«Мне, поляку, говорят, что я москаль…»

Этнический поляк, не пьет, не курит, играет в футбол и теннис. Гуру белорусского либерализма, который, однако, ходит в костел. Пишет книги, читает лекции. Готов принять серьезное предложение даже от сегодняшней власти, которую он призван заменить. Знакомьтесь, Ярослав Романчук — пожалуй, самый парадоксальный и нестандартный из потенциальных кандидатов в президенты.

«Власть каждый месяц гадит довольно большим социальным группам»

-- Мне хочется начать разговор с самого последнего события, которое кардинально изменит вашу жизнь — с того, что ОГП избрала вас кандидатом в президенты от партии. Вы вообще представляете, куда вы влезли? Вы представляете, что начнется, сколько ушатов грязи выльют государственные СМИ? Вы представляете, как может измениться ваша жизнь, независимо от того, как далеко вы пойдете в кампании?

-- Я все прекрасно представляю. Любой экономист должен оценивать возможности и риски.

Ушаты грязи — это на самом деле привычная вещь, у меня были три парламентские кампании. Это часть того мира, которая называется «белорусская политика», которой я начал заниматься в далеком 1994 году. Тогда я, кстати, собирался создавать партию либерального толка, но потом конструктивно решил присоединиться к Гражданской партии.

Вообще же эта кампания будет принципиально отличаться от кампании 2006 года. Я выхожу с абсолютно социальной, абсолютно экономической темой — «Миллион новых рабочих мест». И это позволяет делать акцент не на станках и оборудовании, а на человеческом капитале.

-- Я, возможно, имел в виду несколько иное, когда говорил, что все должно измениться. Вы человек, которого не часто увидишь в пикете с портретами пропавших в руках — в это время вы пишете очередную книгу или выступаете на конференции (в Беларуси или за рубежом). Не припомню также, чтобы вы выступали на митинге. Очевидно, что это не совсем ваше, но этому придется стать вашим! А можно ли представить Романчука на площади, зовущего народ на баррикады?

-- В моей жизни были ситуации, которые приносили радикальные изменения. Жил в маленьком поселке — поехал в Минск, после института работал преподавателем — ушел в бизнес, потом радикально поменял все и ушел в экономическую аналитику, был лингвистом — потом закончил экономическую аспирантуру, звали в США — остался в Беларуси.

Есть разные формы проявления политики, но должно быть разделение труда, и каждый должен делать то, что он лучше всего умеет. Наша партия участвует не только в массовых акциях, но также и в важных интеллектуальных, образовательных проектах, которые нацелены на то, чтобы поменять расклад в обществе. Своими программами мы обращаемся к тем 40 процентам людей, которые не за власть и не за оппозицию, чтобы увеличить их мотивацию прийти на площадь.

Никто не имеет иллюзий, что будущее Беларуси будет решаться у избирательных урн. Вопрос в том, как сделать так, чтобы люди пришли на эту площадь. Если их не зацепишь, тогда они останутся дома.

Площадь — это последний этап очень активной работы, которая должна этому предшествовать — выступления, пикеты, эсэмэски, активная работа в интернете, на сайтах. Мы однозначно будем использовать положительный опыт кампании Обамы, который с явного аутсайдера стал лидером своей партии, а потом и победил на выборах.

Нужно говорить с людьми на те темы, которые их прежде всего интересуют. Что касается площади, то я там был и в 2001-м, и в 2006 году.

-- Некоторые эксперты считают, что поскольку от ОГП выдвинут Романчук, то это означает, что на определенном этапе он уступит иному кандидату. Мол, если бы собирались идти до конца, то выдвинулся бы Лебедько…

-- В этом мнении есть теория, но нет практики и знания дела. У меня нет такого, что я самый крутой и пойду до конца, невзирая ни на что. Мы выберем процедуру избрания единого и будем идти дальше согласно процедуре. Я не имею проблем в том, чтобы сесть за стол переговоров с любым из потенциальных кандидатов.

Лукашенко каждый месяц, мягко говоря, причиняет неудобства каким-то довольно большим социальным группам. Вот сейчас это автолюбители, которые закупили машины и сейчас не знают, как их продать. То же самое было с интернетчиками, людьми, которые имеют загородные дома, поляками, журналистами.

«Мне не нужна должность министра только для того, чтобы ходить с портфелем и радоваться жизни»

-- Если бы власть набралась ума вдруг дать вам какую-то важную должность (министра или вице-премьера), сказала бы вам: «Делайте что хотите с экономикой…» Что бы вы ответили?

-- Мое приглашение в правительственную группу по страновому маркетингу показало, что для властей важно было скорее имитировать какие-то действия, чем работать по сути. Пока нет спроса на реформаторов, на идеи, нет спроса на то, чтобы был хотя бы один человек, который озвучит другую точку зрения. Мне не нужна должность министра только для того, чтобы ходить с портфелем и радоваться жизни.

-- Все-таки, если предложение идти во власть поступит прямо сейчас — у вас будет однозначный ответ?

-- Однозначного ответа не будет, так как это вопрос диалога. Мы люди команды, и в зависимости от того, какое это будет предложение, оно будет рассматриваться. Когда в 2008 году мы подготовили антикризисную программу, то предложили ее властям и сказали, что готовы ее реализовать. Так что это может стать элементом диалога между властью и демократическими силами.

-- Интересно получается. Вы объявляете, что идете в президенты от оппозиции, говорите о необходимости площади, а на вопрос, что будете делать, если сейчас поступит предложение идти во власть, не даете однозначного ответа…

-- Если это просто попытка дискредитировать конкурента, заткнуть какую-то временную дырку, то мне такого, конечно, не нужно. Мне еще пару лет назад предлагали какие-то непонятные абстрактные должности, это было смешно. Для меня важны правила игры, возможность что-то серьезно поменять и сделать всю систему лучше. В любом случае тут должны быть консультации в партии и в ОДС.

