Нино Катамадзе об отказе выступать в России: «Зачем нужны песни, если мы не посвятим нашу жизнь свободе?»

Заявление грузинской певицы Нино Катамадзе об отказе от дальнейших выступлений в России вызвало бурную реакцию и шквал гневных комментариев российских пользователей на ее странице в Фейсбуке.

В интервью Русской службы Би-би-си Катамадзе рассказала о том, что заставило ее отказаться от выступлений в России именно сейчас и о протестах в Тбилиси, которые она поддержала публично.

22 июня Катамадзе выступила на фестивале «Усадьба Jazz» в Москве. По ее словам, это было последнее выступление в России, на которое она согласилась только ради девятилетней незрячей девочки. 30 июня она написала о решении не давать больше концертов в России, назвав Россию оккупантом, а президента Владимира Путина — врагом Грузии, а значит и ее врагом.

Накануне представители площадки Crocus City Hall сказали РИА Новости, что билеты на московский концерт, который должен состояться в марте следующего года, продаются в обычном режиме, а отмена мероприятия может грозить Катамадзе выплатой неустойки по существующему контракту.

Тем временем в Тбилиси продолжаются протесты, вспыхнувшие после визита российского депутата Сергея Гаврилова в Грузию и его появления в кресле председателя законодательного органа Грузии.

Протестующие, а среди них преимущественно молодежь, уже третью неделю требуют отставки министра внутренних дел Грузии Георгия Гахария, считая его ответственным за разгон демонстрантов в ночь с 20 на 21 июня.

Вот что певица ответила на вопросы Би-би-си.

Почему сейчас?

Это не было решением, которое я приняла 30 июня. Это началось в 2008 году.

После российско-грузинской войны я приняла участие в акции «Не стреляй!» Все это время я верила и верю, что диалог — лучшее средство для того, чтобы прямо спросить у людей об их отношении не только к Грузии, но, в целом об их отношении к насилию, к войне. Поэтому я тогда приняла решение иметь прямую связь с живущими в России людьми.

Я считала и считаю, если ты делаешь непростой шаг и едешь в страну, где по-разному относятся, в том числе и абсолютно негативно к твоей стране, твоей гражданской позиции, это должно чему-то служить, служить обмену любовью и добром друг с другом.

C 2008 года по 2019 год включительно, весь этот период не прекращалась оккупация, убийства и пытки людей, закрытие границ, тогда как, по моей информации, грузинские власти были открыты для отношений.

Каждой моей поездке в Россию сопутствовала какая-то страшная информация, что-то происходило, каждый год ты вспоминал август [2008 года]...

А 20 июня пересек границу человек [депутат Гаврилов], у которого по закону об оккупации не было право пересекать границу, и он оказался в [грузинском] парламенте. Потом на все эти неправильные шаги реакцией было лишение живущих в России людей права приезжать в Грузию...

Я решила, что та миссия, которая была у моей музыки (а мы на концертах признавались друг другу в любви и говорили о том, что отвергаем насилие) - эта миссия потеряла свое значение. Главная проблема отошла на второй и третий план, да и вообще не была в нашей повестке дня.

У меня, как у гражданина, как у грузинки, не было права быть перед моими слушателями фальшивой, не учитывать те события, которые происходили до сих пор.

Я не могу быть тем человеком, который будет петь о любви без любви. Поэтому я приняла такое решение.

Я не могу обманывать тех людей, которые любят слушать нашу музыку, с кем мы стали верны друг другу и прошли через многое. Именно для этих людей был мой пост, им я хотела сказать о том, с какой реальностью сталкивается Грузия.

Культура и политика — вместе или врозь?

Политику ведь тоже делают люди. Конечно, искусство может сделать больше политиков, и есть народная дипломатия. Но, мне кажется, что то, что искусство отдельно, а политика отдельно — это миф.

Может быть, такое есть в цивилизованных странах... Но в данном случае я не живу в стране, где нет войны, где нет этих тяжелых реальных историй. Вот эта накопившаяся за весь этот период реальность — не было уже пути для того, чтобы рассказывать эту историю с любовью.

