«Молчание»

В прокате широкоформатное размышление великого режиссера » Мартина Скорсезе о сути веры с участием японских карателей.

1641 год, в Японии растет количество христиан, и власти от вежливого интереса переходят к решительным действиям. Создана Фуми-э — каратели, принуждающие пойманных последователей чуждой веры наступить на символ веры или сгореть на костре. Особого внимания, разумеется, удостоены распространяющие учение Христа иезуиты — рукоположенные самим Папой католические шпионы-пропагандисты. От одного из них, отца Феррейры (Лиам Ниссон), в центр перестают поступать сведения.

На поиски по собственному желанию отправляются два юных португальских иезуита Родригес (Эндрю Гарфилд) и Гарупе (Адам Драйвер). Попытки найти Феррейру ведут их по деревням с хоронящимися последователями, а приводят, разумеется, в руки к вежливому инквизитору (как он сам себя для удобства называет), который, посмеиваясь, требует отступиться от веры.

Роман католика Сюсаку Эндо «Молчание» увидел свет в 1966 году и вскоре был экранизирован.

Примерно тогда же книгой заинтересовался другой католик — американский итальянец Мартин Скорсезе, которого, по его словам, увлекла пронизывающая роман тема божественного молчания.

Тут стоит вспомнить, что в последние 15 лет режиссер работал в невероятно обаятельном формате живого классика. Он брался за самые разные жанры, убедительно показывая, что ему под силу и эпос «Банд Нью-Йорка», и клаустрофобичный байопик Говарда Хьюза («Авиатор»), и параноидальный детектив («Остров проклятых»), и дикая охота «Волка с Уолл-стрит». Свой первый «Оскар» он и вовсе получил за ремейк вдохновленной его ранними картинами гонконгской «Двойной рокировки» («Отступники»).

Иными словами, Скорсезе занял нишу всеми любимого классика, живого доказательства неотразимости большого Голливуда, который способен конкурировать в боях за зрительские сердца с многомиллионными блокбастерами.

Так вот, «Молчание» к этому образу не имеет примерно ничего общего.

Это с самого начала страшно дискомфортное кино — вряд ли средний зритель в курсе, кто такие иезуиты или как обстоят дела с христианством в Японии. Более того, после головокружительных танцев с камерой из «Волка» Скорсезе сознательно ограничивает себя. Ну и наконец, быстро становится ясно, что внешний сюжет о крепости веры, проходящей через бесчеловечные испытания, постановщика интересует, в общем, постольку-поскольку. Он рассказывает совсем другую, куда более интересную, хоть и изматывающую зрителя историю.

В «Молчании» Скорсезе нарочно ограничивает себя в творческих средствах. После продолжительного перерыва он отказался от цифры в пользу дисциплинирующей 35-миллиметровой пленки. Он запретил себе устраивать фирменный фейерверк, насыщая кадр кипучей энергией — отчасти, видимо, из уважения к медитативному азиатскому кинематографу, который он явно знает не хуже, чем американский. Кроме того, он здесь крайне ограничен и в выразительных средствах: бóльшую часть в кадре — один бородатый Гарфилд, значительная часть реплик которого — закадровая молитва и попытки докричаться до безмолвствующих небес.

Режиссер таким образом уподобляется сидящему в заточении герою и проходит вместе с ним и зрителем через многочисленные испытания, итог которых неведом до самого финала.

В этой неизвестности, кажется, и состоит суть и мысль «Молчания». Ревностный католик Скорсезе убедительно показывает, что благо иезуитской миссии в Японии было крайне сомнительным, а жестокие пытки — не то чтобы варварски не обоснованными. В то же время этот сюжет для него не более чем обстоятельства для разговора о том, что означает это самое молчание. В начале фильма есть показательный эпизод, в котором только что покрестившиеся селяне спрашивают у Родригеса: «Теперь мы в раю?».

«Молчание» говорит о том, что даже самая сильная вера не дает готовых ответов, а с Богом никак не вступить в товарно-денежные отношения.

Такие несвоевременные, казалось бы, мысли и делают «Молчание» столь непростым для восприятия в зале мультиплекса. Размышлять об этом фильме куда легче и где-то увлекательнее, чем почти три часа сидеть в кресле, вглядываясь в напряженные лица и раздольные пейзажи. Но раздумывая над тем, стоит ли картина Скорсезе просмотра, необходимо ответить себе на вопрос, когда подобные мысли последний раз посещали вас в кинозале.