На строительстве Беломорканала погибли десятки тысяч человек. Что там теперь?

В 2018 году Беломорканалу — великой советской стройке, на которой впервые использовали труд заключенных, — исполняется 85 лет. Канал строили в рабских условиях: по некоторым оценкам, погибли до четверти строителей. Сейчас жизнь вдоль канала продолжается, но сам он давно не востребован, пишет Медуза.

Суда по нему ходят редко: выгоднее доставлять груз по автомобильным и железным дорогам. Единственные люди, для которых канал по-настоящему важен, — его рабочие, которые живут в небольших поселках при шлюзах. Как устроена современная жизнь Беломорканала?

Рабочие на стройке Беломорканала, начало 1930-х

Беломорканал длиной 227 километров соединил Белое море и Онежское озеро, сократив путь от Архангельска до Ленинграда в четыре раза. Чтобы сделать это, потребовалось прорыть 37 километров и построить 19 шлюзов, 15 плотин и 49 дамб.

Все это осуществлялось вручную: техники не было, основные орудия труда — лопата и деревянная тачка, которых на канале было порядка 70 тысяч, а также «беломорские „Форды“» — деревянные платформы с четырьмя колесами для перевозки крупных валунов. Рабочие валили дерево, копали и бурили землю, долбили скалу.

К «топчаку» — огромному деревянному колесу, внутри которого, как белки, топтались заключенные, — привязывали молот, которым забивали в землю сваи: 10 ударов в час, полторы сваи в день, всего пять тысяч. Похожим способом топтали топчак рабы в Древнем Египте для орошения полей.

Как указывает Константин Гнетнев в книге «Беломорканал: времена и судьбы», о необходимости создания подобного канала говорил еще Петр I — в то время торговцы просто протаскивали суда волоком по суше.

Сталину, как объяснял историк Юрий Моруков, канал был необходим для создания Северного флота: нужно было перебрасывать в Белое море корабли малого и среднего водоизмещения, которые просто технически не могли выдержать 17-дневный переход вокруг Скандинавии. Строили в сжатые сроки — за 20 месяцев — и максимально дешево: это была первая большая советская стройка, осуществленная прежде всего силами заключенных.

Согласно Историко-этимологическому толковому словарю преступного мира, именно на ББК появилось слово «зэк», то есть «з/к» — «заключенный-каналоармеец».

Если заключенный работник не выполнял норму, он получал меньше еды. Из-за этого люди слабели, работали еще хуже и попадали в «слабосилку» — отделение лагеря для тех, «кто уже совсем валится с ног от голода или от перенесенной болезни».

Там, как указывает Солоневич, давали 600 граммов хлеба и отправляли на легкую и ненормированную работу. Обычно заключенный проходил через слабосилку три раза за срок. Каждый раз выздоравливать было труднее — считалось, «что после третьей слабосилки выживают только исключительно крепкие люди».

За перевыполнение нормы труда можно было получить лишнее блюдо за обедом или килограмм хлеба. Ударники даже имели право выбрать себе еду на следующий день. За уклонение от работ или приписки (то есть «туфту» — это еще одно слово, появившееся в русском языке благодаря ББК) увеличивали срок заключения или расстреливали. Как пишет Энн Эпплбаум в своем исследовании «ГУЛАГ», порой казненных вывешивали на стенах канала.

Каждый год на Беломорканал привозили десятки тысяч зэков — постоянно там работали 126 тысяч человек, из которых 115 тысяч были заключенными. Больше половины из них были осуждены по политическим статьям; работали на канале и «спецпереселенцы» — раскулаченные крестьяне, которых порой ссылали целыми деревнями, и вольнонаемные рабочие (их, впрочем, было всего около 5% от общего числа строителей).

Уголовников на канале называли урками. Они жили в каждом бараке, держали в страхе других заключенных, часто воровали.

По официальным данным, на строительстве Беломорканала погибли 12 300 человек. Историки говорят о 50 тысячах погибших. Глава Карельского «Мемориала» Юрий Дмитриев приводит цифру в 86 тысяч человек. Больше всего жертв было в 1933-м, на последнем году строительства, из-за аврала перед сдачей канала.

