В мире
Михаил Зыгарь, “Коммерсантъ-Деньги”

Новый Новый Орлеан

После того как в августе 2005 года на юго-восточное побережье США обрушился ураган Катрина и добыча нефти в Мексиканском заливе фактически остановилась, цена за баррель на мировом рынке подскочила до 70$. Корреспондент "Денег" побывал на месте событий, чтобы выяснить, удалось ли Новому Орлеану и американским нефтяным платформам восстановиться после урагана.

"Природа тут ни при чем"

— В нашей компании сотни сотрудников, которые пострадали от урагана,— рассказывает мне Мэтт, работник новоорлеанского подразделения нефтегазовой корпорации Chevron.— Но тех, кто потерял все,— единицы. Один из них я.

Он спокойно доедает свой сандвич и подзывает официантку:

— Еще кофе, пожалуйста.

— Постой, Мэтт. Что значит "все"?

— Ну мой дом. Все, что у меня было, смыло во время наводнения. Мой дом унесло.

У него в голосе нет никаких эмоций. Мне кажется, он даже посмеивается, говоря об этом. После Катрины прошло уже больше полугода, и Мэтту, наверное, давно надоело рассказывать эту историю. Но я все равно начинаю расспрашивать, тем более что времени у нас много. Этим утром Мэтт собирался отвезти меня на глубоководную нефтяную платформу Chevron в Мексиканском заливе. Но над заливом туман, наш вертолет не может взлететь, и мы уже второй час сидим в придорожной забегаловке.

— Извини, Мэтт. Тебе, наверное, неприятно, но... Расскажи.

— Мы с женой успели прожить в этом доме всего четыре месяца. Мы поженились только в прошлом году, ну и это была наша первая серьезная покупка. Наш первый дом, знаешь ли. Вот и все. Он стоял в очень красивом месте, на берегу реки. Дом был на сваях, поэтому вообще-то никакое наводнение ему было не страшно. Мы не очень-то переживали, когда уезжали после предупреждения. Но ураган повалил несколько деревьев, и они переломили сваи — и дом уплыл. Когда вода сошла и мы вернулись, там уже ничего не было — просто пустое место.

— Где же вы сейчас живете?

— У нас временный дом. Для всех сотрудников, кто пострадал так сильно, так мы, Chevron купил временные дома.

— В смысле трейлеры?

— Ну да, трейлеры. Сейчас мы живем в трейлере, нам его предоставили на полгода, пока мы не подыщем себе что-нибудь пристойное.

— Здесь же, в Новом Орлеане? Неужели не было желания уехать отсюда подальше?

— Ты знаешь, как раз в тот момент в Chevron появилась вакансия в Хьюстоне. Мне предлагали переехать туда. Как говорил мой начальник: "Эта работа как раз для тебя! Ведь тебе не надо даже долго собирать вещи — у тебя их просто нет". Но я подумал: как я все здесь брошу? Что, просто убегу, сброшу все проблемы на тех людей, с которыми я тут работал?

— А нового урагана не боишься?

— Ты знаешь, урагана в Новом Орлеане ждали со дня его основания. Сотни лет. И целые поколения не дождались. И вообще-то город погубила не Катрина, а обрушившаяся плотина. То есть природа тут ни при чем — подвело творение человеческих рук. Только люди виноваты. Люди оказались не готовы. Правительство, строители. Нечего пенять на природу.

У Мэтта звонит телефон — сообщают, что небо прояснилось. Мы можем ехать на аэродром.

Ликвидация последствий

На вертолете мы направляемся к глубоководной части Мексиканского залива, с которой сейчас связывают основные перспективы добычи нефти и природного газа в США. Платформа Genesis находится в полутора часах лета от Нового Орлеана, в 150 милях к югу от города. Она расположена не на шельфе, а в глубокой (до 2600 футов) воде — как объясняют специалисты из Chevron, конструкция напоминает плавающую в воде алюминиевую банку. Genesis — одна из первых глубоководных платформ, построенных в Мексиканском заливе. Ее возвели еще в 1999 году.

Пока мы летим над побережьем, Мэтт показывает мне следы Катрины. С вертолета может показаться, что это примята трава — правда, уж очень она крупная. На самом деле это поваленный лес. Во всей округе не осталось ни одного живого дерева.

Мы летим дальше, над заболоченной дельтой Миссисипи. Здесь ущерб от ураганов вообще не виден — более того, я обнаруживаю, что посреди болот тянется линия электропередачи. Столбы в отличие от только что увиденных мною деревьев стоят идеально.

— Их что, ураган не задел? Или ЛЭП уже успели провести заново? — спрашиваю я.

Мэтт пожимает плечами.

Он рассказывает, что жители очень рьяно взялись за восстановление Нового Орлеана. Хотя в первые дни после Катрины телеканалы говорили, что такого города, как Новый Орлеан, больше нет, на деле это оказалось не так.

