Общество
Ульяна Бобоед, "Комсомольская правда в Белоруссии"

Наталья НИКИТЕНКО, начальник метеостанции в Брагине: Я предупредила школы о радиации, и мной занялась прокуратура

Через три года после аварии на чернобыльской станции, 12 апреля 1989 года Наталья Никитенко зафиксировала повышение гамма-фона.

— В тот день я измеряла уровень радиации каждые полчаса, — вспоминает Наталья Владимировна. — Он сильно поднялся. Я позвонила в штаб гражданской обороны, санстанцию, военкомат. А потом начала сама звонить в садики и в школы. Сказать прямо об опасности не могла, поэтому говорила: пусть дети побудут в помещениях. Потом, оказалось, что в тот день в Чернигове была объявлена радиационная тревога, и все люди закрывали форточки, не выходили на улицу. А у нас была тишина. На следующий день ко мне пришел прокурор.

Все дело в том, что, узнав о повышении радиационного фона не от властей, а от начальника метеостанции, на площади вышли женщины в Норовле, в Чечерске. В Брагине собралось около тысячи человек.

— Меня обвинили в том, что это я все начала, что мои необдуманные действия спровоцировали выход людей на площадь. Прокурор стал интересоваться, почему я не позвонила сначала в райком партии, хотя инструкций работы с райкомом у нас не было. В прокуратуру меня потом вызывали несколько раз, но, к счастью, до суда дело не дошло. Но напечатали статью в газете, на всю жизнь записали в неблагонадежные. А когда накануне очередного 26 апреля приехала из Москвы комиссия ученых, собрали людей в клубе и стали доказывать, что в Брагине очень хорошо жить, люди встали и начали аплодировать, когда я зашла в зал. Ученым же предложили построить здесь санаторий, куда они смогут приезжать с детьми из Москвы, чтобы отдохнуть.

— Не страшно тогда было: проверки, прокуратура, КГБ?

— Страшно было в 1991 году, когда случился путч в Москве. В райисполкоме мне сказали, что есть список тех, кого будут забирать, и моя фамилия в списке — меня ведь считали зачинщиком. Я тогда достала из сейфа журналы, в котором хранились данные измерений радиационного фона с 1986 года, положила в целлофановый пакет и закопала. Только моя мама знала, где. Ей я дала телефон профессора Юрия Ходыко: «Если меня заберут, позвонишь и отдашь документы».

В 90-м году Наталью Никитенко в областной совет депутатов выбрали с большим перевесом голосов.

— Мы стали выступать везде, рассказывать, что такое Чернобыль, что больше 70% радионуклидов выпало на белорусские земли. И наших детей стали приглашать на оздоровление за границу. И что вы думаете? Первое время родители не хотели их пускать. Пугали наши местные врачи тем, что там будут над ними опыты проводить! Ни один учитель не хотел везти группу. Пришлось мне умолять жену своего брата, которая уже уезжала на юг в санаторий: «Вези детей». А когда они вернулись, детей просто не узнали, они похорошели, поправились, а как были одеты! Это же был 91 год.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)