Носкевич: «Вас же не били, руки вам не зажимали»

Глава Следственного комитета ответил на вопросы TUT.BY о «деле БЕЛТА».

Перед началом «Большого разговора» у президента TUT.BY поинтересовался у главы СК Ивана Носкевича, что должно меняться в работе правоохранительных органов. Напомним, недавно президент анонсировал большое совещание с силовым блоком.

— Я буду отвечать за свое ведомство. За семь лет существования Следственного комитета мы только и занимаемся тем, что самосовершенствуемся. Каких-то глобальных изменений, которые должны произойти у нас в ближайшее время, я не ожидаю, не чувствую их необходимость. Единственный вопрос, который у нас на повестке дня, — это создание своего ведомственного заведения дополнительного образования, этот вопрос должен разрешиться в первом полугодии этого года. Конечно же, нам не хватало своего института повышения квалификации.

Системных проблем в работе Следственного комитета я не вижу. Не вижу и посыла ни от общества, ни от журналистов о том, что в Следственном комитете есть системные нарушения, проблемы, которые требуют разрешения на уровне государства.

— Иван Данилович, но на процессе над главным редактором TUT.BY Мариной Золотовой сразу несколько свидетелей заявили о том, что 7 августа, когда их задерживали, когда шли обыски, было давление — руководитель следственной группы требовал показаний против Золотовой. С этим вопросом вы разбираетесь?

— Какое давление там было?

— Меня допрашивали 7 августа, конкретно требовали показаний против Золотовой. И когда об этом говорит не один человек, а три-четыре-пять, все-таки, наверное, должна быть какая-то проверка и должна быть реакция от СК?

— В каждом случае при поступлении к нам обращения о каких-то незаконных методах следствия проводится проверка в порядке статьи 174 УПК о наличии или отсутствии состава преступления. Если следователь или руководитель следственной группы подследственному указывает или просит: «Дайте какие-то показания», это, наверное, не состав преступления.

Я не понимаю, почему все сводят эту ситуацию сейчас к Марине Золотовой, все остальные уже не при делах (14 фигурантов «дела БЕЛТА» были освобождены от уголовной ответственности. — Прим. TUT.BY) — и почему-то вдруг резко, через полгода после случившегося, активно стали говорить о том, что от них требовали показаний против Марины Золотовой. Первые недели, месяцы никто об этом не говорил. Скоординированно стали говорить об этом только тогда, когда Марина Золотова оказалась в суде.

— Была подписка о неразглашении, а потом суд стал задавать вопросы — мы стали отвечать.

— Я могу только предположить: поскольку она была единственной, кто привлекался к ответственности как должностное лицо, здесь следователь должен был выяснить ее роль в этой всей деятельности. Вас же не били, руки вам не зажимали в дверях.

— Если бы били и зажимали, согласитесь, вы бы сейчас, наверное, не говорили, что у вас в ведомстве все в порядке.

— Не дай господь, я, конечно, утрирую, но мне представляется, что здесь журналистское сообщество немножко преувеличивает.

— Иван Данилович, но получилось так, что довольно много журналистов — 15 человек, а изначально было больше, около 20, — узнали на своем опыте, как у нас работают следственные органы. Мастер-класс вы, конечно, провели шикарный по допросам и обыскам — только ко мне домой 8 человек пришло. Но стоило ли это того, стоило ли такое количество журналистов делать уголовниками?

— Уголовниками же никого не сделали.

— Золотову судят.

— Я за решение суда не в ответе. Что касается самой тактики проведения первоначальных действий: вы все взрослые люди, умудренные опытом, прекрасно знаете, что если бы первоначальные мероприятия проводились по-другому, без изъятия необходимой документации и особенно всех технических средств, там на второй день делать было бы нечего с этим делом, просто не-че-го.

— Так может там делать и было нечего? И это все-таки дело хозяйственное или административное?

— Как же нечего, если оно дошло до суда? Я когда шел сюда, был на 200 процентов уверен, что разговор будет вестись именно вокруг этой ситуации. Я понимаю, что вам это неприятно, как минимум. Откровенно говоря, мне, может быть, не менее неприятно, что такое дело было в производстве. Но так получилось, мы же работаем с делами не по заказу, что пришло, то пришло (первоначальную проверку проводило МВД. — Прим.).

Последнее слово Золотовой: «В данном процессе у меня было три обвинителя и один защитник»