Лоренс Бендер: «Я позвонил Квентину и сказал: «Что ж, задача невыполнимая. Давай попробуем!»

Продюсер всех фильмов Тарантино Лоренс Бендер о том, что значит снять полнометражный фильм за сорок недель и почему актерам необходимо знать иностранные языки, а зрителям — уметь читать.

Он старше Квентина Тарантино на шесть лет и навсегда останется для него старшим товарищем. Уроженец Нью-Йорка Лоренс Бендер начинал как балетный танцовщик, потом из-за травмы бросил профессию и освоил новую: стал киноактером. И только несколько лет спустя превратился в продюсера — одного из тех, кому удалось осуществить «голливудское чудо». Сделав ставку на безвестного клерка из видеосалона, писавшего на удивление складные сценарии, Бендер не прогадал. С 1992 года — с «Бешеных псов» — он продюсирует все фильмы Тарантино и делит с ним успех: Канны, «Оскар», премьеры и прокат по всему миру, недюжинные коммерческие успехи и постоянный риск. Со временем прибавились и другие картины, сделанные соратниками и последователями Тарантино — Робертом Родригесом («От заката до рассвета») и Роджером Эйвери («Убить Зои»); потом Бендер работал с Гасом Ван Сэнтом, Гором Вербински и Элом Гором, чей документальный фильм «Неудобная правда» получил сразу два «Оскара». На протяжении всех этих лет он продолжал опекать и поддерживать Квентина Тарантино. Обозревателю «Пятницы» удалось поговорить с Лоренсом Бендером накануне российской премьеры новой тарантиновской картины «Бесславные ублюдки».

— Герои «Бесславных ублюдков» говорят как минимум на четырех языках, география съемок была весьма обширной, актеров вы набирали и в Европе, и в США… Такого космополитического проекта ни в вашей фильмографии, ни в фильмографии Тарантино до сих пор не было.

— Не скажите: во время съемок обеих частей «Убить Билла» мы побывали не только в Штатах и Мексике, но еще и в Китае, и в Японии. Но в Европе так масштабно мы до сих пор не работали, это правда. Что нам оставалось! Речь ведь идет о Второй мировой войне. Вообще-то я был готов к этому непростому проекту, потому что над сценарием Квентин работал давным-давно. Он мне читал целые страницы из него лет десять назад и все, что я мог произнести, было «Вау!». «Ничего себе! — думал я, — неужели нам действительно удастся это осуществить?»

Мы сразу поняли, что у нас будет играть Брэд Питт, что снимать будем в Берлине. Насчет остального ясности не было

— Как же вам это все-таки удалось? Да еще в такие рекордные сроки?

— Полтора года назад, в конце марта, Квентин отмечал в Лас-Вегасе свое 45-летие; была огромная вечеринка человек на сто, очень весело. Он был уже нетрезв, подошел, обнял меня и сказал: «Сценарий “Бесславных ублюдков” переработан и почти готов». Я, разумеется, обрадовался, но всерьез это не принял. Прошло пару дней, и я обнаружил на своем автоответчике запись: «Лоренс, сценарий завершен, высылаю его тебе». Я не мог дождаться вечера, когда взял рукопись в руки. Я прочитал ее. Тут же перечитал еще раз. У меня не было слов. Квентин позвонил мне опять, я выразил ему свои восторги, а он мне в ответ: «Как думаешь, сможем отснять все к январю?» Я ушам не поверил. Говорю: «Куда ты торопишься?» А он отвечает: «Надо успеть подать фильм на Каннский фестиваль». Я схватил свой органайзер и стал лихорадочно высчитывать недели, которые у нас остались до предполагаемой премьеры. В успех верилось с трудом. Сорок недель до Канн!

ОК, значит, через четырнадцать недель мы должны начать съемки. К зиме все будет закончено, пулей несемся в монтажную — и тогда успеваем. Я позвонил Квентину и сказал: «Что ж, задача невыполнимая. Давай попробуем!» Мы встретились и провели вместе целый день, с утра до ночи, рассчитывая время и обсуждая все детали. Уже тогда, сразу, мы поняли, что в нашем фильме будет играть Брэд Питт. Еще мы знали, что непременно будем снимать в Берлине. Насчет остального такой ясности не было… Я помню свои слова: «Ты понимаешь, завтра утром мы ввяжемся в это, и пути назад уже не будет — наша жизнь изменится. Ты готов?» И Тарантино ответил: «Да». Тринадцать недель спустя мы начали съемки.

