Мать Романа Бондаренко: свой берет спецназовца сын сжег

17 сентября стало известно, что Генпрокуратура Беларуси приостановила расследование резонансного дела о насильственной смерти Романа Бондаренко. Его мама Елена Бондаренко, добивавшаяся возбуждения этого дела три месяца, от такой новости проплакала всю ночь.

Елена Бондаренко просит всех свидетелей трагедии, произошедшей 11 ноября 2020 года, обратиться в Генеральную прокуратуру с требованием их допросить. Ведь Генпрокуратура, говоря о приостановке дела, ссылается на «неустановление лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого».

«Я всю ночь проплакала, я ведь надеялась, что к годовщине смерти Романа предварительное следствие будет окончено и виновники понесут предусмотренное законом наказание. Для меня это такой удар. Не знаю как теперь жить…» — говорит Елена Бондаренко.

— Елена Сергеевна, Рома жил в нескольких кварталах от «площади Перемен», где случилась трагедия. Это так?

— Да. Я у сына спрашивала: Рома, чего ты туда ходишь? Он говорил: «Мам, ты не представляешь, какие там замечательные люди. Ты должна с ними познакомиться». Я и познакомилась, но уже, к сожалению, после смерти Романа. В ночь с 11-го на 12-е в полчетвертого ночи позвонили в дверь. Две девочки и парень сказали: «Мы хотим рассказать вам о Роме. Только не волнуйтесь. Он в больнице, ему делают операцию».

Я узнала о возбуждении дела по факту смерти в тот же день — 25 февраля, у меня как раз был день рождения. О том, как шло расследование, я не знаю.

Люди с «площади Перемен», с которыми Рома дружил, с днем рождения меня поздравляли, с Новым годом. Это хорошие ребята. У нас не только они хорошие. У нас вообще хороший народ, просто замечательный. Мне тогда особенно много писали, я не всем отвечала — не могла общаться ни с кем тогда. Пишут до сих пор теплые слова, слова поддержки.

Вокруг очень много замечательных людей. Многие восприняли эту трагедию, которая произошла с Ромой, как свою личную. Кто-то до сих пор пишет в комментариях, что, если бы можно было так сделать, хотели бы оказаться на Ромином месте, просят прощения. Хотя людям не за что просить прощения.

— Вы мать героя. У вас, скорее всего, не было такого намерения, когда Рому воспитывали, но так вышло.

— Я не знаю, насколько это героизм. И вот Ромин поступок, то, что он делал — это обычные дела, поступок по совести…

— Я имею в виду, что люди сделали его своим героем. Мы хотим кого-то любить, за кем-то тянуться.

— Да. Он такой человек, что никогда не мог оставить кого-то в беде. Он всегда защищал слабых, девочек, подавал руку, когда из транспорта выходишь — я его научила, цветы дарил, двери открывал. И отец, и оба дедушки у Ромы служили в армии. И он всегда понимал, что пойдет служить в армию. Он окончил девять классов, архитектурно-строительный колледж по специальности «художник-дизайнер».

— Вы этим гордитесь.

— Да, горжусь. У него выпускная работа в монастыре в Жировичах была: расписывал трапезную. Там есть табличка, что на практике он и еще пять человек расписывали. Потом он отучился в Академии искусств. И всегда хотел по специальности работать, но перед этим пошел служить в армию, в спецназ.

— Какое у него отношение к армии, почему он так хотел в ней служить?

— Просто он, насколько я понимаю, хотел проверить какие-то свои человеческие, мужские качества. Отец с нами жил до пятнадцати Роминых лет. И вот Рома хотел проверить себя на мужественность, стойкость. Не хотел быть маменькиным сынком, хотя он никогда таким не был. Отец Ромы служил в десанте. У нас в семье всегда праздник был 2 августа — День десантника. Мы отмечали. Не купанием в фонтане, естественно, но отмечали — как День Победы. Голубой берет отца у Ромы был. Для него этот берет был дорог, он его берег как ценность.

— Что еще было важным для Романа Бондаренко?

— ...А свой спецназовский берет, который у него на память остался, Рома сжег. В 2016-м он пошел служить. В 2017 году демобилизировался. Гордился тем, что отслужил. Некоторые из Роминых сослуживцев остались в войсках. Его тоже туда звали, но Рома отказался. Потом он все меньше любил вспоминать свою службу.

После августовских событий, где-то в сентябре, он сжег свой берет.

Был такой случай. Я прочла в каком-то тг-канале, что для разгона демонстраций протеста используют какие-то наши элитные войска. Он сначала сказал, что этого не может быть, потому что эти войска предназначены для других совсем задач — борьбы с терроризмом. И разгон демонстраций никогда не входил в их круг.

Рома тогда на меня разозлился.

Через какое-то время Рома мне рассказывает, что на одной из акций протеста увидел своего сослуживца на стороне силовиков. Они встретились глазами, сослуживец отвернулся, и они разошлись в разные стороны. «Я понял, что ты была права, мам, когда мой сослуживец так себя повел», — сказал мне тогда Рома.

— Что мог значить этот отведенный взгляд бывшего сослуживца?

— Может быть, стыд. Получилось, что они теперь по разные стороны баррикад. Рома любил своих ребят из армии. К нам приезжали со всех уголков Беларуси, останавливались, ночевали, заходили в гости, меня знали. Потому что Рома в Уручье служил в в/ч 3214, а я живу в Минске, и у меня была воможность навещать его чаще, чем у других родителей из-под Бреста или Гомеля, например. И многие ребята меня знали лично. Что-то просили купить или привезти.

