Можейко: «В Европе очень не хотят повторения ошибок Второй мировой и готовы проявлять солидарность с Украиной уже сейчас»

По данным Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ), с начала войны более 4,3 миллиона беженцев из Украины прибыли в соседние страны. По сведениям на 6 апреля, больше всего людей — свыше 2,5 миллионов — уже приняла Польша, свыше 660 тысяч человек уехали в Румынию, более 400 тысяч — в Венгрию и Молдову. В Беларусь, отмечает УВКБ, отправились 18 тысяч человек.

Отметим, в статистике ООН указаны только те страны, куда беженцы выезжают изначально. Но многие едут дальше: в Германию, Литву, Великобританию, Австрию, Болгарию, Чехию, Эстонию.

Для сравнения: в 2015 году, по разным оценкам, Европа приняла от 1 до 1,8 миллиона беженцев и мигрантов — но это произошло в течение года, а не за полтора месяца. Вызванный российским вторжением в Украину миграционный кризис называют самым масштабным со времен Второй мировой войны.

Месяц назад Совет Евросоюза одобрил активацию Директивы о временной защите. Ее механизм позволяет украинцам, а также тем, кто имел ВНЖ Украины либо получил политическое убежище в этой стране, находиться на территории ЕС без ограничений год, а если ситуация не улучшится, срок может быть продлен. При этом не обязательно претендовать на получение статуса беженца. Кроме того, программа предоставляет определенные права для облегчения трудоустройства, получения жилья, доступа к социальной и медицинской помощи.

Также предусмотрена финансовая помощь — страны, принимающие беженцев из Украины, могут рассчитывать на 3,4 миллиарда евро из так называемого пакета REACT-EU. Изначально он был подготовлен для преодоления последствий пандемии коронавируса, но теперь основные задачи — финансирование инфраструктуры размещения, снабжения, обеспечения занятости беженцев, их обучения, социальной интеграции, а также для медицинской помощи и ухода за детьми.

Соседние страны держат свои границы открытыми для украинцев, но все же с долгосрочными прогнозами и гарантиями для беженцев европейские политики осторожны. «Филин» обсудил с аналитиком Белорусского института стратегических исследований (BISS) Вадимом Можейко, с какими проблемами миграционного кризиса столкнется ЕС в 2022 году и насколько готов их решать.

— По количеству мигрантов это кризис действительно беспрецедентный для Европы. Однако важно учитывать не только количество, но и качество — кто едет, — отмечает аналитик. — Я бы выделил два ключевых отличия от кризиса 2015 года.

Во-первых, едут люди, культурно более близкие Европе, разрыв в менталитете между Украиной и Польшей или Германией гораздо меньше, чем, например, между Германией и Сирией. Украинцы имеют довольно сильные связи с Европой, какое-то их количество уже были там и знают, куда едут, в этом смысле им будет значительно легче адаптироваться, чем мигрантам, которые приезжали с Ближнего Востока или из Африки. К тому же есть еще разница в уровне образования.

Во-вторых — различие демографическое. Если в 2015 году в Европу ехало достаточно много мужчин, выходцев из Африки и Ближнего Востока, то сейчас это преимущественно женщины и дети (как мы помним, мужчины в возрасте от 18 до 60 лет значительно ограничены в выезде из Украины).

Две эти разницы, культурная и демографическая, влияют на то, как сейчас воспринимаются беженцы в Европе. Во время прошлого кризиса значительная часть мигрантов ехала не из тех стран, где велись боевые действия, а просто из стран, где плохие условия жизни, труда, коррупция и т.д. Это тоже можно понять. Но сейчас люди бегут непосредственно от войны, и в Европе это встречает больше понимания.

Еще один важный момент — как миграционный кризис будет восприниматься на политическом уровне. В 2015 году он привел к росту традиционалистских, консервативных, правых и даже ультраправых движений и политических партий — в Венгрии, в Польше, в Германии как раз на антимигрантской волне набрала силу AFD («Альтернатива для Германии»).

Но теперешняя волна миграции не вызывает такого подъема правоконсервативных сил в Европе, во многом потому, что приезжающие не вызывают негатива у правоконсервативных избирателей. Те, кто не хотят у себя видеть арабских мужчин, ничего не имеют против увеличения количества христианских женщин. Звучит, конечно, достаточно консервативно, но такие настроения есть.

По совокупности факторов — отличий самой миграции и отличий ее восприятия в Европе — я бы сказал, что в целом мигрантам будет легче адаптироваться к жизни в Европе, и если какое-то число этих людей останется на длительный срок, это не вызовет значительных социальных и политических напряжений.

Однако, отмечает аналитик, в решении миграционного кризиса-2022 есть не только хорошие новости. Один из ярких негативных моментов — огромное давление на рынок недвижимости. Трудности как с арендой, так и с покупкой жилья уже отмечаются в Польше, Германии, странах Балтии, а также в тех странах, куда из-за войны и политического преследования на родине релоцировалось много людей из Беларуси и России — в Грузии, Армении, Узбекистане, Кыргызстане.

То, что раньше не рассматривалось как направление для эмиграции, перестало таковым быть, и, насколько я знаю, многие белорусы уезжают в довольно экзотические страны во многом потому, что там еще можно найти достойное жилье по адекватным ценам.

Вадим Можейко

Стоит ли опасаться также сложностей на рынке труда, роста социальной напряженности, к примеру, между украинской и русской диаспорами (подобные конфликты уже были в Берлине и на Кипре).

— Это все не новость, во Франции в свое время были жесткие конфликты между чеченской и североафриканской диаспорами. Из-за разницы менталитетов переселенцы конфликтуют и между собой, и с местными жителями. Европа это все проходила и умеет с этим работать, — говорит собеседник «Филина».

По его оценкам, не стоит ждать и сильного напряжения на рынке труда — во многих европейских странах давно действуют миграционные цепочки, в которые успешно встроены «заробитчане». Нет принципиально неразрешимых вопросов и в системе образования — ковид научил мир многое организовывать дистанционно, к тому же в некоторых странах, как, например, в Грузии, уже приняты решения на уровне правительства об открытии дополнительных классов и групп в детских садах с украинским языком обучения и т.д.

— Поскольку есть сильная политическая воля, думаю, эти проблемы будут решены. Мы видим, что российское вторжение в Украину привело к беспрецедентной консолидации Европы. Если раньше считалось, что в Евросоюзе, с его консенсусным принятием решений, все процедуры проходят довольно долго, то сейчас все очень не хотят повторения ошибок Второй мировой и готовы проявлять солидарность и поддержку Украины, на самых разных уровнях, уже сейчас, — резюмирует аналитик. — Возможно, будут тормозиться какие-то моменты с военной помощью, но, на мой взгляд,  гуманитарные вопросы объединенными усилиями будут решены, здесь нет никаких сомнений и препятствий.