«Некоторых «кулаков» не высылали, а отправляли в лагерь строить Линию Сталина»

Каково это отправиться всей семьей в ссылку только потому, что у тебя оказалось две свиньи и 4 курицы? В рамках спецпроекта «Жертвы и палачи» рассказываем, как раскулачивали белорусов в 30-х и приводим очередную историю читательницы, предки которой были высланы из Беларуси.

После публикации о том, как в середине 20-х годов советская пропаганда обманом заманивала белорусов в Сибирь и на Дальний Восток, тем самым обрекая на гибель, в редакцию «Салідарнасці» пришло письмо от другой нашей читательницы.

Татьяна Денисевич рассказала историю своей семьи, которую насильно выслали из Беларуси как кулаков.

Вот что она пишет:

«Здравствуйте!

Большое спасибо вам за спецпроект «Жертвы и палачи», с интересом за ним слежу. То, о чем вы рассказываете, очень актуально для родных тех, кто был сослан в Сибирь в 30-е годы.

Я узнала историю моих предков от своей бабушки Стрельчени Ольги Романовны (девичья фамилия Неверовская, 1925 г.р.). Однако история глазами ребенка (моей бабушке в то время было 7-8 лет), конечно, яркая, но куцая, без подробностей и фактов.

Ольга Романовна Стрельченя с мужем Романом Андреевичем

В семье деда моей бабушки Андрея Неверовского было 12 детей. Семья была крепкая, здоровая. Держали 3-4 коровы, лошадей, свиней и домашнюю птицу. Было несколько ульев.

Жили на высоком берегу реки Припять, д. Белановичи (теперь Гомельская область, Петриковский район). Прекрасные живописные места, богатая рыбой река, лес полный грибов и ягод, комфортный теплый климат (все детство летние месяцы я проводила в этой деревне).

Кроме крепкого домашнего хозяйства, мой прапрадед Андрей с сыновьями (в числе которых мой прадед Роман) держал переправу через реку — большой плот, который был сделан собственными руками, мог перевозить с берега на берег не только людей, но и телеги, скот. Доход семья имела хороший, но и работали все, не покладая рук. Могли позволить себе ходить не только в лаптях, но и в сапогах. Никто в семье не выпивал, не курил.

Бабушка моя вспоминала, что часто играла на печке с золотом, которое лежало в решете. Говорила, что отец объезжал людей и собирал у них его для церкви. Не знаю, насколько это так, но она вспоминала, что в какой-то период все золото отвозилось в церковь. Такое важное и благое дело могли поручить только честным и достойным людям.

В общем, как вы уже поняли, раскулачить эту семью было за что. Так и случилось.

Бабушка Оля помнит, как ехали в полном вагоне людей, как хотелось есть и было холодно. У родителей моей бабушки (Екатерины и Романа), кроме нее, были еще 2 старших сына (Павел и Яков), приемный сын Михаил (его родители умерли, он был двоюродным Павлу и Якову) и 2 младших дочери (Евфимия и Анна).

Сразу за Томском их высадили из вагона просто в пустом поле. Говорила, что все люди сначала копали землянки и в них жили, позже строили избы. Основным делом было валить лес. Не знаю, платили ли за это?

Екатерина Неверовская (прабабушка Татьяны Денисевич) с дочерью Евфимией

Люди умирали, скоро рядом с поселением образовалось большое кладбище. Умерли там мой прапрадед, прабабушка, многие из их детей и внуков. К счастью, бабушка Оля выжила в этих чудовищных условиях. Прошло какое-то время (бабушка не помнит, сколько они там прожили, может быть 2-3 года, может полгода) и они с родителями смогли вернуться на родину в деревню Белановичи.

Возвращение она никак не описывала. В деревне отец получил какую-то работу в совхозе. От большого хозяйства семьи его родителей ничего не осталось.

Скоро началась война, призвали отца и братьев бабушки. Они погибли в 1942 и 1944-м. На каждого пришла похоронка — пропал без вести.

Павел и Яков Неверовские

Вот такая история. Я горжусь этими прекрасными людьми, и мне безумно жаль, что для страны такие умные и трудолюбивые граждане не были важны.

Если вы можете помочь мне узнать подробности этой истории, буду благодарна.

С уважением, Татьяна Ивановна Денисевич».

Как происходило раскулачивание белорусов, легко ли было вернуться из ссылки и где искать документы о высланных родственниках, рассказал в интервью «Салідарнасці» историк Игорь Кузнецов.

«Чтобы выполнить спущенные показатели, брали даже бедных крестьян»

— В прошлой публикации мы говорили о том, как в середине 20-х годов власти, решая проблему нехватки земли, зазывали белорусов в Сибирь и на Дальний Восток. И некоторые действительно уезжали добровольно. Почему же в начале 30-х понадобилось прибегнуть к насильственным высылкам, как это произошло с родственниками нашей читательницы?

