Неоконченный разговор

День седьмого октября отмечен в календарях чёрным. Шесть лет назад убили Анну Политковскую. Но здесь - не про смерть, убийство, убийц и расследование. Речь - о живых, о ней и о нас.

Оговорюсь: с Анной Степановной мы всегда были на "Вы", и общение это всегда было напряженное. Сталкиваемся как-то в Грозном, у мемориальской приёмной: "Саша! Что Вы здесь делаете?" Ну да, это был её город, её война и её Мир...

Споры с Анной Степановной - иногда до крика, до бросания телефонной трубки - не мешали снова звонить. Ей: "Саша, что Вы знаете про?.." Или мне: "Вот, такое дело..."

Мы были не просто обречены на продолжение этого разговора: Политковская - едва ли не последний пишущий о Чечне журналист и "Мемориал" - едва ли не последняя работающая там правозащитная организация.

Именно в "Мемориале", у Светланы Ганнушкиной, в августе 1996-го, в самом конце Первой чеченской, Политковская, говоря с беженцами, познакомилась с этой темой.

Тогда она работала в "Общей газете", а в "Новой" начала работать в июне 1999-го, накануне Второй чеченской. Война, начавшаяся в августе 1999-го с боёв в Дагестане, стала делом ее жизни.

Пожалуй, едва ли не главной для нее темой стали похищения жителей Чечни федеральными "эскадронами смерти" - об этом серия статей "Люди исчезающие". Политковская написала о судьбе молодого чеченца Зелимхана Мурдалова, "исчезнувшего" в январе 2001-го в контролируемом милиционерами из Ханты-Мансийского автономного округа Октябрьском отделе внутренних дел Грозного.

После этого ей стали поступать письма с угрозами от некоего "Кадета" - оперативный позывной милиционера Сергея Лапина. Итогом совместных усилий Анны Степановны, адвоката Станислава Маркелова и правозащитницы Натальи Эстемировой из "Мемориала" стало осуждение Лапина весной 2005-го. Он был приговорен к 11 годам колонии строгого режима - единственный осужденный федеральный "силовик" на три тысячи "исчезновений".

Это - лишь один эпизод "общего дела". Анна Степановна воспринимала правозащитников как "своих", с которыми - не только общее поле деятельности, но и общие правила, а, значит, и требования.

А напряжение порождали отнюдь не факты и детали, а разница в подходах, в амплуа, если угодно.

*****

Во-первых, она - журналист, для которого главное "сказать всё, в любом случае и любой ценой!" У нас же - "помочь или хотя бы не причинить вреда тому, кого защищаешь, кто тебе доверился..."

Вот, в начале 2006-го крестьянина из горного села жестоко пытали в Грозном, в Оперативно-розыскном бюро № 2. Почему? На него под пыткой же указал другой задержанный. Что делать? Добивают невиновного - это мы знали достоверно. Писать? А не навредим? Убьют же! Политковская убедила, настояла, написала. Его ещё один раз побили, а больше не трогали. А через полгода освободили, присудив уже отбытое - по нашим меркам, счастье!

Бывало иначе: после вышедшей зимой 2001-го серии статей о беспределе в горных сёлах по этим сёлам проехались добры мОлодцы на БТРах и методично расстреляли всех её собеседников...

Как совместить эти два подхода? Спор об этом продолжался до последней встречи в сентябре 2006-го - да так, кажется, и не был окончен...

*****

Отсюда, во-вторых, вытекало разное понимание власти: объект непримиримого обличения? Адресат обращений?.. Или даже - партнер в переговорах?

"Мемориал" участвовал во всех попытках диалога с властями - и в "Гражданском форуме" осенью 2001-го, и в последовавших до лета 2002-го переговорах правозащитников с руководством "силовиков" в самой Чечне. Политковская была изначально против, предсказывая бессмысленность и даже вред такого "гнилого компромисса". Нам же для того, чтобы убедиться и утверждать, что диалог, по большому счёту, бесполезен, нужно было порою в нём добросовестно поучаствовать!

Убедились... И в июле 2002-го, после ухода "Мемориала" с "переговорной площадки" с "силовиками", последние "зачистили" наш офис в Грозном.

Политковская тогда же написала, между прочим, что и ходить не стоило на эту "площадку" - написала всё, что думает о переговорах и об их участниках.

Пришлось теперь уже звонить и говорить ей всё, что думаю. Ведь в Грозном "силовики" были хозяевами только днём, и то не везде: "полиция начинается там, где кончается Беня". Что если и "другая сторона" теперь, почитав газету, наведается к моим коллегам?.. Поговорили. Потом не разговаривали... недели две.

*****

Отсюда, в-третьих, вытекала и разница в описании действительности. Если в каком-то конкретном случае человеку удавалось помочь отдельному человеку, остановить отдельно взятое беззаконие или, более того, такие отдельные эпизоды складывались в систему - мы обязаны об этом говорить и писАть. Например, в Мордовском лагере "прессовали" Кодзоева, и обращение в Страсбург, в Европейский суд по правам человека помогло!

Анна Политковская тут же возразила: а сидящего в республике Коми Талхигова после обращения в Страсбург начали "прессовать" ещё больше, "и Ваши слова о том, что кому-то стало лучше, помогают скрывать и даже оправдывают это насилие!"

Действительно, что должно гореть на пульте управления? Только красные сигналы? Или - все? Тогда затеряются тревожные сообщения, а люди недобросовестные сделают вывод: "в общем и целом" ситуация неплохая! "Средняя температура по больнице нормальная!" - хотя одни в жару, а другие уже в морге...

Собственно, последние обращенные к автору слова Политковской были: "Саша! Не забывайте Талхигова!.."

*****

Эти разговоры остались, по сути, неоконченными.

И писать о Политковской из "мемориальцев" должна была бы её по-настоящему близкая подруга - Наташа Эстемирова. У нее Анна Степановна останавливалась, приезжая в Грозный. Трудно подсчитать, сколько статей было написано по материалам их совместных поездок в чеченские села и горы. В тех статьях фамилию Эстемировой вы не встретите - Политковская прекрасно понимала, какая опасность грозит ее Наташе.

В июне 2004-го Политковскую "пригласили" в родовое село Кадырова - якобы побеседовать со сдавшимся боевиком. Однако главным "собеседником" стал Рамзан - об этом написано в статье "Центровой из Центороя". В статье не написано про еще одного человека, который там присутствовал. Эстемирова, заподозрив неладное, отправилась туда вместе с подругой. И когда Кадыров замахнулся на Политковскую, Наташа встала между ними, чтобы закрыть собой Анну... Когда, после всего, они вернулись в Грозный, в "Мемориал", Анна, рыдая, рассказывала об этом...

Но Наташа уже ничего не напишет. Её убили меньше чем через три года после Анны Политковской.

Теперь все эти разногласия и схождения могут показаться несущественными, "спором славян между собою".

...Однажды зимой, спустившись с гор, незаметно ускользнув из Шатоя из-под носа у силовиков, Анна Степановна сидела на мемориальской кухоньке, пила чай, отогреваясь, и озорно приговаривала: "Они-то думают, что я - там! А я-то - здесь!.."

…И для меня этот разговор продолжается.