Мне, моему сердцу внутренне невозможно отложить просто в сторону болезненные истории, которые происходят сегодня. Когда в каких-то 500 метрах от главной магистрали Батуми — Тбилиси проходят выдуманные, искусственные границы, которые каждый день разделяют людей прямо в их спальнях, люди не могут общаться друг с другом, посещать кладбища.

Я не могу быть человеком, который не скажет моему слушателю об этом. Я обязана быть честной перед этими людьми.

Отказ от миллионов слушателей не ставил собой цель вызвать раздражение друг у друга и не был попыткой разговора плохим тоном. Наоборот, целью было [показать], что мы не одни живем в мире и есть человеческие истории, полные боли. У нас нет права игнорировать эти истории.

Если я сумею объяснить своим любимым слушателям, что мое решение [перестать выступать в России] было полно боли, и я хотела им сказать об этом, я приму и негативную реакцию. Но моя любовь никогда не остынет — напротив.

Мы пытаемся жить в нашей стране свободно, бороться за эту свободу. Зачем нужны песни, зачем нужно петь с сумасшедшей любовью, если мы не посвятим нашу жизнь свободе? Поэтому моим долгом было сделать этот шаг.

О протестах в Тбилиси: здесь нет русофобии

Веками мое государство боролось за выживание, за развитие. Сейчас XXI век, и эти молодые люди родились, когда шла война, в 1990-е.

У этих людей нет ни одной позитивной истории, связанной с соседним государством [Россией], с тем государством, с которым у наших родителей, бабушек и дедушек намного больше историй.

Эти люди сами решают свою судьбу, они хотят создать такое государство, в котором главной ценностью будет свобода, свобода выбора, основанная на достоинстве, взаимоуважении. Да, они очень молоды, неопытны, они горячие, темпераментные. Возможно, мы видим и какие-то недипломатичные лозунги, но их сердца намного чище, чем мы можем представить.

Нет [русофобии] на этих акциях. На эти акции приходят люди, которые говорят по-русски.

Свобода — это не тема для торговли в XXI веке. Это — главная ценность, поэтому здесь акцент не на какой-то национальности, а на том, что мы сами хотим решать внутри нашей страны. Если кто-то допустит ошибку, мы сами призовем его к ответу.

Эти молодые люди [которые выходят на протесты] показали, что свободное общество состоялось. Все они трудоустроены, занимаются своим делом, они не собираются жить вне пределов этой страны. Они знают что государство — это они, что закон — это они, что их дети должны родиться в этом государстве, они знают, что они сами должны бороться за лучший завтрашний день. За них никто это не сделает.

Они не живут в соответствии с решениями, которые принимают в другой стране. Это и есть свобода.

Нино Катамадзе на фестивале «Усадьба Jazz» в московском музее-заповеднике «Коломенское». Июнь 2019 года. Фото GAVRIIL GRIGOROV/TASS

Возвращение в Россию?

Моя позиция ясна и неправильно было бы мне играть этими эмоциями. Я благодарна моим партнерам, которые не верят, что я не приеду в Россию, так как они знают о моей любви, которую всегда видно на концертах. У нас никогда не было слушателей, для кого свобода и любовь не были бы важными.

Пока мы не посмотрим друг другу в глаза и не увидим эту проблему, потому что пока не увидишь проблему, ее невозможно исправить…. Я благодарна тем, кто верит в нашу со слушателями любовь, но я пока ничего больше не могу сказать.

Когда мы сможем свободно говорить о своей позиции и после этого вести диалог, и мы вместе выведем главную ценность, конечно, после этого будет легче говорить друг с другом.

Я не хочу, чтобы мое решение было полностью в каком-то политическом контексте. Я просыпаюсь на своей родине, и отсюда совсем другая история. Если бы я жила в России, для меня все было бы по-другому. Это понятно. Те, кто в России, в своем государстве они по-другому видят реальность.

Именно поэтому, с этой точки зрения, необходимо было сделать этот шаг, чтобы показать, что здесь непростая ситуация и не нужно принимать поверхностные решения, чтобы мы — маленькое государство — выжили, выросли и стали настоящей частью Европы.