у меня есть команда, с которой я работаю, она находится в Вильне. Они норвежцы. И есть продюсер Снорре. Я очень доволен тем, что получилось в результате нашей предыдущей работы "Грамадазнаўства". И я надеюсь, что этот альбом будет ещё лучше по звуку. Тем более, он будет не только общественно активным, но "широкоформатным". В альбоме 16 песен, а это не шутки! Если честно, я пробовал писать отдельные песни из "Грамадазнаўства" в отечественной студии с нашими музыкантами — какой-то тупик был, самоповторы, возвращение к N.R.M. Спасением стал именно Снорре со своим видением звучания: лаконичным, без соло, часто песня начинается с текста, без вступления, как это принято в поп-музыке.

В отличие от "Грамадазнаўства", новый альбом более поэтический. Тот был таким "змагарскім" — констатация фактов, достаточно всё просто сказано. Кстати, название "Грамадазнаўства" придумала Анечка. Думали-думали, пока на глаза учебник дочки не попался. И теперь с названием целая проблема... Возможно, ближе к релизу придёт озарение. Вижу, хотите спросить о дате выхода альбома, но сегодня я вам её не назову — осенью. А если всё пойдёт хорошо, то в октябре организуем концерт в Вильне.

В центре, куда ходила Анна, ей сказали, что это никакая не онкология

Еврорадио: Ваша личная трагедия, смерть жены, повлияла на настроение альбома?

Лявон Вольский: Песни в основном были написаны до этого... И я изменил только пару строк в нескольких песнях. Получилось, что спокойные, наполовину акустические песни там почему-то достаточно депрессивные, а тяжёлые и быстрые — наоборот, не депрессивные. Не знаю, почему так получилось... Хотя, на тот момент у меня не было никаких печальных предчувствий, всё вроде бы шло нормально... Поэтому я не знаю, почему я написал такой депрессняк. Может, что-то такое было внутри... Ведь ещё зимой ничего не указывало на то, что что-то случится.

В нетрадиционном центре, куда она ходила, ей сказали, что это никакая не онкология, а что-то... мастопатия в плохой форме. Нужно пить это и это. Она, безусловно, в это поверила. И я тоже. Лечилась голоданием, примочками, разными нетрадиционными методами. Может, поэтому так быстро всё и произошло. И, может, это к лучшему, потому что я знаю, что люди годами лежат в постели, болеют и уходят постепенно. Для меня это, безусловно, хуже, потому что было так неожиданно, что просто ужас. Когда мой отец долго болел, по больницам лежал, то ты морально уже в течение этого времени готовишься к неизбежному, а здесь всё было так...

Я и сейчас ещё до конца не вышел из этого шокового состояния, но первый месяц всё было как в тумане — шок был серьёзный. Постоянно разные мысли, которые необходимо гнать от себя. Но тут ничего не поделаешь — это человеческая сущность. Хорошо, что были люди, и это много людей, которые меня морально поддержали. Но я всё равно понимаю, что сейчас мне придётся коренным образом менять всё. Потому что я привык к определённому жизненному сценарию, который много лет был вот такой. А теперь он таким не может быть. И наверное, поменяться этот сценарий, пусть не в лучшую, но в какую-то другую сторону, какую-то адекватную. А не то, что я вернусь назад в 1990-е и буду заниматься, как это уже было, разной ерундой: ненужными проектами, участием во всех возможных концертах и мероприятиях. Ненужной суетой. Очень хорошо, что в последние годы мы научились перебирать, где нужно участвовать, а где — нет. За 30 лет на сцене выработалась определённая интуиция.

Продолжение интервью читайте здесь

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)