Тысячи домов в Новом Орлеане и его предместьях были уничтожены или повреждены. Однако полностью разрушены только некоторые новые кварталы — те, что были построены в низине. А старый город — столь любимые туристами Французский квартал и Гарден-Дистрикт — практически не пострадал.

Намного хуже пришлось промышленным объектам. Катрина и последовавшая за ней Рита вывели из строя значительное число нефтяных платформ Chevron в Мексиканском заливе. Более того, ураганы прошлись как раз по ключевым объектам Chevron: Катрина задела газораспределительный узел Henry Hub, а Рита — регазификационную станцию Cassote Landing. Общий объем потерянной добычи составил 343 172 барреля нефти в день, что равно 22,88% дневной нормы добычи в Мексиканском заливе. Общий объем недодобычи газа в заливе составил 1,393 млрд кубических футов в день, или 13,93% дневной нормы добычи газа.

Тем не менее уже сейчас Chevron восстановил около 70% добычи. Издержки, понесенные в связи с потерей добычи и ремонтными работами, в компании оценивают примерно в 1,4 млрд. долларов. В Мексиканском заливе восстановительные работы идут полным ходом — найти свободный вертолет, который мог бы доставить нас до платформы, оказалось серьезной проблемой. Сейчас большинство из них заняты тем, что возят на объекты инженеров и ремонтных рабочих.

В самом Новом Орлеане намного тяжелее. Ремонт домов ложится на плечи горожан, и далеко не каждому он по карману. Даже в относительно благополучных и не сильно разрушенных кварталах около половины домов стоят заброшенные. По словам Мэтта, многие жители и хотели бы вернуться, но не все работодатели, понесшие убытки, решают продолжать бизнес. А потеря работы вынуждает искать новое место жительства.

В январе возобновил работу городской университет. Крупные корпорации выделяют средства на восстановление города. До ураганов у бизнес-элиты было модно проводить в Новом Орлеане выездные конференции. Теперь эта давняя традиция приобрела новый смысл — приехать в Новый Орлеан, чтобы помочь городу оправиться от трагедии.

"Безопасность превыше всего"

Мы подлетаем к Genesis. Еще в начале пути всем пассажирам выдали беруши, каски и очки — без них по платформе передвигаться нельзя.

— Пойми, там очень важна безопасность. Поэтому делай все, как тебе говорят. И не ходи никуда один, без сопровождения. Это не потому, что от тебя что-то скрывают или не хотят показывать. Просто это может быть опасно. Безопасность превыше всего,— напутствует меня Мэтт.

Вертолет приземляется. В касках, берушах и очках мы спускаемся вниз. На верхних этажах надписи на стенах призывают не шуметь, потому что рабочие, вернувшиеся со смены, спят. Из любопытства заглядываю в одну из пустых комнат: компьютер, телевизор, двухъярусная кровать, санузел уровня четырехзвездного отеля. В туалете я натыкаюсь на большую надпись на зеркале: "Человек, которого ты видишь,— единственный, кто в ответе за твою безопасность".

На нижнем этаже — администрация, центр управления, столовая и большая комната отдыха. В этой последней комнате на стене большая пробковая доска, на которую приколоты фотографии детей рабочих. Надпись сверху гласит: "Вот из-за чего мы работаем безопасно".

Роллин Эйки, менеджер по морским установкам, рассказывает мне, что работают здесь, как и на всех остальных платформах в мире, вахтовым методом: две недели в море, две недели дома.

Мы поднимаемся наверх — сначала на открытую площадку, а оттуда еще выше по металлическим решетчатым лестницам. "Держись за поручни обеими руками!" — гласит надпись на каждом повороте. Я замечаю, что все работники платформы действительно держатся обеими руками, хотя никакой необходимости в этом вроде бы и нет. Ступени удобные, и потерять равновесие, даже ни за что не держась, довольно сложно.

— Ущерб от урагана на нашей платформе был довольно серьезный. Вот, например, пол, по которому мы идем, многие перекрытия, лестницы — все было снесено. Все эти металлические заграждения нам тоже пришлось возводить заново. Но это совсем не страшно. А знаете почему? Самое важное — что у нас не было утечек. Во время урагана в океан не утекло ни капли нефти! — сияя от гордости, рассказывает Роллин Эйки.

— А вообще у вас утечки случаются?

— Нет. Вы, наверное, уже обратили внимание на то, что мы так много говорим о безопасности. Это наш главный принцип. И вообще, за последний год у нас не было на производстве никаких инцидентов. Показатель нулевой.— Роллин снова расплывается в улыбке.

— Во время Катрины на платформе ведь никого не было?

— Нет! Нас предупредили за двое суток, и мы заранее всех эвакуировали. Для нас это привычное дело. В Мексиканском заливе ураганы ведь не редкость. За лето нам иногда приходится эвакуироваться по несколько десятков раз. Так что все это дело техники.