— Дело в том, что добровольное переселение нужного эффекта не дало. По разным областям Беларуси удалось выполнить план только на 30%, где-то и вовсе на 15-20%. Люди не особо хотели ехать.

В 1929 году был провозглашен курс на коллективизацию. А 30 января 1930 года принимается Постановление политбюро ЦК ВКПБ о мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств.

Историк Игорь Кузнецов. Фото baj.by

— А по каким критериям определяли кулацкие хозяйства? «Кулак» — это вообще кто? Какие богатства нужно иметь?

— Сам термин «кулак» ранее никогда не применялся. Советская власть пыталась представить, будто это эксплуататор. Хотя, по сути, это те крестьяне, которые собственным трудом создавали свое хозяйство. Иногда они давали возможность подработать своим односельчанам, что ранее никогда не расценивалось как эксплуатация. Это уже выдумки большевицкой пропаганды.

Вообще если сравнивать с периодом до 1917 года, то тех, кого раскулачивали в 30-х, часто сложно даже назвать богатым крестьянином. Под понятие «кулак» могли попасть лица, которые имели, условно говоря, больше одной коровы, больше 10 кур, 2-х свиней. Просто все, кто не попадал под категорию «бедняк».

К «кулакам» могли причислять и тех, кто оказывал услуги своим односельчанам — держал мельницу или переправу, как, например, семья Татьяны Ивановны. Сейчас бы их назвали предпринимателями, но советская власть всех, кто что-то делал без ее участия, рассматривала как чуждый элемент. А классового врага надо было уничтожать.

К тому же в планах стояло провести в масштабах Советского союза всеобщую коллективизацию.  

— А загнать в колхоз проще, если все отобрать…

— Да, поэтому часто и забирали все. В лучшем случае могли оставить только одну свинью или несколько кур.

Чтобы оценить масштаб, приведу только официальные цифры: с конца 1929 года до середины 1930 года, фактически в первое полугодие после принятия решения Политбюро, в СССР было раскулачено порядка 320 тысяч семей. По неофициальным же источникам, под раскулачивание за эти полгода попали от 2 до 3 млн.

Что же касается Беларуси, то исследователи уверены, что за первые два года тут было раскулачено не менее 350 тысяч человек.

— Но ведь только раскулачиванием не ограничились. Начались высылки.  

— В феврале 1930 года вышла директива о проведении ГПУ мероприятий по выселению кулаков. Были даже выделены 2 категории. Под первую подпадал «контрреволюционный кулацкий актив», который подлежал немедленной ликвидации. А вторую категорию ждало массовое выселение.

Из приграничной полосы (а Беларусь — пограничная республика) необходимо было выселить «наиболее богатых кулаков, бывших помещиков, полупомещиков, местных кулацких авторитетов и весь кулацкий кадр».

Вот именно под этот «кулацкий кадр» попало и все среднее крестьянство. Умудрялись даже подвести под определение крестьянина, у которого, например, было 4 курицы и одна свинья. Все делалось по разнарядке.

Доходило до абсурда: брали даже бедных крестьян, чтобы выполнить спущенные показатели. Никто не смотрел: богатый регион или нет, есть там зажиточные крестьяне или сплошь беднота. Вот цифра — будьте добры обеспечить.

— Выселяли всей семьей? Наша читательница пишет, что в ссылке оказались и ее прапрадедушка, и прабабушка, и бабушка с сестрами и братьями.

— Старались выселять всех. Рассуждали так: если выслать только главу семьи, то оставшиеся могут мстить за родных. Потому и такая высокая смертность в эшелонах по дороге в ссылку: грудные и малолетние просто не выживали в этих неотапливаемых вагонах. А семьи тогда были большие. Мы это видим даже из письма Татьяны Ивановны.

В процессе были задействованы не только партийные органы и ОГПУ, но и местный батрацко-бедняцкий актив. То есть односельчане из местной бедноты.

А кто в то время был бедным крестьянином? Тот, кто не любил работать, пьянствовал, воровал. Когда пришел 1917 год именно они в первую очередь пошли в партию, в комсомол, стали во главу комбедов. Поэтому, когда большевики провозгласили лозунг «Грабь награбленное», эти люди тут же кинулись его выполнять и делали это с большим удовольствием и остервенением.

Кстати, далеко не все добровольно отдавали свое имущество. Были и попытки сопротивления, и даже восстания. Чтобы их подавить, создавался так называемый чекистско-военный резерв, маневренные группы из частей ОГПУ, которые имелись в распоряжении окружных отделов, особенно в тех районах, где было наибольшее сопротивление.

Как, например, в Витебской области. Для подавления восстаний привлекались и части Красной Армии.