В январе выяснилось, что участок между седьмым и восьмым шлюзами абсолютно не готов, хотя на бумаге работы были выполнены. За четыре месяца строителям нужно было прорубить в сплошной скале шесть с половиной километров. 30 тысяч зэков работали в три смены и спали на участке у костров. По оценке Дмитриева, во время «штурма», как назвали те работы, погибли от 8 до 10 тысяч строителей.

Чертов остров

«Я, когда землю вывожу с огорода, постоянно нахожу пилюли не пилюли — целые колбы стеклянные, в которых налита какая-то водичка. Находил и сапоги зэковские — у них подошва не такая, как сейчас делают, а на гвоздях медных. Недавно еще собака принесла бедренную косточку человека», — рассказывает Слава Приходчюк.

Он прожил всю жизнь в поселке при седьмом шлюзе Беломорканала. За домом мужчины раньше стояли лагерные бараки и здание санчасти Беломорканала, от которой и остались пилюли с лекарствами.

Заброшенный магазин в поселке при седьмом шлюзе

Седьмой шлюз и поселок при нем (названия у него нет, как и у других поселков при шлюзах) находятся на Чертовом острове — так его назвали то ли потому, что финны во время войны не смогли его взять, то ли потому, что раньше здесь не росли деревья.

Сейчас деревьев много — поселок окружен лесом, окна во многих домах забиты, днем на улицах никого. Над ровным полем белых сугробов натянута волейбольная сетка. Рядом стоит покосившаяся деревянная автобусная остановка. Всюду лают собаки, но близко не подходят — боятся.

В 1980-х в поселке жили 300 человек, сейчас — в десять раз меньше. В деревне 15 жилых домов, большинство из которых признаны аварийными, государство их не обслуживает, и жители платят только за свет. Во многих домах заселена лишь половина или треть дома — соседи уехали. Те, кто остался, живут без водопровода.

Воду возят на ржавых финских санях с канала или из колодца, а печь топят по несколько раз в день. Магазин и медпункт в поселке закрылись пять и шесть лет назад. Школа еще раньше. Общественная баня горела два раза, и два раза ее отстраивали местные. После третьего пожара строить не стали, и теперь жители ходят париться друг к другу в гости.

Подобные небольшие деревни есть почти возле каждого шлюза — они расположены в лесу и почти отрезаны от остального мира: дорога плохая, а общественного транспорта почти нет. Живут в поселках работники канала и пенсионеры; в некоторых уже остались одни дачи, другие и вовсе заброшены. Раньше на месте этих деревень находились лагерные пункты, поэтому вдоль всего канала разбросаны могилы его строителей.

Деревня чахнет

У закрытого лесозавода на Чертовом острове, январь 2018 года

Все жители поселка при седьмом шлюзе либо работают на шлюзе, либо не работают вовсе. Слава поначалу охранял шлюз, потом служил конюхом и плотником. Пять лет назад его уволили — соседи говорят, что он вышел из отпуска позже, чем должен был; сам мужчина утверждает: уволили за то, что, наоборот, вышел из отпуска раньше.

 Найти другую работу ни в поселке, ни в Повенце, ни в Медвежьегорске ему так и не удалось. Теперь он работает «по всей России» — «подхалтуривает» на строительстве; например, в ноябре пилил лес на границе с Финляндией.

Заброшенный дом для работников Беломорканала в поселке при седьмом шлюзе

Обратно на канал мужчину работать не берут: все места заняты. Другой работы здесь нет. Около 20 лет назад недалеко от поселка закрылся лесозавод, на котором в три смены работали местные. «Сейчас деревня чахнет, и не только наша чахнет — так по всему каналу, — вспоминает еще один местный житель Николай Молчанов. — [Раньше] в нашем сельском клубе, которого давно нет, каждый день были мероприятия: то танцы, то кино. Мы любили смотреть индийские фильмы и боевики советские: где „бах-бах-бах“».