Лявон Вольский: «Наша попса конкретно тупая, но я смогу ей помочь»

Лявон Вольский отчего-то напоминает мне белоруса куда больше других. Нет, не тот усредненный вариант, который единодушно одобряет практически все, что ему предложат, лишь бы только быстрее смыться на пиво, а хрестоматийный. Помните: “Сiвы сам, белы вус...”.

Встречаясь с Лявоном, я мысленно снимаю с него хипповые солнцезащитные очки и наряжаю в холщовый, с расшитой сорочкой, льняной костюм позапрошлого века, в который для чего-то облачили белорусскую делегацию на минувших Олимпийских играх. “Нам бы еще по дудочке, — сказал мне приятель-спортсмен. — И была бы не команда, а песня!”.

Нет уж, дудочку и песни оставьте Лявону. Многогранная его натура еще не раз удивит современников и, кто знает, возможно, изрядно прославит родную Беларусь.

Мой льстивый реверанс о многогранности натуры приходится Лявону ко двору, и потому со своей усредненностью он не соглашается категорически.

— Ну хорошо, а кого бы ты назвал наиболее характерным белорусом?

— Трудно сказать. Разве что выделить какого-нибудь литературного героя, но я не уверен, что в этом есть смысл.

Если взять тех же Якуба Коласа или Янку Купалу, то это были абсолютно разные люди по характеру, поведению и отношению к жизни. В трудное для белорусского народа время (а этот период продолжается на протяжении последних 300 лет) Купала переживал жуткий творческий кризис. Он не мог писать то, что ему хотелось, в результате чего ушел из жизни, выбросившись в лестничный пролет. А Колас перенес все эти потрясения внешне спокойно и нашел способ принять окружающий его мир как должное. Не хочу критиковать его каким-либо образом, тем более что писатель сделал для белорусской культуры очень много. Просто выбор Коласа оказался другим.

— А какую судьбу в 30-е годы ты бы избрал для себя?

— Думаю, что в то время нашлись бы люди, которые взяли бы на себя труд решить эту задачу за меня. Репрессировали бы, как основную массу белорусских литераторов.

Знаешь, если проводить какие-то параллели с нашим временем, то сегодня человеку вроде бы есть что терять. Квартира, машина, семейное благополучие… И потому хочется оставить ситуацию такой, какая есть, ведь может быть еще хуже.

На самом деле у нас действительно стабильная страна. Но стабильность эта очень сильно отдает болотом. В Беларуси присутствует элемент какой-то игры: все знают, что конец будет невеселым, но предпочитают играть по ее правилам.

— Тебе, как художнику, гротескность ситуации должна быть интересна…

— Она интересна и смешна на протяжении первых пяти лет. Но затем события, происходящие в стране, по уровню абсурда начинают превосходить самую едкую иронию, которую можно себе позволить в отношении этой власти. Организуются какие-то разрешения на выезд, чтобы, не дай Бог, никто не сбежал. Но все равно люди будут оставаться за рубежом — там просто интереснее жить. Или надо строить большой железный забор по периметру государственной границы. Кстати, не удивлюсь, если потом эта мысль кому-то покажется очень даже перспективной…

Недавно я вернулся из Америки. Сейчас там живет уйма наших молодых соотечественников. Все они достаточно хорошо обустроены. И разобщены.

Старая диаспора, конечно, была куда более спаянной, но разным поколениям уже трудно понять друг друга. Естественно, что молодые живут другими интересами. К тому же в разных частях Америки. И приезд кого-то, кто интересен массовой молодежной аудитории, уже служит объединяющим национальным фактором.

До нас последними, кто навещал Кливленд, были “Песняры” с Мулявиным — лет 5 назад. Люди не собрались — концерт отменили.

Причина была в том, что в Кливленде к тому времени уже зачахла некогда бившая ключом общественная жизнь в белорусском культурном центре. Кто-то из энтузиастов умер, кто-то переехал, а люди среднего поколения — дети и внуки переселенцев — предпочитают заниматься бизнесом. Да и по своему географическому положению Огайо — не тот штат, куда может добраться каждый, кто захочет услышать “Песняров”.