— А что вы Роме в спецназ такого привозили?

— Книгу привезла «Подсознание может всё». Никогда не забуду, как ее возвращали. Если честно, не видела раньше книгу в таком состоянии: зачитанная до дыр. У ребят в армии такая проблема: когда служба подходит к концу, ты испытываешь сильный голод в плане знаний, думаешь, чем тебе заниматься по жизни.

— И вы так хитро подсунули спецназовцам книгу про веру в себя. Вы сами таких взглядов?

— Да, я считаю, что всю жизнь нужно себя развивать, нельзя стоять на месте, потому что ты сразу откатываешься назад.

Ребята потом после дембеля у нас на квартире собирались, переодевались, чтоб на шашлыки пойти, и говорили, что книга классная, им понравилась, кому-то даже помогла начать думать в правильном направлении.

— Есть версия, что Роман умер потому, что узнал лично кого-то из масок, приехавших на срезание лент. Вам эта версия кажется убедительной?

— Да, конечно, ведь Роман мог по голосу, глазам узнать кого-то из своей части.Например, Дмитрия Шакуту, который был опознан свидетелями на площади Перемен. Во время службы Романа в в/ч 3214 Дмитрий Шакута был тренером.

— Сослуживцы на смерть Романа как-то отреагировали?

— Я когда была на «площади Перемен», видела у мемориала плакаты от них, тельняшка лежала, береты. Пару человек виделись со мной.

— А на могиле у Романа что-то замечали?

— На могиле очень много всегда цветов, люди поддерживают порядок, спасибо всем за это. Вынесут мусор, засохший цветочек.

Но при этом еще очень много приносят игрушек мягких и предметов, которые выбросить человеку жалко. Однажды мы приехали и увидели склад полуполоманных игрушек. Оно под дождем и солнцем портится и приобретает неопрятный вид. Место памяти превращается в склад.

Прошу не приносить такие вещи. Приносите лампадку, цветы. Поймите правильно, пожалуйста. Тем более эти игрушки потом исчезают из коробок, давайте не будем провоцировать других на аморальное поведение. Я всё понимаю, но если каждый второй принесет игрушку, то это будет гора.

— Как часто люди приходят на могилу к Роме?

— Постоянно. Я бываю каждую неделю и по каким-то значимым датам. И каждый раз вижу следы, что кто-то был. Человек по десять в неделю и больше. И во время моих посещений приходят с цветами, соболезнуют. Особенно на день рождения и 12-е число.

Внимание есть не только со стороны людей, но и со стороны правоохранительных органов. На Радоницу в стороне у кладбища дежурили. Митинги, что ли, кто-то собирается устраивать на кладбище… Мне это удивительно.

— Наверное, это в том числе чтобы сеять страх…

— У меня возле окна дрон, например, летал.

— И что они хотели увидеть?

— Я не знаю, но это было. Я сама себе задавала вопрос «зачем?» Но да: что они там ожидали увидеть?

— Елена Сергеевна, эта история, такая вот сторона жизни очень сильно прибивает. Что вас держит?

— Это сотый, может быть, тысячный раз, когда меня об этом спрашивают. Многие говорят, что я сильная, хотя я не считаю так.

Когда человек что-то делает или хотя бы держится, чтобы не погаснуть, у него должна быть на это энергия какая-то. Энергия откуда-то берется: поел, поспал, произошло что-то радостоное — у тебя энергия. Если печальное происходит, то это может как отнять, так и добавить энергию, смотря как ты к этому относишься. Мы всегда выбираем свое отношение к какому-то событию.

Энергия — это и поддержка других людей. Почему говорят: если ты радуешься с друзьями, то эта радость совсем другая. То же самое и с горем: можно выражать поддержку и словами, и делами. В первые дни и цветы приносили и передавали, открытки присылали. И письма приносили. Это всё энергия тоже.

Однажды мне передали послыку из Италии с вкусняшками. И ты понимаешь, что человек это сделал не потому что нужно, а от чистого сердца.

Не так давно было: выхожу из подъезда с велосипедом — на Ромином велосипеде езжу, прохожий просто остановился, и мы встретились глазами. И он говорит: «Вы Елена?» Не знаю, говорит, что вам сказать, я вам сочувствую, говорит. Для меня это много значит, от этого становится легче. Я понимаю, что о Роме помнят.

Многие женщины, особенно у кого дети, мальчики, восприняли это как собственную трагедию. Их материнские сердца болят.

Человек мог бы это не писать. Но людям это хочется высказать. Это к тому, откуда берется энерегия. Отдавая часть себя, передают энергию мне.

— Рома, ваш сын, не собирался, но за правду отдал жизнь... Кажется, что через детей в том числе мы сможем изменить жизнь к лучшему, чтобы настоящие ценности имели реальный вес.

— Да, в материнстве сила. Есть теория естественного отбора... В любом случае всегда побеждает разум и общечеловеческие принципы.

Я позитивный человек, оптимистичный, в любом могу найти что-то хорошее, но ситуация с Ромой к этому не относится. Так вот. Всегда побеждает не разрушение, а созидание. Я за то, чтобы строить, а не разрушать. И человеческие отношения и закон в том числе.

— Как по-вашему, почему «площадь Перемен» стала тем, чем стала?

— Везде работают обычные законы физики (у меня высшее техническое образование). Есть понятие синергии, когда энергия объединяется. Один маятник качнешь, он ударится о соседний и так далее. Это работает и в человеческих связях тоже... Как в положительную сторону, так и отрицательную. В какой-то момент маятник теряет энергию, перестает качаться — и наступает баланс.