Новая русская логика: искать хорошее в куче плохого

Телеграм-канал LogicaSocialis относится к числу проектов, авторы которых стараются рассмотреть ситуацию более-менее взвешенно, а не просто заклеймить врагов и посулить России прекрасное будущее. Ближайшие перспективы РФ там оцениваются, чаще всего, со сдержанным скептицизмом.

Тем интереснее было узнать, как LogicaSocialis использует принцип «нет худа без добра» применительно к новым экономическим реалиям. Вот какие плюсы видит канал в происходящем.

1. Очевидно, что снижение объёмов и понижение ценовой категории импорта предметов роскоши, как и вообще премиального потребления, в целом является благом для страны. Думаю, то обстоятельство, что в ближайшие годы здесь не будет продан ни один Феррари, Бугатти или Ламборгини, наполнит законной гордостью сердца простых россиян.

2. Уход знаменитых брендов имеет много аспектов. Среди них есть и позитивные. Так, очевидно, что резко сократятся расходы на рекламу всего знаменитого, что с одной стороны позволит перераспределить усилия маркетологов  в пользу недораскрученных отечественных товаров, а с другой стороны, вообще уменьшит рекламные бюджеты, то есть несколько изменит характер телевидения и т.п.

3. Не может не уменьшиться и финансирование строительного комплекса. С одной стороны, затормозится разбухание мегаполисов, с другой стороны, в силу описанных выше причин, мегаполисы перестанут быть или станут в меньшей степени быть местами демонстративного потребления, избыточной праздности, вообще всего, что день и ночь свидетельствует о процветании.

4. Снизится необходимость и возможность привлечения иностранной рабочей силы. Это касается всех областей — от курьеров до университетской профессуры. Курьерами могут работать школьники допризывного возраста, а профессуру и свою некуда девать. Но, конечно, очень важно, чтобы впоследствии, после нормализации, все это не вернулось, чтобы западные специалисты не взъезжали к нам надменно на своих Бугатти, демонстративно играя бриллиантовыми перстнями и жуя свои ананасы с чёрной икрой.

Это весьма показательные размышления с точки зрения настроений и ожиданий, свойственных части российского общества. Многое в них звучит очень близко к самоиронии, но всё же складывается впечатление, что автор в основном серьезён в перечислении положительных сторон. И одновременно наивен.

1. Демонстративное потребление – не самое приятное зрелище. И всё же едва ли «то обстоятельство, что в ближайшие годы здесь не будет продан ни один Феррари, Бугатти или Ламборгини» является поводом для «законной гордости». Кризис ударит не только и не столько по богатым, сколько по тем, кто о премиальных авто и не мечтал. В России даже по официальным оценкам свыше 16 миллионов человек жили за чертой бедности еще до начала войны. Теперь этим людям грозит нищета, среднему классу – бедность, а вот состоятельные господа, скорее всего, останутся вполне обеспеченными, а то и преумножат свои богатства.

2. Можно, конечно, на фоне ухода импорта раскрутить товары, уступающие исчезнувшим по соотношению «цена-качество». Однако позитива в этом видится немного. Маркетинг маркетингом, но публика и раньше была не совсем дура в части покупок. И, если люди платили деньги за продукцию знаменитых брендов, то делали это не только и не столько потому, что посмотрели их рекламу по ТВ. Которое, кстати, тоже, потеряв существенную часть доходов, лучше не станет.

3. Употребление термина «процветание» в отрицательном контексте – очень странная российская черта. Отсылает к известной истории про внучку декабриста и революцию: «Хотят, чтобы не было богатых» – «А мой дед хотел, чтобы не было бедных».

4. Иностранная рабочая сила в РФ по большей части всё-таки представлена не западными специалистами, а мигрантами из среднеазиатских стран, занятыми тяжелым неквалифицированным трудом. Если то, что их места теперь займут россияне, считать достижением, то будущее этой страны выглядит еще менее притягательным, чем настоящее.

В целом вышеприведенный набор предполагаемых «преимуществ нового российского порядка» выглядит, мягко говоря, очень сомнительно. Но утопающий хватается за соломинку. Или за иллюзию соломинки.