— Однако на Вольского люди пришли.

— На концерт в небольшом курортном городке Рехобот-Бич собралось примерно 150-200 молодых людей: некоторые из них провели по 18 часов за рулем, чтобы приехать туда. И практически из всех автомобилей (они, кстати, там почему-то стоят в два раза дешевле, чем у нас) торчали бело-красно-белые флаги, красно-зеленого я нигде не видел.

Честно говоря, нам не очень-то хотелось ехать в США, потому что представление об американцах было типичным — все толстые, любят гамбургеры, колу и телевизор после работы. Но сейчас я о поездке не жалею. Понял, что страна эта очень неоднородная и судить о ней только по Бушу нельзя. Равно как нельзя говорить, что Беларусь — это Лукашенко.

— Раз уж ты сам назвал эту фамилию, то я не могу не поинтересоваться, за кого ты голосовал на первых президентских выборах.

— Это так давно было… Наверное, за Позняка. Казалось, что он со своей «жесткой рукой» имел шансы. И потому для меня было шоком, когда во второй тур пробились Кебич и Лукашенко.

На лице Кебича, как яркого представителя советской номенклатуры, читалось, что ничто человеческое ему не чуждо и в свободную минуту он очень даже любит выпить, причем в достаточно небезопасных дозах. С другой стороны, в меня внимательно всматривались глаза человека, который, похоже, не пил совсем, что тоже было подозрительно. Вдобавок разговаривал Лукашенко на такой «трасянке», что догадаться о его будущих намерениях мог только человек большой проницательности, к коим в начале 90-х мало кто относился.

Тогда я проголосовал против обоих кандидатов, но сейчас выбрал бы Кебича. Он вряд ли стал бы продлевать свои полномочия до бесконечности.

— Сейчас оппозиция собирает новую коалицию бойцов, у тебя там есть какие-то свои предпочтения?

— Знаешь, если я начну плохо о ком-то из них отзываться, то это будет камнем в огород оппозиции. Люди почитают и скажут: “А, верить уже никому нельзя…”.

— Считаешь, в нынешнюю оппозицию кто-то серьезно верит?

— Я помогал как-то “Пятерке плюс”. Мою фамилию вставили в буклет и попросили, чтобы я что-то сказал. Я сказал, но, если честно, толку от такого сотрудничества не увидел.

— Но личные-то симпатии у тебя есть? Назови мне фамилию человека, пообщавшись с которым ты пришел домой и счастливо закружил любимую жену по комнате со словами: “Аннушка, я сегодня такое человечище, такую глыбу слушал на суполке! Улыбка, глаза — все, как у Ильича в фильме “Ленин в Октябре”. Вот кто нас выведет на настоящую дорогу к процветанию и благополучию!”

— (Смеется). Знаешь, я очень надеюсь, что где-нибудь через полгода вылезет на белый свет какая-нибудь харизматическая личность. Потому что те люди, которых сейчас пытается выставить оппозиция в качестве альтернативы, как раз таки харизмой не обладают. А вот у Лукашенко с ней все в полном порядке.

Харизма есть у Позняка. Я его видел в Нью-Джерси на праздновании Дня Воли, и при всей неактуальности того, что он говорил — излюбленная тема про «руку Москвы и КГБ» — наблюдать за ним было интересно. Зенон уехал, но своей харизмой по-прежнему действует на сторонников, многие из которых до сих пор готовы идти за ним в огонь и в воду.

— Тебе не кажется, что оппозиционные кандидаты не имеют предельно выверенного и конкретного плана вывода страны на новый виток развития, а лишь руководствуются туманными предвыборными программами того же Лукашенко типа “Обеспечить… Поднять… Улучшить… Обратить внимание…”, которые, кроме тоски зеленой, ничего не вызывают…

— Я не политик, но мне представляется, что как раз конкретный план никому и не нужен. Чтобы тебя выбрал народ, надо кричать громче всех и предлагать самые невероятные проекты. А еще лучше — раздать избирателям по 1000 долларов, и все будет нормально.

