Лявон Вольский: «Пришло время петь про несчастную любовь»

В последнее время Лявон Вольский фонтанирует идеями и поражает общественность разноплановыми проектами. В разгар весны музыкант презентует очередное действо: сольный проект на стихи белорусских классиков «Белая яблыня грому».

Фото: Николай СУХОВЕЙ

— В альбом вошло 12 песен на стихи белорусских классиков — Максима Богдановича, Рыгора Барадулина, Янки Купалы, Якуба Коласа, Максима Танка, Пимена Панченко, — непривычно серьезно рассуждает музыкант. — Как ни пытался я найти веселое юмористическое стихотворение белорусского писателя — не получилось. Проект оказался серьезным, что для меня редкость. Поэтому в новом альбоме в основном «загрузочные» серьезные песни. Где-то депрессивные. Если про любовь, то про несчастливую.

То, что Лявон похудел, неудивительно. Ведь каждое утро он по 45 минут занимается йогой.

— Откуда у вас появилась задумка замахнуться на классиков? Роль сыграла литературная семья, в который вы росли?

— Не сыграла. Просто я — часть белорусского народа. И вижу, что читать стихи белорусских классиков сегодня не модно, они настолько оторваны от широких масс! Даже в кругах интеллектуалов не принято признавать советское наследство: “Ой, ну кто там был? Все около властной кормушки стояли, лизоблюды…” Хотя там есть очень интересные стихи. У того же Танка, Панченко, Кулешова.

Признаюсь, несмотря на свое литературное происхождение, я сам Кулешова до этого не читал. Помнил лишь “Цверда трымаўся юнак на дапросе…” — и все. Теперь мне смешно и непонятно, как так получилось. У меня же все эти книги на полках стояли!

«Люди слушали и боялись дотронуться»

— Создавая такой проект, вы отдавали себе отчет, что можете натолкнуться на непонимание не только коллег, но и поклонников?

— Могу сказать, что когда я выкладывал в Интернет песни N.R.M., то помимо положительных было много и отрицательных отзывов: «Ай, да что это за песни…» А когда выложили первую песню на стихи Францыска Богушевича «Немец» — мы сделали с Помидоровым такой острый рэп — то прослушивания исчислялись тысячами, а комментариев не было. Люди слушали и как будто боялись дотронуться (улыбается). Почему молчание? Может, это проявление такого уважения к классикам? Или, наоборот, белорусская классика настолько далека от народа, что ему даже сказать нечего?

— Когда же случился переломный момент в вашем сознании?

— Однажды мы с женой Аней приехали за дочкой Адэлей в детский садик. Оказалось, что приехали рано. Чтобы скоротать время, зашли в книжный магазин «Маладосць», что на Богдановича. В руках случайно оказался томик Богушевича. Нахлынули школьные воспоминания, когда казалось, что это далеко и неинтересно. Мужики какие-то, сошки… Мы с Аней полистали, и я начал так смешно выпендриваться и в рифму читать рэп. Получилось настолько необычно и классно, что я тут же позвонил Помидорову: «Саша, тут настоящая бомба!..» Назавтра мы уже записали с ним песню «Немец». Правда, потом проект застопорился на годы...

«Паэт паганы, а верш жа ничего написал…»

— А спустя время вернуться к нему помог мировой финансовый кризис…

— Да, потому что появилось свободное время. В связи с кризисом, в частности у «Крамбамбули», корпоративов стало раз в десять меньше.

— Ого! Мало кто имеет смелость в таком признаться. Белорусские артисты в основном томно закатывают глаза: «Да, количество концертов уменьшилось. Раза в полтора…»

— В какие полтора? Просто артисты снизили цену за выступление, поэтому у них, может, и стало раза в два меньше концертов. А мы не пошли на компромисс. Сейчас такая ситуация, что, действительно, некоторые за сущие копейки могут играть раз в неделю. Но я не вижу смысла распыляться.

Поэтому я с головой ушел в творчество. Результат можно будет оценить 23 марта в Купаловском театре, на презентации моего сольного проекта «Белая яблыня грому».

Кое-что вошло в новый альбом, что называется, со школьной скамьи. Кто не помнит «Хiба ж на вечар той можна забыцца…» из «Пахне чабор»? Наша учительница своеобразно популяризировала белорусскую литературу, поясняя: «Ну вот Броўка, ён таки паганы-паганы, а вот верш жа ничего написал…» (смеется).

Так что стихи для нового альбома я брал из школьной хрестоматии.

Презентация наполнена «взрывоопасным» миксом

— Музыканты рассказывают, что на организации концерта в Купаловском театре денег не заработаешь. Мол, хлопотно и невыгодно.

