Мария Шарапова: «Надеюсь, мужчинам не страшно пригласить меня на свидание»

Эксклюзивное интервью, которое лучшая теннисистка России дала Tennis Channel минувшим летом, вышло в эфир на прошлой неделе в программе «Держим подачу с Марией Шараповой». Его расшифровка есть в блоге на «Трибуне».

«Здоровые отношения? Никогда о таких не слышала!»

– У вас немало друзей, но не в теннисе. Вы всегда очень откровенно говорите, что не заводите друзей среди тех, против кого соревнуетесь. Это просто ваша установка или она обусловлена тем, что трудно дружить с теми, кому постоянно надираешь задницу?

– Друзей, которые у меня есть, я завела еще в начале карьеры. Кто-то из них из тенниса, кто-то – из других видов спорта, кто-то – вообще из других сфер деятельности. Не вижу смысла заводить друзей только для того, чтобы можно было сказать: а у меня есть друг. Дружба – это нечто большее, чем возможность вместе сходить поужинать.

– Дружба – это одно, отношения – другое. Здоровые конструктивные отношения не бывают простыми. Что самое трудное...

– «Здоровые конструктивные отношения»... Можно я запишу это? Никогда о таких не слышала. (Смеется.) Они вообще существуют?

– Думаете, нет?

– В моей жизни – нет. (Смеется.)

– Ответьте хотя бы, в чем самое большое препятствие для отношений, когда ты – Мария Шарапова?

– Вы так говорите, будто быть Марией Шараповой – это что-то ужасное. (Смеется.)

Труднее всего даются постоянные разъезды и жизнь по графику. Ты знаешь, что в такие-то недели будешь там-то, и если твой партнер согласен под это подстраиваться – тогда вперед. (Смеется.)

– То есть сама ваша профессия не позволяет строить нормальные отношения?

– Да, возможно, поэтому я ни с кем не встречаюсь. (Смеется.)

Если серьезно, то нужен баланс. Хоть я и не люблю слово «баланс». С одной стороны, нужно быть профессионалом и работать на всю катушку, потому что карьера не будет длиться вечно. А с другой – есть личная, семейная жизнь, которая тоже имеет огромное значение. Конечно, хотелось бы, чтобы две эти жизни можно было совместить.

– Не будем углубляться в эту тему, но на секунду представьте себя мужчиной. Вам было бы страшно пригласить на свидание Марию Шарапову?

– Надеюсь, что нет! (Смеется.) Мне не кажется, что я такая уж «великая и ужасная».

– Но вы икона спорта и бизнеса.

– Но все равно же я человек.

– Люди об этом не забывают?

– Вас послушать – будто забывают! (Смеется.)

– Просто, как мне кажется, проблема в том, что люди не понимают, что на самом деле вы не страшная!

– Есть такое. Но не знаю. Да какая разница! (Смеется.)

«Я знала, что вернусь»

– Вы многого добились за последние пару лет. Если бы десять лет назад вам сказали, что к 28 вы выиграете пять турниров «Большого шлема», причем дважды – «Ролан Гаррос», что бы вы ответили?

– Вряд ли бы я в такое поверила. Это особенное достижение – то, что мое имя выгравировано на всех кубках «Большого шлема». Мне нравится это осознавать.

Цифры – это одно, но мне нравится представлять, как болельщики приезжают на «Шлемы», и там выставляются кубки, они с ними фотографируются, и на каждом из них есть мое имя. Или, скажем, я есть на каждой аллее чемпионов. В этом есть что-то этакое. Ну и вообще, это ни с чем несравнимый момент и особенное чувство – когда тебе вручают чемпионский кубок «Шлема».

– Каким был для вас период 2008-2009 годов, когда вы не могли играть и ничего не могли с этим сделать?

– Я понимала, что травмы для спортсмена неизбежны, потому что мы работаем на пределе физических возможностей, и сезон такой длинный, так что всегда что-то болит. Но я не ожидала, что моя травма окажется такой серьезной.

– Был ли момент, когда вы думали, что можете не вернуться?

– Отсутствие примеров спортсменов, которые возвращались после подобной травмы, внушало мне сомнения. Плюс, плечо для теннисиста – невероятно важный элемент игры, но в то же время не так много специалистов, которые понимают все тонкости работы плеча при игре: движения, вращения.

– Так что помогло вам не опустить руки?

– Теннис открыл мне много дверей, и, мне было чем заняться, даже не играя. Просто я очень скучала по теннису. По утренним подъемам, когда первое, что я делала, – это открывала шкаф с теннисной формой. Я хотела делать все это снова.

У меня в семье папа очень тверд духом, и, что бы ни случилось, он никогда не будет паниковать, а просто спокойно найдет выход. Думаю, это передалось мне: я не переживала из-за того, что могу никогда не вернуться на прежний уровень. Я знала, что так или иначе вернусь, а дальше – посмотрим.