Даже если у нас появится проект “Лукашенко-2”, в любом случае это станет оздоровлением. Потому что сейчас мы имеем застой с элементами абсурда.

Мне кажется, что политику не особенно нужен профессионализм. Надо больше харизмы и приверженности к линии, от которой он не отступит. Если сейчас какой-то интеллигентный человек будет участвовать в теледебатах с действующим главой государства, то непременно потерпит поражение. Наша власть хамовата, и народ к этому уже привык.

— Значит, на теледебатах напротив президента должен усесться претендент с таким рылом, хамить которому не захочется ни при каких обстоятельствах, так что ли?

— (Смеется). Вот видишь, мы пришли в выводу, что кандидат должен переиграть Лукашенко прежде всего артистически.

— Ладно, черт с ней, с политикой. Кем из современных белорусов ты искренне восхищаешься?

— Из востребованных на память первым приходит Сергей Михалок. Очень талантливый человек. А его “Саша и Сирожа” — просто гениальный проект. Мы с “Крамбамбулей” ездили в тур по Украине, и всю дорогу слушали их с жутким удовольствием.

— Ты не ревнуешь к популярности Михалка, которая здесь, да и за пределами Беларуси, выше, чем твоя?

— Да нет, я же сам пригласил Сергея к сотрудничеству в “Крамбамбуле”. Хотелось, чтобы талантливых людей в нашем проекте было больше. Так появился Куллинкович. Кстати, тоже очень интересная личность на белорусской рок-сцене.

Мне нравится, что жизнь Куллинковича не ломает. Он все время имеет свое мнение о жизни в этой стране, регулярно его высказывает, так же регулярно получает за это по голове, но это его ни на йоту не меняет. Удивительный человек.

Когда концерт “Нейро Дюбеля” отменили в одном минском клубе, Куллинкович тут же перенес его в другой, назвавшись при этом “Хрониками доктора Сайкова”. И успешно отыграл его. Для меня этот поступок достоин восхищения: знаю точно, что мы бы так сделать не сумели.

— В недавнем интервью “Салідарнасці” Михалок обмолвился, что иногда предпочитает решать споры по поводу своего творчества кулаками, если логические аргументы на пытливого собеседника не действуют. Ты любишь вступать в такого рода дискуссии с критиками произведений Вольского?

— Не знаю, может быть, когда-нибудь я тоже полезу в драку, потому что не люблю, когда профаны начинают о чем-то судить. Например, когда человек, занимающийся по жизни финансами, с умным видом рассуждает, какая картина хорошая, а какая — нет: “Квадрат” Малевича — полное говно, а Шишкин — это класс”. Когда попадаешь в одну компанию с такими людьми, то лучше сразу подняться и уйти.

Когда я читал в Интернете о том, что изменил року, начав заниматься такой попсой, как “Крамбамбуля”, то меня это поначалу очень сильно ломало. Ну как же так? Народ не понимает очевидных вещей. Надо им объяснить.

И эта попытка оправдать какие-то свои поступки была самым худшим из того, что можно было придумать. Ибо люди, сидящие целыми сутками в Интернете, имеют только одну возможность самовыразиться. Написать в адрес, ну, скажем, какой-то типа звезды, что он м…

Самое лучшее в такой ситуации не морду бить, а просто не замечать. Что я теперь и делаю.

— Говорят, ты какую-то новую идею замутил с верной женой-продюсером?

— Аня собирается создать сайт для творческой молодежи, которая живет за рубежом. Вчера мы увидели, что похожий сайт уже есть. Но нам хочется сделать свой продукт немного другого уровня. Все-таки идея объединения белорусов мне кажется достойной того, чтобы отдавать ей часть своего времени. Например, хотелось бы привезти в Америку N.R.M и дать концерт, на который пришло бы 500 человек.

— А может, логичнее было бы не заниматься гигантской организаторской деятельностью, а просто привезти им “Ляписа Трубецкого”, на которого точно пришла бы уйма народа?

