Микеле Плачидо: «Все орали, что скорее убьют меня, а не Каттани»

Знаменитый итальянский актер рассказал, кто изначально планировался на роль главного героя в сериале «Спрут», от какого бизнеса в России отказался, и почему приятно осознавать себя вечноразведенным мужчиной.

«Самой трогательной парой 67-го Венецианского кинофестиваля», проходившего этой осенью, журналисты признали 64-летнего Микеле Плачидо и его 26-летнюю возлюбленную Федерику Винченти. Жизнерадостный и бодрый, «комиссар Каттани» шел по красной дорожке, одной рукой нежно обнимая подругу за талию, а другой — щедро раздавая воздушные поцелуи своим поклонницам. «Микеле, мы тебя любим!» — приветствовали своего любимца итальянцы, а русские фанаты бесстрашного борца с мафией отметили: «А дедушка Каттани еще о-го-го!»

— Микеле, вы сыграли столько ярких ролей в разных картинах, прославились своими режиссерскими работами, но для большинства поклонников так и остались комиссаром Коррадо Каттани из сериала «Спрут». Вас это огорчает?

— Нисколько не огорчает, поверьте. Ох уж этот Каттани! (Смеется.) С одной стороны, я ему многим обязан — и своей международной известностью, и большими гонорарами. Они для меня в свое время были даже важнее, чем популярность. Мне надо было помогать моим братьям и их семьям, поставить на ноги своих троих детей (сейчас у Плачидо уже пятеро детей: трое от актрисы Симонетты Стефанелли, рожденных в браке, внебрачный сын от актрисы Вирджинии Александре и 4-летний Габриеле от подруги, актрисы Федерики Винченти. — Прим. ред.).

Все это я прекрасно понимал и был очень благодарен режиссеру Дамиано Дамиани за то, что он пригласил меня на роль Каттани в сериал «Спрут». Кстати, поначалу Дамиано планировал задействовать вовсе не меня, а другого актера — великого Франко Неро: для него и придумали этот образ несгибаемого борца с мафией. Но в процессе работы над сценарием Дамиани передумал — ему захотелось, чтобы главный герой выглядел «человечнее», что ли, и образ дополнили лирическими и сексуальными штрихами.

Надо сказать, что это решение далось Дамиано нелегко: он всегда снимал острое политическое кино, и в нем не оставалось места для чувств и нежности. Режиссер считал, что тема борьбы с мафией — не просто его выбор, это скорее жизненная позиция. Образ Каттани стал для него особенно важным в этой борьбе, и он решил сделать эту фигуру максимально убедительной — с одной стороны, главный герой бесстрашен и последователен, с другой — он совершает ошибки, любит, мучается.

Мне такая задача показалась очень интересной. Поначалу это доставляло наслаждение, но потом я почувствовал, что настало время поставить точку — мой герой все боролся, стрелял, разоблачал. Я сам себе становился противен — знаете, как будто превращался в героя дурацкого комикса. Даже мечтал о том, чтобы Каттани, наконец, убили и избавили меня от всех этих пыток.

Помню, по ночам мне часто снилось, как в меня, то есть в комиссара, стреляет мафиози — один выстрел, другой, третий, десятый... и я падаю убитый, истекающий кровью. Любой нормальный человек проснулся бы после такого в холодном поту, а я просыпался счастливым. (Смеется.)

Однажды я пришел к продюсерам картины и потребовал, чтобы Каттани, наконец, убили в «Спруте-4», поскольку сниматься в продолжении этого бреда я был не намерен. Что тут началось! Все орали, что скорее убьют меня, а не Каттани, и пригрозили, что я буду играть эту роль, пока сериал пользуется успехом. И тут мне стало страшно: просто представил себе, как я, с седой бородой и ревматизмом, бегаю по Сицилии с оружием и выискиваю врагов.

В итоге «Спрут-4» стал последней каплей — с 90-го года я всерьез занялся режиссурой, играл в театре, а сериал про мафию снимали уже без моего участия. Кстати, после первого «Спрута» Дамиани обвинили в том, что он снял фильм по заказу сицилийской коза ностра: многим персонажи фильма показались чересчур убедительными и обаятельными, в том числе и мой герой. (Улыбается.)

— А вы знаете, что убийство Каттани тогда настолько взбудоражило русских телезрительниц, что они начали закидывать итальянское посольство письмами с требованием воскресить их любимого комиссара?

— Мне ли об этом не знать! (Смеется.) Я получал эти письма из России и Украины (с вложенными женскими фотографиями) сотнями тысяч. Скажу больше — я и сейчас их получаю, но, слава богу, уже не в таком количестве, и по возможности стараюсь отвечать. (Улыбается.)

Чего только мне не предлагали! К примеру: «Дорогой Каттани (или Микеле), приезжай в Россию, я сумею защитить тебя от мафии и материально обеспечить» или «Любимый Коррадо, жду тебя, у тебя будет все, что ты захочешь, и сниматься ты будешь в лучших русских картинах, и любить я тебя буду до конца дней моих». Я читал, и слезы на глаза наворачивались — так хотелось все бросить и поехать к отправительницам всех этих посланий.

— А как же итальянские женщины? Что они вам предлагали в письмах?

— О, это совсем другое дело. (Смеется.) Кстати, в Италии «Спрут» не пользовался такой популярностью, как за ее пределами. Подумаешь, бегает на экране какой-то комиссар, пыжится-борется с кем-то — сюжет их не захватил, а мой герой не особенно взволновал.