— Я считаю, что глупо, задумывая такую имиджевую акцию, думать про какие-то серьезные заработки. Да и сейчас настолько тяжело с этим нашим шоу-бизнесом! Оно и было специфично, а сейчас вдвойне. Чтобы заработать на концерте, нужно собрать большой зал, как минимум КЗ «Минск». Полторы тысячи мест в зале — тогда можно позволить себе не завышать цену на билет. Сделать ее, к примеру, тысяч 30 — 40. А в Купаловском театре около 550 мест — почти в три раза меньше. Поэтому билеты пришлось сделать дороже: от 20-ти до 80-ти тысяч. А что касается организации, то в театре даже проще. Там есть декорации, которыми разрешают пользоваться во время концерта.

— С чем больше всего хлопот?

— Сейчас меня беспокоит вторая часть презентации. Она наполнена «взрывоопасным» миксом, который я только смог придумать. Там будут народные песни в панк-обработке, инструментальная пьеса. Будут анонсироваться мои последующие сольные проекты и направления работы. Ведь сейчас я работаю над сольным проектом, но уже на свои слова.

«Я испугался и понял, что пора тормозить»

— Темп вы взяли недетский: фонтанируете идеями, один за другим презентуете разнообразные проекты. Поклонницы переживают за ваше здоровье, вы заметно похудели.

— Не так уж и сильно. Просто с моей конституцией три килограмма — и уже видно. Ну, похудел. На размер. Почему? Перестал есть мясо… Да ничего не изменилось (отмахиваясь)!

— Не верю.

— Ладно, все очень просто. Когда были три года простоя, мы распустились, перестали за собой смотреть. Не было активной творческой жизни, концертов. Поел — поспал, диван — телевизор. Однажды стало понятно, что нужно брать себя в руки. И я начал заниматься йогой. Освоил пару упражнений. Сам, по книжке. Начинал постепенно: с 15-ти минут утром. Со временем дошел до 45-ти минут. Когда подошел к часу, испугался (улыбается). Понял, что пора тормозить... Так вот, когда занимаешься йогой, то уже не тянет к тяжелой пище, не хочется наедаться на ночь. К тому же растяжка в йоге творит чудеса. Я сейчас могу сделать такие вещи, о которых раньше даже подумать не мог. Хотя на самом деле в йоге я дилетант.

— Но ногу за голову закинуть можете?

— Если надо — закинем (смеется).

— А на гвоздях тренируетесь?

— На каких гвоздях (наигранно возмущенно)?! Это уже йога для фокусников и факиров. Чтобы деньги собирать. А я не для этого занимаюсь. Для меня йога — это саморегуляция.

«Пойте на белорусском — и успех гарантирован»

— Дуэты с белорусскими артистами, сценарий к новогодней сказке, песни на стихи белорусских классиков. Что дальше? Может, в бизнес податься? К примеру, запустить линию модной одежды от Вольского…

— Тогда уж лучше ресторанный бизнес. Мне это больше подходит.

— Говорят, что теперь это не очень выгодно. Вон вывески на заведениях вместе с собственниками меняются с поразительной частотой.

— Ну, значит, не у нас. Проще, наверное, в Берлине открыть забегаловку. А что? Назову «Крамбамбулей». У нас там и свои люди есть. К тому же белорусы бывают там постоянно. Я, в свою очередь, люблю и умею выпивать, знаю истории разных напитков.

— А любимое блюдо у Лявона Вольского есть?

— Знаете, я очень переменчивая особа. У меня сегодня одно, завтра другое. У меня есть внутренний стержень и ценности, которые не изменятся никогда, а все остальное не очень важно, а потому непостоянно. Сейчас, к примеру, я не ем мясо и яйца, пощусь. Отказался от Интернета и красного вина.

— Вам в этом году исполняется 45 лет. Как будете отмечать?

— Мне это уже неинтересно, ведь цифры ничего не значат. А если честно, то я себя сейчас чувствую моложе, чем еще лет пять назад. Возможно, благодаря рабочему ритму. Потому что пять лет назад у меня был застой. Не только в творчестве, но и в душе. А теперь все иначе. Несмотря на то, что мы все равно в отрыве от так называемого белорусского шоу-бизнеса. Да и что в нем белорусского? Все то же самое, как в российском и русскоязычном украинском. Большинство артистов в этой обойме мечтают быть не здесь. Певицы хотят стать Мадонной. Но такого не произойдет.

— Чем вам Инна Афанасьева не белорусская Мадонна?

— А вы у нее спросите, сможет ли она организовать здесь, в Беларуси, концерт, как у Мадонны? Не сможет. Потому что нет такого бюджета, нет таких профессионалов. Поэтому нашим артистам надо быть ближе к нашей белорусской земле. Мне кажется, что петь на белорусском языке — это уже частичка успеха. Потому что в развлекательной сфере эта ниша пустая. А мне рассказывали, что у нас сейчас такая ситуация, что приносишь на радиостанции песни на родном языке, а их не берут. Мол, не формат. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Если бы так сказали в Украине,— назавтра у этой радиостанции был бы другой руководитель.