— “Ляпис” может спокойно ехать на Брайтон-Бич и давать там два или три концерта. Насколько я знаю, такие предложения Михалку поступали, но он отказался без всякого объяснения причин: “А вот не поеду, и все”. У Сережи такое бывает.

Брайтон на них пришел бы в полном составе. Вот мы туда ехать не можем, хотя… Нет, белорусов на Брайтоне все-таки не так много, как хотелось бы.

— Так в чем проблема? Подбивайте Михалка, сами ему на хвост — и далее действуйте по классической схеме детского паровозика.

— Думаю, что со временем мы сами себе сделаем ангажемент в Америке. И себе, и другим белорусским коллективам, каким-то молодым исполнителям.

— Сдается мне, что лучше всего музыканта пропагандирует его клип, безостановочно вращающийся по ТВ…

— Согласен. Когда клип удачен — как, например, “Гости” — удается войти в каждый дом. Хотя и не все знают, что это поет “Крамбамбуля”, больше грешат на Михалка. Сейчас с клипами стало труднее, потому что есть какие-то негласные запреты: это можно, но не так, то совсем нельзя…

— А может, ты оправдываешься потому, что на дорогое удовольствие просто не хватает денег?

— Ну даешь — нет денег!.. Только что потратили абсолютно дикую сумму на производство клипа на песню “Туристы”. Вместе с Михалком, кстати. Так уж получается, что он постоянно присутствует.

— Мудрый ход.

— Ты напрасно думаешь, что мы берем Михалка и куда-то на нем едем. Во-первых, на Михалке еще никто никогда не катался, а во вторых, Сережа сам захотел участвовать в этой песне. А потом сняли клип, потому что песня получилась достаточно хитовая. И клип тоже ничего вышел, смешной.

— И сколько потратили?

— 3 тысячи долларов.

— Ты называешь это дикой суммой?

— Для белорусских музыкантов — да. У нас снимаются клипы с бюджетом в 200-500 долларов. И 500 — это уже дорого.

— Так это ж полная задница…

— А что ты думаешь? Гонорары белорусских музыкантов в десять раз меньше, чем у их украинских коллег, и раз в двадцать меньше, чем у россиян.

— Логично предположить, что выступать со своими проектами тебе выгоднее за пределами Синеокой…

— Разумеется. Но ментально белорусская публика очень благодарна. Чувствуется, что здесь пространство не свободное, и потому на концерте люди отрываются по полной, словно в последний раз.

— Какой из твоих проектов пользуется у публики большей популярностью — “Крамбамбуля” или N.R.M.?

— На какие-то заказные мероприятия в основном предпочитают приглашать “Крамбамбулю”, а по городам и весям больше молодежи приходит на концерты N.R.M. Только сейчас проводить их тяжелее, потому что местные власти относятся к рок-проектам куда более подозрительно, чем к каким-либо другим.

У американцев по радио каждая вторая композиция — это рок. А на нашем радио рок — это “неформат”.

Сегодня я случайно включил одну FM-станцию. Вначале было забавно, а потом стало грустно… Российская попса сама по себе комичная, она замешана на незатейливых инстинктах — секс, выпить и т.д. Ну а наша даже не примитивная, она конкретно тупая.

Я вообще не понимаю, как можно писать такие тексты и кто этим занимается. Человек, который пишет здесь по-русски, автоматически ставит себя в ряд тамбовского провинциала. А москвичи в свою очередь ориентируются на Голливуд, и потому калька получается тройная.

— А к тебе попса не приходит за песнями? Мол, Лявон, ты такой классный и талантливый, напиши песню, будь другом!

— Да нет отчего-то… А если пришли бы, то почему не помочь людям? Кстати, у нас сейчас есть идея взять вокалистку и написать ей пять хороших песен, чтобы в Беларуси хоть что-то нормальное было в жанре поп-музыки. Правда, в ближайшие два-три месяца эта идея не осуществится, потому что у меня сейчас просто нет свободных пяти дней.

Статья опубликована в еженедельнике «Салiдарнасць» от 13.05.2005