«Меня не взяли в Московский военный институт переводчиков, потому что я поляк…»

-- Есть такое мнение, что на сегодняшний день президентом Беларуси может быть только этнический белорус. Возможно, далеко не все знают, что вы по национальности поляк — ваша фамилия такой однозначности не дает…

-- Зато отчество однозначное — Чеславович.

-- Думаю, с приближением избирательной кампании пропаганда не забудет настойчиво рассказать про это избирателям. По-вашему, есть ли определенная полонофобия в белорусском обществе?

-- Быть поляком в СССР — это значило подвергаться определенной дискриминации. Я хотел поступать в Московский военный институт переводчиков, но меня на мандатной комиссии не взяли, потому что я поляк…

-- Повезло белорусской демократии, а то работали бы сейчас где-нибудь в ФСБ…

-- Второе проявление дискриминации. Когда я пришел в 1984 году на призывной пункт (меня брали в армию после первого курса иняза), то военные сказали: «А, поляк, «Солидарность». Я тогда и не знал, что это за «Солидарность» такая. И всех моих однокурсников брали в Польшу, Германию, на «точках» служить, а меня заткнули за 5 тысяч километров от всех границ в Сибирь, чтобы я наблюдал за облаками. И тогда я понял, что с национальным вопросом что-то не так.

Но в Беларуси никакого отторжения из-за того, что я поляк, никогда не было. В Гродно это совершенно нормально — знать 2-3 языка: белорусский, русский и польский. Я не думаю, что наше общество более ксенофобское, чем американское, где выбрали президентом афроамериканца.

В 1989 году я стал одним из первых членов Союза поляков. Я безусловный патриот Беларуси, я хочу, чтобы наша страна стала частью общей Европы. Я очень уважаю поляков, но это другое государство.

-- А чем вы тогда объясните наезды властей на Союз поляков Беларуси? Может, это находит определенный отклик в белорусском обществе?

-- Такие наезды поначалу имеют личную мотивацию. Борьба с Союзом поляков во многом есть следствие того, что определенные гродненские люди потеряли возможность получать свои дивиденды и сочинили под это какую-то политическую подоплеку. Люди в Союзе поляков не могут отличить БНФ от ОГП, не знают фамилий политиков, а из них делают оппозиционеров.

Я, кстати, уверен, что на сегодня репрессии против Союза поляков являются большим фактором, препятствующим привлечению инвестиций в Беларусь.

-- Вопрос, который любят задавать либералам: ваше отношение к Богу?

-- Я католик, крещенный с детства, воспитанный в католических традициях. Я хожу в костел не часто, может, раз в месяц, а также на все главные праздники…

-- Значит, вы какой-то не настоящий либерал…

-- Есть такой замечательный институт Эктона. Это люди, которые в Калифорнии занимаются продвижением идей рынка и предпринимательства, опираясь на библейские ценности. У них есть потрясающие работы о том, что отношение к труду, прибыли является реализацией Божьего замысла. Не надо грубо подгонять религию под какие-то марксистские догмы.

«И я подумал — сигареты, водка дорого стоят, лучше я мороженое куплю или книжку»

-- Мы вместе вот уже лет 15 играем по воскресеньям в футбол, и я не мог не заметить вашу эмоциональность. Во всяком случае, вы точно не флегматик. Не считаете ли, что эта эмоциональность иногда перехлестывает? Может она мешать в общении с коллегами?

-- Спорт является естественной сферой проявления эмоциональности. Естественно, что на футбольной или теннисной площадке я полностью разряжаюсь. Но важно уметь переключаться и не использовать то, что ты делаешь на поле, в остальной жизни. Со всеми людьми, которые работают в белорусской политике, у меня профессиональные, прагматичные, нормальные отношения. При этом мы можем довольно горячо спорить с оппонентами (например, коммунистами) за пивом, правда, они пьют пиво, а я сок и кофе.

-- Это тоже я не имею права пропустить. То, что вы совершенно не пьете и не курите — это плюс или минус для белорусского электората?

-- Ну да, как у нас принято говорить, «либо больной, либо подлюка». Почему я не стал пить? Когда был малым, у меня было чувство противоречия: все вокруг пьют и плохо учатся. Так давай я выделюсь!

Потом это вошло в привычку. А когда поступил в Минск, денег особо не было, и я подумал — сигареты, водка дорого стоят, лучше я мороженое куплю или книжку.

-- Хоть вы сами абсолютно свободно говорите по-белорусски, но все ваши политические действия, кампании, книги, лекции — на русском. Национально ориентированные люди высказывают опасения, что после прихода к власти либералов белорусскому языку и культуре ничего хорошего ждать не придется.

-- Если я стану президентом, то председатель ТБМ Олег Трусов станет министром культуры. У нас нет разногласий насчет того, какой единственный язык должен быть государственным, какой должна быть символика. Необходимо поддерживать белорусские школы, статус белорусского языка на сегодня унизительный.

Но политологическая истина в том, что когда ты приходишь к человеку и хочешь его зацепить, то должен говорить с ним на том языке, на котором он говорит. А когда ты его заинтересовал, ты можешь ему напомнить, почему мы, белорусы, в отличие от соседей, не говорим на родном языке.

К сожалению, сегодня языковые проблемы не являются тем элементом, который интересует наших людей. Так что все по порядку. Однако некоторые политические силы у нас ничего, кроме проблемы языка, не воспринимают. Я им про налоги, они мне про язык, я им про приватизацию, они мне про язык, я им про то, как войти в Европу, а они говорят мне, что я москаль…