«Моего ребенка выбросили из социума. Нас не приглашали ни на утренники, ни в летний лагерь»

«Мы хотим, чтобы педагоги знали: ребенок с аутизмом может родиться в любой семье»

Анна Левкова с детьми. Все фото из личного архива

Анна Левкова, мама восьмилетнего Тихона, была шокирована, когда в управлении образования Борисовского райисполкома услышала от сотрудницы обидные слова в адрес родителей детей с особенностями психофизического развития.

— Я пришла в управление образования по поводу перевода младшего ребенка в другой детский сад. Мы зашли в кабинет с другой мамой, которая сказала, что хочет перевести своего ребенка из интегрированной группы детского сада в массовую, потому что ее не устраивает отношение к нормотипичным детям.

По ее словам, воспитательница уделяет все внимание детям с особенностями. «Почему наша группа интегрированная, а соседняя — нет?» — спросила мама.

Анна не сдержалась и ответила, что скоро все группы будут интегрированные, детей с особенностями очень много.

— Сотрудница управления образования заявила, что это потому, что родители сами виноваты, что у них такие дети. Она имела в виду, что родители ведут аморальный образ жизни, а потом у них рождаются дети с особенностями развития.

Я была в шоке. Ладно, просто несведущий человек, но сотрудник отдела образования несет эту информацию в массы… 

Сказала сотруднице, что она не права, и никто не застрахован от рождения ребенка с особенностями. И добавила, что у меня такой сын (у Тихона аутизм).

Сын Анны Тихон в этом году пошел в первый класс

Анна обсудила эту ситуацию с мамами детей с аутизмом из Борисова.

— В нашей группе в мессенджере 73 родителя. Практически все мы знаем друг друга, общаемся, встречаемся, поддерживаем информационно и психологически. У нас есть доступ к огромному количеству литературы, которая полезна и специалистам, и родителям. Мы вместе ищем пути коррекции наших детей.

Все родители были возмущены тем, что я услышала в исполкоме. Мы решили встретиться с руководством управления образования и донести нашу позицию.

После этой встречи начальник управления образования сказал родителям, что с сотрудницей провели беседу, больше подобное не повторится, она приносит извинения и будет следить за своей речью.

— Мы договорились, что я выступлю на совете управления образования, в котором примут участие заведующие детских садов и директора школ. Наша цель — донести информацию об аутизме до всех сотрудников учреждений образования.

Мы хотим, чтобы педагоги знали: ребенок с аутизмом может родиться в любой семье. До сих пор не существует однозначной теории, объясняющей причины возникновения аутизма.

Доказано, что аутизм не зависит от географического, расового, национального факторов, от интеллектуального и социального статуса родителей и многих других моментов, — говорит Анна.

«Нам быстро организовали надомное обучение. Как будто ребенок прокаженный, и его надо изолировать от общества»

Ольга, мама восьмилетнего Демида из Слуцка, с болью вспоминает, как ее ребенок год назад пошел в первый класс и спустя две недели его учеба в стенах школы закончилась.

— Сын не смог включиться в учебный процесс. Он не выполнял инструкции учительницы. Когда она говорила открыть книгу, достать тетрадку, написать что-то, он ее не слышал. Для него ее речь была как фон.

Демид не понимал школьных правил: что можно делать на перемене, а что нужно на уроке. Когда он начинал рисовать на перемене и не успевал закончить, Дема продолжал на уроке. Тогда учительница отбирала у него рисунок. Сын начинал психовать, могли лететь школьные предметы с парты.

Педагог рассказывала, когда она его вызывала к доске в первые две недели, он шел вразвалку, кривляясь. Доходил до доски, врезался в нее. Дети смеялись. Учитель отправляла его за парту, мол, нечего с тебя взять.

Дети дразнили сына, говорили: сейчас порвем твой рисунок. Он в ответ мог толкнуть или ударить.

Учительница топала ногой, когда дети шумели. Сын ее передразнивал.  

Когда на одном из уроков с сыном за партой сидела завуч, он писал в тетради, смотрел в книгу. Вот так могло бы быть, если бы у сына был тьютор, который бы ему помогал адаптироваться к новой среде, наладить коммуникацию.

На тот момент у нас не было ни диагноза, ни помощи.

По словам Ольги, администрация школы пыталась защитить учителя и создать условия для ее работы, чтобы она не отвлекалась на одного неудобного мальчика и шел обучающий процесс.

— Завуч сказала: вам, наверное, надо идти на надомное обучение. Потом говорили: он не прошел адаптацию. Хотя адаптация занимает от трех месяцев до полугода. А сын провел в школе две недели.

Ольга перевела сына в другую школу.

— Нам быстро организовали надомное обучение. Меня это обидело. Как будто твой ребенок прокаженный, и его нужно изолировать от общества. Для меня это было унижением.

Моего ребенка выбросили из социума — сидите дома. Нас не приглашали ни на утренники, ни в летний лагерь.

До школы мой сын достойно себя вел в общественных местах. Я хожу с ним в магазин, он не валяется на полу, не орет и не требует игрушки или покупки. Дема ходил в детский сад.

Выходит, для системы образования проще перевести неудобных детей с нежелательным поведением на надомное обучение, чем организовать для них обучение в школе.

Диагноз «синдром Аспергера» Демиду поставили спустя год после этой истории.

— Когда мы первый раз обратились к психиатру, сыну было два с половиной года. Тогда ему поставили «аутизм» под вопросом. Если бы с самого начала диагноз был однозначным, наш образовательный маршрут был бы другим. К школе мы были бы подготовлены, знали бы, что нам положен тьютор.

Во второй класс Демид пошел в минскую школу. Ольга нашла для сына педагога, которая помогает ему адаптироваться к школе. Теперь для Демы ищут тьютора.