Лучшее из архива. Ночь, изменившая белорусскую историю

Как это было и какую кару понесли те, кто уничтожал цвет белорусской интеллигенции, Леонид Моряков (ушел из жизни в 2016-м) рассказал в интервью, которое вышло в «Салідарнасці» в 2007 году. Предлагаем вашему вниманию эту публикацию из архива.

«Не случайно в Беларуси уничтожили 90% интеллигенции»

Десять лет назад Леонид Моряков случайно узнал, что в октябре 1937-го в подвалах «американки» расстрелян его дядя Валерий Моряков — известный белорусский поэт 1920-х годов. Исследуя судьбу своего родственника, Леонид обнаружил, что вместе с ним в ночь с 29 на 30 октября расстреляли около ста деятелей белорусской культуры.

— Это была одна из самых кровавых ночей в истории нашей страны, — уверен Леонид Моряков. — Уничтожили элиту нации. Государственные и общественные деятели, ученые, литераторы, работники образования. Было расстреляно 22 писателя, среди которых Платон Галавач, Михась Чарот, Василь Каваль, Михась Зарецкий… Никогда ни раньше, ни позже не делалось такого отсева. И последствия той ночи мы ощущаем даже теперь, через 70 лет.

В документах Моряков нашел сведения о том, что расстрелянные белорусские интеллигенты были приговорены вовсе не местными НКВДистами. Еще за несколько месяцев до страшной акции Сталин, Каганович, Молотов и Ежов в Москве самолично подписали соответствующие указы на расстрел примерно 60 белорусов. Здесь же, в Минске, проявили инициативу и «повысили план»…

— Это был юбилейный для большевиков год — 20-летие Октябрьского переворота. Тогда только за три осенних месяца было уничтожено более 500 общественных и культурных деятелей Беларуси. В преддверие же праздника НКВДисты каждый год выдавали ударные показатели по арестованным и расстрелянным. Так было и в ту ночь. Кстати, я заметил, что наиболее масштабными расстрелами НКВДисты «отмечали» четыре даты — Октябрь, 23 февраля, Рождество (православное и католическое) и майские праздники. Случалось, что за одну ночь в Минске расстреливали по 150-200 человек.

В 2007 году вышла книга Леонида Морякова «Только одна ночь». В ней, кроме трагических судеб расстрелянных, приводятся сведения и о самих палачах — непосредственных исполнителях и тех, кто отдавал приказы.

— Вся эта информация собиралась очень долго, по крупицам, — рассказывает автор. — Она ведь до сих пор засекречена… Еще тогда, в 1930-е была проведена тотальная зачистка. Палачей, которые расстреливал в 37-м, расстреляли в 38-м, а их, в свою очередь… Нередко, палачи сходили с ума. Непросто это — расстреливать из ночи в ночь сотни беззащитных людей, среди которых женщины и даже подростки.

— Рано или поздно мы все узнаем, — верит писатель. — Возможно, через 5 лет, а возможно, через… пятьдесят. Ведь все скрупулезно фиксировалось: кто расстреливал, кого, где, когда. Документы доставлялись в известное место по известному адресу, из которого их так же тихо в конце 80-х — начале 90-х вывезли в Россию. Рассекретить сейчас эти материалы — значит полностью дискредитировать Россию. Ведь кто расстреливал?.. Я убежден: не случайно в Беларуси сталинские опричники уничтожили 90% интеллигенции, на Украине около 40%, у себя, в России, не более 15%...

Уничтожалась любая память. Так, в августе 1937 года в большом костре в «американке» НКВДисты сожгли несколько десятков тысяч (!) рукописей белорусских литераторов. Горели произведения Владимира Галубка, Тодара Кляшторного, Янки Неманского, Михася Зарецкого, Бронислава Тарашкевича и многих других.

— Горело практически все наследие писателей «первого призыва», -- отмечает Моряков. -- Ведь какова была логика: нет человека — не только одной проблемы. Нет рукописей — нет писателей, нет истории, нет народа!

«Я хочу отомстить палачам»

Леонида Морякова уговаривали не публиковать сведения о тех, кто принимал участие в расстрелах. Однако он твердо убежден, что страна должна знать своих «героев».

В своей книге Леонид Моряков не ограничивается лишь биографическими сведениями. Он подробно описывает методы работы НКВДистов, собранные по воспоминаниям их бывших «подопечных», дает список «заслуг» палачей.

Вот, например, что вспоминал о пытках Кузьма Чорны, отрывок из дневника которого приводится в книге: «У яжоўскай турме (у камеры адзіночцы) увосень 1938 мяне саджалі на кол, білі вялікім жалезным ключом па галаве і палівалі збітае месца халоднай вадой, паднімалі і кідалі на рэйку, білі паленам па голым жываце, устаўлялі ў вушы папяровыя трубы і раўлі ў іх на ўсё горла... ».

Среди не менее распространенных пыток было и такое: арестованного бросали на пол, загибали ноги к голове и одновременно вливали через нос воду. «Гэта нязноснае мучэнне... Задыхаешся, захлынаешся — здаецца, што паміраеш», — вспоминает журналист Николай Стернин.

Некоторые применяемые НКВДистами методы ведения допроса и вовсе не укладываются в сознании. В этом плане поистине садистскими наклонностями отличался следователь Морев.

— Это был настоящий изверг, — рассказывает писатель. — Во время допросов он не просто избивал арестованных, он вырывал волосы на голове и бороде, а потом колол в эти места иголками, образовывались кровавые нарывы, прикосновение к которым вызывало безумную боль. Самое удивительное, что когда этого садиста во время следующей волны зачисток арестовали, он, получая удары на допросах, признавался, что не знал, что, когда бьют, это так больно.

Настоящим «специалистом» своего дела был и следователь Быховский. Он мог выдавать в день по два-три раскрытых «преступления». Правда, среди его подопечных отмечалась очень высокая смертность и, чтобы не портить отчетности, его коллегам зачастую приходилось даже спасать из его рук подследственных.

Моряков не скрывает, что, публикуя сведения об убийцах, он хочет отомстить.

— Я немного опоздал — они ушли из жизни, но остались их дети, внуки. И я хочу, чтобы они знали, какой ценой досталось им их счастливое детство. Я никогда не прощу НКВДистам того, как в 1938 году моя бабушка носила в тюрьму блинчики, чтобы передать их своему сыну — моему дяде Валерию Морякову. Не в самые сытые времена, сама не доедая, бабушка умудрялась как-то насобирать на ту муку, положить в те блинчики хоть кусочек масла — о мясе и не мечтали. Но самое ужасное, что эти выродки принимали у бабушки те блинчики, хотя мой дядя к тому времени уже год как лежал в засекреченной до сих пор могиле. Этого я не забуду. Бабушка вспоминала, как видела тогда же и жену поэта Тодара Кляшторного, который, как позже выяснилось, тоже был расстрелян той ночью.

***

Леонид Моряков ушел из жизни в 2016 году. Он вернул из небытия десятки тысяч забытых имен расстрелянных и замученных в застенках НКВД соотечественников. Моряков — автор уникального энциклопедического справочника в 10 томах «Репрессированные литераторы, ученые, работники образования, общественные и культурные деятели Беларуси, 1794—1991», в котором приводятся биографии более чем 20000 расстрелянных или погибших в сталинских концлагерях (ГУЛАГе) деятелей белорусской культуры.