Немощь тирании

В последнее время многие диктаторы предстали перед судом. Саддам Хусейн противостоит судьям, авторитет которых не признает, потому как считает себя президентом Ирака, необязанным давать кому-либо объяснения. Девяностолетний генерал Пиночет столкнулся с чилийским правосудием после того, как был задержан в Лондоне по распоряжению неустрашимого судьи Гарсона.

Милошевич был найден мертвым в Гаагской тюрьме всего за несколько недель до завершения судебного макропроцесса, на котором сам обвиняемый выступал в роли собственного защитника. В будущем загадочная смерть Милошевича заполнит многочисленные страницы журналов и книг. Диктатор Уганды Иди Амин бежал из своей страны и не мог быть осужден. Персидский шах оказался повержен революцией хомейнистов и вынужден был скрываться у прежних президентов дружественных стран, бывших перед ним в долгу.

Гитлер совершил самоубийство, Муссолини был подвешен за ноги. Франко умер в собственной постели, и сотни тысяч мадридцев прошли перед выставленным гробом с телом своего диктатора. В каждом из приходящих на память случаев, за исключением продолжающего править диктатора Фиделя Кастро, тирании не пережили своих главных действующих лиц.

Тирания берет свое начало в глубине веков. Философ Платон даже называл ее наиболее соответствующей своему назначению среди всех политических систем, поставив тиранию выше олигархии и демократии. Но после того как он отправился в качестве советника к тирану Сиракуз и ему пришлось уносить оттуда ноги, Платон отказался от своих намерений напрямую влиять на политику. Но вслед за бегством великого философа окончилось и правление сицилийского тирана.

Долгая диктатура Сталина была продолжена 'тройками', центральными комитетами, генеральными секретарями и громадной структурой, управлявшей жизнью всех своих подданных. Но закончилась и она, уступив место формально демократическому режиму правления, сохраняющему многочисленные изъяны бывшего Советского Союза.

Китайской диктатуре пришлось смягчить свое правление, избрав своеобразный путь социалистического капитализма, который когда-нибудь преобразуется в систему больших свобод. Тирании не сохраняются, потому что идут вразрез со свободой граждан. Рано или поздно они начинают требовать возвращения своих свобод.

Тирания обещает счастье всем, но лишь после того, как будут уничтожены те, кто его недостоин: классовые враги, нижестоящие расы или просто политические противники, не разделяющие замыслов диктаторов.

Диктатуры будут существовать на протяжении всей истории человечества. Но нет ни одной единственной диктатуры, которая сумела бы сохраниться, потому что, как несколько тысячелетий назад говорил в 'Антигоне' Софокл, у человека есть права, запечатленные в 'Неписанном, незыблемом законе/ Богов бессмертных', и люди восстают против тех, кто пытается навязать им свои правила, противоречащие желаниям других.

Со смертью тирана приходит конец его правлению, со смертью мученика начинается его слава. Любого из тех, кто узурпирует свободу других, ждет плохой конец. Наследие же тех, кто оканчивает свои дни, находясь во главе тоталитарного режима, обращается в хаос. И, если позволяют обстоятельства и сопутствует удача, самым естественным будет превращение этого хаоса в систему восстановленных ценностей.