«Никогда не назову себя брендом – звучит очень искусственно»

– Вас часто называют брендом. Что это значит для вас?

– Мне это не нравится, потому что я вижу себя как человека, который много работает за пределами корта, развивает свои интересы, знакомится с талантливыми людьми и пользуется возможностями, которые открывает теннис. Я никогда не назову себя брендом, потому что это звучит очень искусственно.

– Чем вас привлек мир моды?

– Наверное, желанием отличаться. Впервые я задумалась о моде, когда меня только подписал Nike, и на каком-то из больших турниров я пришла к ним за вещами, и там было полно звездных игроков. Я помню, как Амели Моресмо вышла с двумя огромными сумками вещей, и я тогда подумала: «Это ей Nike все бесплатно дал?»

А мне тогда дали маленькую сумочку одежды, и у них тогда не было юниорской линии, так что мне все было велико. Приходилось подшивать самой, юбки обрезать или закатывать. Я выглядела как пацанка, потому что на мне все висело.

И это впервые навело меня на мысль, что одежда – это способ самовыражения, что мода этим и интересна. И так постепенно я стала углубляться в тему, и Nike потом стал меня одевать в наряды, которые кроме меня никто не носит. Так что мода для меня – это в первую очередь выражение индивидуальности.

– Что вы помните о своей жизни в России?

– Когда я была маленькая, мы много переезжали. Я родилась в Сибири, а где-то через год мы вернулись в Беларусь, откуда родом мои родители. Потом – в Сочи, в совершенно другой климат.

Там я занялась теннисом. Так что воспоминания у меня из разных мест. Но я всегда была в кругу семьи, а семья у меня маленькая. У меня нет кучи тетушек. Так что со мной всегда были родители и родители родителей.

Помню, мы ходили в парк у Черного моря. Где-то с 4,5 лет я занялась теннисом, и потом он все вытеснил. (Смеется.)

– И вот вы, так сильно привязанная к семье, в семь лет уехали от мамы. Каково это было?

– Мне кажется, эта история интереснее с точки зрения моей мамы. Потому что я-то что: я была еще маленькая, переехала во Флориду, училась в теннисной академии, учила язык, вокруг меня были дети, которые не замолкали ни на минуту. Так что я отлично проводила время.

Конечно, в таком возрасте быть с мамой очень важно, и я грустила, что ее не было рядом, но в то же время грустить мне особо было некогда: в 6 подъем, в 6:45 первый урок с Ником Боллетьери, и все в таком ритме. А по выходным играешь турниры. В таком режиме два года пролетели незаметно.

– Были ли когда-либо сомнения в том, что вы сможете заиграть профессионально? И если да, каков был запасной план?

– Не думаю, что он был. (Смеется.) Нужно уточнить у папы, но я не в курсе ни о каком запасном плане.

Мой папа очень пробивной человек и ни перед чем не останавливается. Он возил меня по всей Флориде, показывал меня разным тренерам. Мы были ограничены в средствах, но он был готов все отрабатывать. Он понимал, что сам он не тренер, – он просто отец и любитель тенниса. Так что он учил меня разным аспектам игры у разных специалистов и учился сам и в результате стал хорошим тренером.

– Его упорство, кажется, передалось и вам.

– Да, я очень упрямая.

– Какой вы видите свою жизнь через 20 лет? Чем вы занимаетесь? У вас семья? Дети? Много?

– Да. Вообще, пока еще я молода и полна энергии и намерена продолжать делать то, что делаю. Конечно, в будущем я хотела бы стать матерью и хорошей женой. Но никогда же не знаешь, как все сложится. И в этом и интерес.

Папа всегда говорит: хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах. Так что, по какому жесткому графику я бы ни жила и как бы я ни была уверена в том, что делаю, я не хочу забегать вперед на 20 лет.

– Чем бы еще вы хотели, чтобы вас запомнили, помимо титулов?

– По моим ощущениям, я еще формируюсь и как теннисистка, и как человек, и как дочь. Жизнь гораздо больше тенниса, и каждый день на тебе куча ответственности и обязанностей, так что ты постоянно учишься. Я хотела бы делать все сразу, но это невозможно: нужно расставить приоритеты и добиваться сначала одной цели, потом идти к следующей.

Мне не нравится слово «наследие», как и «бренд», – слишком пафосное. Я просто работаю над собой, стараюсь совершенствоваться и слушать окружающих. Если это принесет мне новые титулы – прекрасно. Если нет – это никак не изменит меня как человека, я останусь самой собой и продолжу быть дочерью, возлюбленной, женой и кем там еще.

Как соблазнить Марию Шарапову (+ подборка лучших фото)