«Люди добровольно покидали свои дома в Беларуси, не зная, что едут на погибель»

Принудительные высылки, раскулачивание, депортации… Машина репрессий в советском государстве работала на полную. Однако был в истории короткий период «разгула демократии». В рамках спецпроекта «Жертвы и палачи» рассказываем, как в середине 20-х годов заманивали белорусов уезжать в Сибирь и на Дальний Восток и чем это для них в итоге закончилось.

В редакцию «Салідарнасці» пришло письмо от жительницы российского города Братск Иркутской области. Татьяна Викторовна Антоненкова, чьи предки были из Беларуси, откликнулась на одну из статей нашей рубрики и рассказала историю своей семьи. Женщина недоумевает, как ее родственники, проживающие на Гомельщине, могли оказаться в Амурской области в 1927 году?

Вот что она пишет:

«Здравия вам, дорогие земляки!

Прочитала статью «Выгрузили при -40...».  Она очень актуальна для меня! Я уже два года собираю историю своих белорусских предков. Тяжело идёт поиск, так как живу в Братске, что далековато от Беларуси!

История моего рода Зайкиных такова. Дед и отец моего деда родились в д.Околица Сеножатки Рогачёвского уезда Могилёвской губернии в первой половине 19 века. Их семьи были старообрядческими и по моим умозаключениям, пришли в Беларусь с Поморья в конце 18 века и построили свою мини-деревню-улицу на околице д.Сеножатки, где жили в основном польские крестьяне. Затем, по указу русского царя, все старообрядческие семьи были высланы в Гомельскую область, где и построили несколько деревень подряд на расстоянии 2-3 км друг от друга (Новые Печки, Заречье, Радуша, Святица и др.).

Мой дед Лука родился в 1898 году в д.Радуша, а бабушка Мария в д.Святица в 1905 году. В мае 1925 года у бабушки и деда родилась первая дочь. По с/х переписи на 01.01.1926 семья деда еще жила в д.Радуша. И потом я смогла отследить семью деда только в августе 1927 года, когда у них родился второй сын — и это уже было в п.Ново-Ямполь Зейского р-на Амурской обл. Почему дед там оказался — до сих пор не могу разузнать!

Лука Ларионович и Мария Петровна Зайкины. 1929 год. П. Ново-Ямполь Амурская область.

Вместе с ним в Амурской области оказался его родной брат Павел, в Хабаровском крае — родной брат Мокей, на Сахалине — дети брата Фомы (сам Фома был убит немцами в 1944 году в д.Новые Печки в Беларуси).

В Амурской области в д.Аяк оказалась семья дяди деда (брат его отца) Зайкина Трифона Кондратьевича, который по доносу самих сотрудников НКВД был расстрелян вместе с 19-летним сыном Ермолаем в 1938 году как враг народа. Я нашла их дело с помощью «Открытого списка» в ВКонтакте. В 1960 году они оба были реабилитированы. Еще в январе я запросила копию их дела в архиве ФСБ г.Благовещенска. Вроде пообещали дать. Но до сих пор не прислали. Я надеялась, что в деле будут пусть хоть плохенькие фото моих родных! Так хочется увидеть их лица!

По скудным рассказам бабушки, у нее было 8 детей и только 4 остались живы. В Амурской области у них родилось еще 2 детей.

Мария Петровна Зайкина с детьми. 1935 год

На фото 1935 года моя бабушка Мария Петровна с тремя детьми — Шурой, Ваней и Митей (на руках). Бабушка беременна моей мамой, которая родится 21.08.1935 года. Митя погибнет в 1938 году. А в ноябре 1941 г. в п.Аяк у бабушки родится еще один сын (последний) Григорий.

Моя мама родилась на Зее во время сильного паводка и рожала её бабушка на чердаке. Роды принимали молодые девчонки-геологи, и бабушка решила дать их имя ребенку. Маму назвали  двойным именем Мира-Данара. Она прожила мало — всего 59 лет...

Дед и его старший сын Иван 1927 г.р. были призваны на войну с японцами. Оба ветераны войны. Иван стал кадровым военным и прослужил в Советской армии 25 лет. Ушел в отставку полковником.