Зато актер Плачидо многим девчонкам пришелся по вкусу. Если русские и украинские женщины предлагали мне все и ничего не требовали взамен, то итальянки подходили к вопросу по-своему: они назначали мне свидания и хотели родить от меня детей. Так и писали: «Рожу от тебя двух мальчиков или девочек без дальнейших обязательств с твоей стороны. Целую, твоя Франческа или Нина».

Не знаю, как у меня тогда крыша не поехала от всякого рода соблазнительных предложений. Даже к зеркалу подходил, разглядывал себя и думал: «И зачем я сдался всем этим красоткам, что они во мне нашли?»

— Ну не скромничайте, Микеле. К женскому вниманию вы, наверное, привыкли еще до выхода «Спрута» на экраны. Я хорошо помню ваш фильм 1974 года. «Народный роман», где вы сыграли красавца, любовника главной героини в исполнении Орнеллы Мути.

— О, какие это были времена! (Хитро улыбается.) «Народный роман» действительно сделал меня известным актером, и девушки после выхода этого фильма меня просто осаждали, и у Орнеллы не было отбоя от поклонников.

А поначалу я не хотел сниматься, чувствовал себя неловко — откровенные любовные сцены, в которых я полностью обнажен, чего стоили. Сыграть искусного любовника для меня тогда было сверхзадачей — на сцене театра одно дело, а перед камерой — другое. Я ведь тогда не имел ни большого киношного опыта, ни сексуального.

После армии работал в римской полиции, эта работа считалась уважаемой и неплохо оплачивалась, я даже деньги домой ухитрялся отправлять — помимо меня в нашей семье еще восемь детей. Из полиции, прямо в форме, я и пошел поступать в Академию драматического искусства в Риме. Меня, к счастью, приняли, учился с огромным удовольствием, а потом получил несколько неплохих ролей в театре. Я тогда был скромным парнем. (Улыбается.)

— Я читала, что у вас статус «вечноразведенного» мужчины. Это вы такой термин придумали?

— Нет, придумали его за меня, но мне этот статус очень даже нравится. Говорят, один раз женился и навсегда. А мне больше нравится другой вариант — один раз развелся и навсегда. (Смеется.)

У меня сейчас есть семья, любимая женщина, любимый сын Габриеле, но так приятно иногда осознать, что ты вечноразведенный, а значит, свободный мужчина. (Со своей женой Симонеттой Стефанелли Плачидо развелся в 1994 году и с тех пор не обременял себя узами брака. — Прим. ред.).

Четыре года назад, перед рождением Габриеле, я решил сделать себе подарок — купил поместье с виноградниками, думал, буду делать хорошее вино и Габриеле потом передам свое дело. Книг всяких по виноделию и уходу за виноградниками накупил, только вот ни одной из них так и не прочел. То снимаю фильмы, то снимаюсь, то пытаюсь участвовать в политической жизни страны, разъезжаю по городам.

Так что с оседлой жизнью у меня пока ничего не выходит. Мы с Федерикой и Габриеле все больше живем в Риме, точнее — они живут, а я где-то все время мотаюсь и их навещаю.

— Микеле, а как вы познакомились с Федерикой?

— Я ее приметил, когда она училась в театральной студии в Риме. Это было восемь лет тому назад. Познакомились, пообщались, а в один прекрасный день просто поняли, что расстаться уже не сможем — чувства захватили, и мы стали жить вместе. Такая вот простая история.

Думал, что Федерика бредит актерской профессией, но она решила по-своему — выучилась на программиста, и эта работа ей больше по душе. К тому же и времени на воспитание сына у нее остается много (тем не менее Федерика все-таки снялась в нескольких итальянских картинах, в том числе и в фильме Плачидо «Ангелы зла» — Прим. ред.).

— А с другими своими детьми вы поддерживаете отношения?

— Не просто поддерживаю, мы дружим, и я всегда стараюсь им помочь, если они обращаются за помощью. Старшей дочери Виоланте 34 года — она пошла по моим стопам: стала актрисой. А еще из нее получился отличный музыкант. Сыновья от того брака — Марко Бренно и Микеланджело — тоже актеры, они у меня погодки — 19 и 20 лет. У меня еще есть сын Иниго, ему 22 года, но он пока не определился с профессией.

Микеле, Марко Бренно, Микеланджело и Виоланте

— Микеле, вы ведь в 1991 году снялись в картине Владимира Бортко «Афганский излом» в роли майора Бандуры. Если сейчас кто-нибудь из российских кинорежиссеров предложил бы вам роль, вы бы согласились?

— Думаю, что согласился бы. С Россией у меня связаны замечательные воспоминания и впечатления — я так люблю к вам приезжать.

После выхода «Спрута» на ваши экраны я несколько раз был в России и никогда не забуду, как же тепло меня принимали. Я четыре раза встречался с Михаилом Горбачевым, общался с его супругой Раисой Максимовной, принимал участие в разных телепередачах.

А однажды ко мне подошел здоровенный бизнесмен и говорит: «Ну что, брат Миша, сделаем совместный бизнес?» Оказалось, он закупил оборудование для обувной фабрики и хотел назвать свою марку «Коррадо Каттани».

Я подумал немного и говорю ему: «А где вы видели комиссара, который шьет обувь?» Бизнесмен почесал ухо и ответил: «Подумай все-таки, Миша. Дело-то прибыльное, и, главное, никакой мафии».