«Неправда, что на территории Беларуси не было лагерей»

— Высылаемые знали, куда их отправляют и что потом ждет?

— Нет. Пропаганда и тут работала. Людям объясняли, что вас просто высылают в другие районы, где есть много земли и вы сможете опять себя проявить, развернуться. Это мы сейчас знаем, чем завершилось для них эта высылка. А тогда никто не говорил, что вас высылают, чтобы уничтожить.

Покидая свои дома, люди не предполагали, что их будут использовать в качестве тягловой силы, заставят валить лес, работать в угольных шахтах или отправят на ударные социалистические стройки Сибири и Дальнего Востока. Не говоря уже о том, что ждало их в 1937-1938 годах.

Мало того, для высылки была и своя инфраструктура. Рядом с крупным ж/д узлами размещались пункты сбора и временного содержания. По сути, это были лагеря. Поэтому, когда у нас заявляют, что на территории Беларуси не было лагерей, это неправда. Я поднял архивные данные МВД. Так вот, на территории Беларуси в середине 30-х годов было 33 тюрьмы и 24 лагеря.

Были и сельскохозяйственные лагеря, и для несовершеннолетних, и для оборонного строительства. И не всегда раскулаченных высылали в Томскую или Архангельскую область. Могли оставить и здесь, например, возводить так называемую линии Сталина — она как раз строилась в это время.

А остальных по заявкам из Москвы этапировали. Составлялись графики, подавались вагоны и люди семьями ехали в необжитые районы.

— В одном из наших интервью, вы рассказывали, в каких нечеловеческих условиях перевозились люди во время депортаций 1940-х. Бабушка нашей читательницы запомнила, «как ехали в полном людей вагоне, как хотелось есть и было холодно».

— В 30-х годах высылка была, пожалуй, еще более жесткая, чем депортации в 40-х. Путь до Новосибирска, а потом на Томск составлял в среднем 2-3 недели. А представьте, каково это было в феврале или январе? Да в какое бы ни было время! Битком набитый вагон, плачут и кричат от голода дети, умирают люди. В лучшем случае давали какую-то баланду, сухари. Их даже не выпускали на станциях.

Так и везли. В Томскую, в Новосибирскую область, частично Алтайский край, на Урал.

— Читательница пишет, сразу за Томском их высадили из вагона просто в пустом поле. И люди потом копали землянки и в них жили.

— Так часто и было. И это именовалось «спецпоселком». В лучшем случае переселенцев размещали в бараках, где на ту же семью выделялась комната либо угол – это считались идеальные условия размещения. Например, в лесной промышленности норма по жилью была 3 кв.м на человека.  

А могли просто выгрузить на опушке посреди тайги, в каком-нибудь Асино, что в 12 км от Томска. И хорошо если давали топоры. В некоторых случаях вообще высланные, как первобытные люди, вынуждены были брать камень, привязывать его к палке и использовать как орудие труда.

— А с собой они не могли привезти инвентарь?

— Разрешали брать только то, что в руках можешь унести. А колюще-режущие предметы расценивались как оружие.

Все было под строгим контролем. Коменданту подчинялось все население спецпоселка, без его разрешения никто не мог перейти даже из барака в барак, не то что отлучиться за пределы поселка. Это считалось побегом.

Кстати, побеги тоже случались. Нехватка одежды, обуви, продуктов питания, антисанитария — все это вынуждало людей, несмотря на последствия, покидать места ссылки.

— Меня впечатлила докладная записка заместителя председателя Дальневосточного краевого комитета В.Недвецкого, адресованная Президиуму ВЦИК РСФСР 22 августа 1930 года, гже говорилось об условиях, в которых работали «кулаки» из БССР, расселенные на приисках Союззолота»: «Многие из кулаков буквально раздеты, а так как приисковые управления не обеспечены в достаточной мере обувью и одеждой, то наблюдаются случаи, когда кулаки работают на мерзлоте босыми».

— Так это только один документ, а таких тысячи! Не было даже самого необходимого. Хорошо если удавалось выменять что-то из привезенного у местного населения, но те тоже не особо спешили помогать спецпереселенцам. Пропаганда работала: людям внушали, что это враги народа, кулаки-эксплуататоры.

— А как тогда они себя обеспечивали? 

— За работу предусматривался спецпаек. Но для этого необходимо было выполнить установленные нормы: например, по валке леса или добыче полезных ископаемых. Причем очень жесткие. Не выполнил — урезают норму хлеба или вообще лишают спецпайка. Других возможностей обеспечить себя и семью не было. Потому и такая смертность.

— То есть заработать деньги было невозможно?

— Были специальные системы купонов вместо денег, на которые потом можно было приобретать продукты и дополнительные карточки на хлеб за выработку сверх нормы.