Лука и Иван Зайкины

В 1948 году семья деда уехала в Башкирию. В 1949-м опять переехали в Казахстан, а в 1955 году уехали в Иркутскую область, так как в д.Покосное жили сосланные белорусы, которые и построили этот поселок.

После вся наша семья переехала в Братск, где умерла сначала бабушка в 1978 году, а потом и дедушка в 1993 году. Он прожил почти 95 лет. Но очень-очень мало нам рассказал обо всём — то ли боялся, то ли просто душа отказывалась это вспоминать.

Я бы хотела узнать в связи с рассказанным, а в каком году были кулацкие переселения 1925-1927 гг. из Беларуси и где можно найти хоть какую-то информацию об этом... Буду очень благодарна!

Татьяна Викторовна Антоненкова, 62 года, г.Братск, Иркутская область».

Наш спецпроект «Жертвы и палачи» задумывался в том числе для того, чтобы люди могли делиться историями своих семей и узнавать новые сведения о родных. Помочь разобраться в вопросе мы попросили историка Игоря Кузнецова. 

— Действительно, про кулацкие высылки 30-х годов более-менее известно. А что могло произойти в 1927 году, когда принудительных переселений еще не было? Почему практически все родственники нашей читательницы оказались в Амурском крае?

— Чтобы понять ситуацию, надо вернуться немного назад. Я нашел несколько интересных цифр. В конце 19 века, в 1890-м году, лишних рук в сельском хозяйстве в границах нынешней Беларуси было почти миллион. То есть, людям попросту не хватало земли. В результате шла добровольная миграция.

Белорусы уезжали в Сибирь. Так из Минской, Могилевской, Витебской губерний уехало 562 тысячи человек. А до первой мировой войны еще 800 тысяч уехало в Америку.  И таких волн до революции было несколько — с 1890-го по 1916-й.

А потом к власти пришли большевики — и опять начался дележ земли. В БССР была установлена норма 11 десятин на семью. И когда начали давать наделы, 35-36% населения Беларуси оказалось безземельным.

— Тогда и было принято решение насильственно выселять «лишних» людей?

— Нет. Коллективизация в Беларуси начнется лишь в начале 1930-го. А в 1924-25 годы речь об этом еще не шла. В это время идет так называемая «прищеповщина».

Дмитрий Прищепов был наркомом земледелия Беларуси, и его земельная политика, наоборот, была направлена на хуторизацию сельского хозяйства БССР. Если перевести на современный язык — по сути, создание фермерских хозяйств. Прищепов, в общем-то, впоследствии и поплатился за это: его арестовали в 1930-м.

Надо было решать вопрос, что делать с «лишними» крестьянами. И решили дать им возможность выезжать добровольно. Это примерно как в столыпинскую реформу, когда крестьянам предлагались ссуды, выделялся вагон на семью (очень сильно он отличался от вагона в 30-е), они могли с собой брать имущество, инвентарь, скот — и люди выезжали в Сибирь, на Дальний Восток, в Красноярский край. То есть первый эксперимент был еще в дореволюционный период.

И вот теперь большевики решили это повторить. Родственники Татьяны Викторовны, скорее всего, и стали такими добровольными переселенцами.

— Сложно представить, что люди вот просто так снимались с насиженного места и ехали в неизвестном направлении.

— Семье, которая выезжала, выделялась довольно большая по тем временам сумма — 300 рублей сроком на 15 лет. Переселенцы также освобождались от сельскохозяйственных налогов на 5 лет. И еще очень важный момент. Они имели право вернуться назад в Беларусь — на 3 года за ними сохранялись земельные участки, которые можно было даже сдавать в аренду. Такой вот разгул демократии в середине 1920-х!

— Вполне заманчивые условия. И многие согласились переехать?   

— На самом деле, не очень. Было выполнено всего 20-25% от плана по переселению. Даже несмотря на льготы, люди в принципе, не хотели уезжать. Семья читательницы, похоже, оказалась в числе тех немногих, кого все же удалось уговорить.

Так, в 1925-26 году добровольно из Беларуси в районы Сибири и Дальнего Востока выехало 8 тысяч 126 семей, 1926-27 году — 10 195, 1927-28 году — 13 210. А в 1928-м происходит резкое падение — всего 579 семей. То есть, когда началась подготовка к коллективизации, власти сами стали пресекать это добровольное перемещение.