Мы спускаемся к компрессорам. В этом помещении шум такой, что уши закладывает даже в берушах. В конце комнатки я вижу что-то вроде окошка, откуда выглядывает лицо человека. Довольно недружелюбное. Несколько минут я вглядываюсь в него, пытаясь определить, что это — смотритель, который следит за работой компрессоров, или мне просто мерещится. В конце концов я не выдерживаю и спрашиваю Роллина.

— А! Это наш Франкенштейн! — довольным голосом отвечает он.

— Франкенштейн? — переспрашиваю я и без дополнительных вопросов отправляюсь прямо к нему, чтобы разглядеть вблизи. Оказывается, то, что я принял за окошко,— всего лишь большой плакат. На нем изображено искореженное гримасой лицо творения доктора Франкенштейна. Надписи снизу и сверху гласят: "Потеря слуха ужасна. Всегда надевайте беруши".

"Только мы в ответе за свою безопасность"

В завершение экскурсии работники Genesis демонстрируют мне сырую нефть — она вовсе не хлещет из трубы, как я ожидал, а льется из тонкого крана аккуратной струйкой в небольшую баночку. Я увлекаюсь фотографированием: сначала мне позирует работник платформы с банкой нефти в руках, потом я переключаюсь на огромных рыб, плавающих в прозрачной воде Мексиканского залива прямо под платформой.

— Пойдемте же в столовую. Нас уже ждет ланч,— окликает меня Роллин. Я бегу к лестнице, на ходу просматривая отснятые кадры.

— Стой! — раздается сразу несколько голосов.

Я поднимаю глаза. Работники Genesis смотрят на меня с ужасом.

— Что случилось? — испуганно спрашиваю я.

— Вы не держались за поручни,— сурово говорит Роллин.

Я покорно выполняю инструкцию и начинаю допрашивать его:

— Скажите мне, неужели у вас тут все рабочие ходят, вцепившись в поручни двумя руками? Так ведь не бывает. Спешка, то-се. Невозможно выполнять все требования техники безопасности.

— Ну конечно. Все люди делают ошибки. Я, например, делаю какие-то ошибки каждый день. Но долг каждого из нас — уберечь от ошибок окружающих. Поэтому, если я увижу, что кто-то из рабочих не надел очки или идет по лестнице, не держась за поручни, я обязательно сделаю ему замечание. И так поступит любой. Каждый, кто заметит, что я в спешке или по забывчивости нарушил технику безопасности, обязательно меня поправит.

— Серьезно? Рабочие делают друг другу замечания? А случайно стандартный ответ на эти замечания не "да пошел ты"?

— Вы что? Речь же о жизни и смерти. Все это понимают. Никому не нужны случайности. Никаких шуток.

За ланчем в столовой я признаюсь, что все эти разговоры о безопасности кажутся мне надуманными и неправдоподобными. Не может быть, чтобы все следовали этим правилам.

— Ну напрасно,— вступает Мэтт.— Это ведь влияет на наши бонусы. У нас регулярно бывают проверки: и со стороны правительства, и внутри компании. Результаты каждой проверки заносятся в реестр. И в зависимости от этих показателей потом, в конце года, рассчитывают бонусы, которые все сотрудники получают к зарплате.

Нам пора идти, и на прощание Роллин дарит мне футболку и бейсболку с эмблемой платформы Genesis. На обеих стоит дата — 10 октября 2005 года.

— Что она означает?

— В этот день исполнился год, с тех пор как мы работаем без инцидентов.

По дороге назад, в вертолете, Мэтт вновь заговаривает о технике безопасности.

— Думаешь, такие строгие требования только на нефтяной платформе? Да даже в офисах — и там следят за тем, чтобы все было в порядке, не меньше. К примеру, если я приеду на работу и буду не пристегнут или, скажем, буду говорить по мобильному телефону за рулем, у меня могут быть большие проблемы. Хотя офисные служащие соблюдают эти правила не так четко. Не поверишь, но количество травм, полученных в офисах, у нас, по статистике, больше, чем на производстве. Тут кто-то поскользнулся, там со стула упал. Не веришь?

— Ну даже не знаю.

На подлете к Новому Орлеану Мэтт предупреждает, что мне, если я хочу успеть на свой самолет в Хьюстон, нужно поторопиться. Ближе к вечеру на дорогах образуются пробки — это домой едут бывшие жители Нового Орлеана, убежавшие от Катрины в столицу штата — Батон-Руж. У многих осталась в Новом Орлеане работа, которую они не хотят терять, но не осталось домов. Вот они и мотаются: утром в Новый Орлеан, вечером — в Батон-Руж.

Уже на земле Мэтт вдруг впервые становится серьезен:

— Извини, но в аэропорт я тебя проводить не смогу. Мне нужно в суд, жена уже там.

— В суд? Зачем?

— Аварийная служба выставила нам счет, который страховая компания не хочет оплачивать. Вот и судимся.

— Да, то есть нечего на природу пенять? Опять люди виноваты?

— Конечно. Ведь мы единственные, кто в ответе за свою безопасность.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)