— Но эти люди даже не были заключенными. Для чего такая жестокость?

— Да, казалось бы, с точки зрения логики: обеспечьте людей более-менее приемлемыми условиями, жильем, питанием — и человек будет производить намного больше. А такой задачи не ставилось! Цель была не просто выполнить какой-то план, а физическое уничтожение «враждебных классовых элементов».

Вообще все эти исправительно-трудовые лагеря создавались не для того, чтобы кого-то перевоспитывать. Просто надо было уменьшать классовых врагов и их уменьшали. Тем более в Беларуси, которая была приграничным районом, ведь в случае войны они же станут пятой колонной. 

А учитывая, что населения было достаточно, никто не жалел рабочую силу. Потому что любой комендант всегда мог подать заявку, что ему не хватает столько-то рабочих рук. Эта разнарядка через Москву приходила, условно говоря, в Минск, и ОГПУ проводил новый рейд по поиску «кулаков». Проблема решалась.

«Кто не погиб в эшелонах и в ссылке, попал под нож новой волны репрессий 1937-го»

— А на какой срок высылали так называемых «кулаков»?

— Высылка должна была проводиться на срок от 3 до 10 лет. В лучшем случае давали пять. А если учесть, что на момент освобождения был 1937-38 год, то, как правило, домой люди не возвращались.

Те, кто остался жив, кто не погиб в эшелонах, кто отбыл 5 лет в этих нечеловеческих условия, попали под нож новой волны репрессий. Именно их «тройки» в первую очередь приговаривали к расстрелу или давали 15 лет, но уже лагерного срока.

— Татьяна Ивановна пишет, что через некоторое время семья ее бабушки все же вернулась в Беларусь.

— Тут могло быть несколько вариантов. Не исключено, что решение об их спецпереселении было вынесено местными исполнительными органами, по так называемой амбарной книге. То есть, ГПУ дал разнарядку, председатель сельсовета согласовал и просто записал, какие семьи и куда выслать. Получалось что юридически это никак не было оформлено.

А если еще им удалось оказаться в местах, где был относительно мягкий режим, то при определенных условиях они действительно могли вернуться. Например, в случае тяжелой болезни родственника. 

Но это была очень большая редкость. А «мягкий режим» мог быть только до 1934 года, до убийства Кирова. А после вводится чрезвычайное законодательство и никого из ссылок ни под какими предлогами не отпускали.

Впрочем, некоторые самовольно оставляли место ссылки. Но это обычно имело последствия. Могли и потерять документы, что неудивительно при таком массовом перемещении.

А вообще из ссылки те, кто пережил 1937-1938 год, возвращались в лучшем случае после войны – после 1945 года, и то в Беларусь как приграничную республику выезжать не разрешалось. А еще более активно стали возвращаться, когда началась массовая реабилитация в 1989 году.

— Где и как Татьяна Ивановна может найти информацию о своих родственниках?

— Стоит для начала обратиться в Национальный архив и в территориальный Гомельский областной архив с просьбой установить информацию по этим фамилиям. Если высылка не проходила как административное наказание, а была, как мы говорили, по спискам в амбарных книгах, то информация можно найти только, если такая книга сохранилась.

Параллельно стоит обратиться в информационный центр МВД по Томской области. Там вся база тех, кто был на спецпоселении. Желательно дать как можно больше информации (фамилии, годы рождения, указать родственные связи, чтобы было понятно, что пишет не посторонний человек), если есть какие-то копии документов, например, справка о реабилитации, то прикрепить их. Это та информация, которая может помочь для дополнительного поиска.

***

P.S. Чтобы помочь Татьяне Денисевич в поиске родственников, мы также обратились к председателю томского «Мемориала» Василию Ханевичу. Вот какой ответ мы получили:  

«В нашей Базе есть данные только на одного Неверовского:

фамилия: Неверовский

имя: Иван

отчество: Степанович

пол: м.

отношение к главе семьи: гл.

национальность: белорус

статус: адм. ссыльный

куда выслан: Жигаловский с\с, Колпашевский р-н

лиш. изб. прав: да

статья закона: 68

примечания: числится за ОГПУ; инвалид

дата начала дела: 1930

дата окончания дела: 18/03/1931

фонд: р666

опись: 1

дело: 23

Если этот человек имеет отношение к родственникам, то дело на него находится в ГАТО и с ним можно будет познакомиться и скопировать».

Также «Салідарнасць» обнаружила данные на моряка Неверовского Михаила Фомича, погибшего на флоте.

Из книги «Живые! Помните погибших моряков»

Как подтвердила Татьяна Денисевич, это сводный брат ее бабушки.

***

Вы тоже можете поделиться историей своей семьи. Пишите нам (nz13.by@gmail.com), и мы расскажем о ней на страницах «Салідарнасці».