Конечно, добровольное переселение затронуло значительно меньшее количество людей, чем коллективизация 1930-32-х, когда с территории Беларуси насильственным путем было вывезено примерно 350 тысяч крестьян. Но трагизм ситуации заключается в том, что люди, которые выехали в середине 20-х добровольно, уже не смогли вернуться назад.

— То есть, их попросту обманули?

— Многие ведь как рассуждали? Поеду на Дальний Восток, заработаю денег, сдам тут свою землю в аренду, а потом вернусь через три года. Кстати, как раз в этот период появился термин, который на белорусском языке звучит как «адыходніцтва» — отходничество, то есть, человек куда-то отходит, чтобы потом вернуться.

Естественно, шла активная идеологическая обработка: людям рассказывали, что переезд позволит вам жить более богато. Но людей вводили в заблуждение. Ведь они приезжали в необжитые районы. Единственное, что в отличие от ситуации 1930-х годов, когда грузили в эшелон, вывозили и выкидывали чуть ли не посреди тайги, тут действовали все же из более «гуманных» соображений. Человека самого подводили к тому, чтобы он переезжал.

Кстати, в 1924-27 годы выезжали не только в те районы, где были излишки земли, шла также активная мобилизация на стройки социализма — шахты Донбасса, строительство железных дорог на Дальний Восток, Сибирь. То есть не все, кто выезжал, обязательно занимались потом сельскохозяйственным трудом.

Часто, говоря о 30-х годах, применяется такое выражение: «великий перелом народного хребта». В середине 20-х хребет по живому еще не ломали, но уже подводили крестьян к тому, чтобы менять род их занятий. В этом тоже был определенный трагизм. Менялся весь уклад жизни.

Многие поддались. Тем более, некоторые рассчитывали, что это временно. Но началась массовая коллективизация 1929-30-х годов и никому уже не разрешали вернуться обратно.

— И пришлось обустраиваться на новом месте на всю оставшуюся жизнь…

— Если бы только это. Ведь мало того, что люди не смогли вернуться назад, ведь когда начались репрессии 1937-38-го в первую очередь под расстрельные статьи попадали переселенцы — те, кто выехал добровольно или кого вывезли насильственно.

«Тройки» выкашивали наших земляков, а также украинских крестьян. Их настигли эти репрессии в значительно большей степени, чем тех, кто остался жить на своей территории. И получилось, что люди добровольно покидали свои дома в Беларуси и фактически ехали на погибель.  

И эта история очень хорошо просматривает на жизни семьи Татьяны Викторовны. Ведь почему они были сначала на Дальнем Востоке, потом оказываются в Башкирии, потом в Восточной Сибири в Братске? Это была попытка уехать туда, где их не знают, скрыть, что они переселенцы из Беларуси, попытка спасти свои жизни и свои семьи. Пока кто там разберется, откуда и чего, это давало больше шанса на выживание.

Но, как мы видим по судьбе их родственников, их и там настигали репрессии.

— Может ли Татьяна Викторовна узнать больше о судьбе своих родных, учитывая, что она живет в России?

— Какие-то документы могут находиться в Национальном архиве. Можно попробовать написать туда запрос с просьбой помочь установить судьбу родственника. Не исключено, что удастся найти списки этих переселенцев, какие-то метрики. Единственное, это может потребовать некоторых материальных расходов.

Причем, в данном случае даже не надо доказывать родство и обращаться в архивы КГБ или МВД, потому что речь не идет о репрессированных. Здесь человек просто разыскивает своего родственника. И, возможно, удастся найти даже больше, чем если бы их семью насильно выслали из Беларуси.

***

Спецпроект «Жертвы и палачи» посвящен истории репрессий в Беларуси в 20-50-е годы. Мы покажем уникальные, ранее не опубликованные документы и свидетельства, представим экспертное мнение, познакомим с историями людей, которые были репрессированы, а также их палачей.

Вы тоже можете поделиться историей своей семьи. Пишите нам (nz13.by@gmail.com), и мы расскажем о ней на страницах «Салідарнасці».