— Трудно было уговорить Брэда Питта?

— Это сделал Квентин. Честно говоря, не знаю, как ему удалось. Он слетал к Брэду, через неделю вернулся и сказал: «Он в деле». Через неделю после этого мы уже завершали кастинг в Германии. Мне-то было не до Питта — я носился как белка в колесе, собирая деньги. 29 июля мы вошли на территорию студии «Бабельсберг», чтобы посмотреть на эскизы всех декораций — некоторые из которых, впрочем, уже были построены и установлены в павильонах. Все происходило так стремительно, что мы не успевали опомниться! На следующее утро, часов в пять утра, мы сидели в машине и направлялись на выбор натуры, а к вечеру приступили к окончательному отбору важнейшей части актерского состава — немецких исполнителей.

Команда «Бесславных ублюдков» на премьере в Каннах

— Как шел отбор?

— Квентин сам встречался с актерами и читал с ними сценарий по ролям. Начало было простым: в наш офис пришел Тиль Швайгер, которого Квентин прекрасно знал по предыдущим его фильмам, и сразу было ясно, что он с нами — в одной лодке. Потом — труднее… Но все так же быстро. За первый день мы отобрали шестнадцать актеров. Но Тарантино был недоволен. Он от всего отмахивался, не отвечал на вопросы. На следующее утро меня разбудил его звонок: «Лоренс, у нас ничего не получится. Я написал роль, на которую невозможно найти актера. Все кончено». Речь шла о роли полковника СС Ханса Ланды. Это должен был быть превосходный артист — но малоизвестный; он должен был в совершенстве владеть немецким, английским и французским. «Он должен владеть ими так, будто способен писать на них стихи!» — убивался Квентин. «Я еще не тратил денег студии, покройте все издержки из моих средств, и давай сворачивать лавочку. Опубликуем сценарий в виде книги, хоть немного денег вернем. Без этого актера фильма не будет». Я понял, что это не истерика, а настоящая проблема, и решил, что следующие недели мы посвятим единственному делу — поиску Ланды. Если не найдем, попрощаемся с фильмом.

Было утро воскресенья. Прошло два часа, и в нашу дверь вошел Кристоф Вальц. Австрийский актер, о котором мы ничего не знали. Вообще ничего. Совершенно спокойно он сказал свои реплики по-английски, потом прочитал длинный монолог по-французски — а немецкий был его родным языком. Я посмотрел на Квентина, у него от возбуждения глаза из орбит полезли. «Похоже, мы его нашли», — сказал я.

— Кристоф Вальц получил заслуженный приз за лучшую мужскую роль в Каннах, объявление его имени сопровождала овация. Это вы тоже предполагали уже тогда?

— Конечно, нет! Но мы сразу увидели, что он нам необходим. И у него с Квентином возник удивительный контакт. Знаете, я работал со многими режиссерами, но ни один из них на прослушивании не дает актеру так много, как Тарантино. Он читает по ролям собственный сценарий — так, что заслушаться можно, вызывает актера на откровенность, будит в нем вдохновение. «Спасибо вам, мистер Тарантино, эти пробы были огромным удовольствием», — сказал нам Вальц, а мы в один голос ответили: «Нет-нет, вы не представляете, до какой степени мы благодарны вам! Вы спасете наш фильм». Так и произошло. Правда, мы прослушали и других актеров, но уже знали, что они нам не нужны.

— Вас не смущает то, что большая часть фильма идет с субтитрами?

— Об этом может переживать только некоторая часть американского населения — жители единственной страны, где, похоже, не любят читать. Я надеюсь, что имена Тарантино и Питта заставят зрителей вспомнить, что в школе все они обучались грамоте.

— Помните ли вы сейчас о первой встрече с Тарантино — человеком, по сути, изменившим вашу жизнь?

— В начале 1990-х мы оба были киноманами и начинающими кинематографистами. Нас познакомил общий приятель, и при встрече с Квентином я был поражен: уже тогда он знал, кажется, абсолютно все фильмы, существующие на Земле. Он — прирожденный кинематографист, он был таким еще в утробе матери. У него кинематографическое мышление.

— Удалось ему удивить вас так же сильно в последующие годы вашего сотрудничества?

— Он удивляет меня постоянно. Ему все время приходят на ум совершенно невообразимые проекты, которые удается осуществить практически всегда! Тарантино не только талантлив, он еще и оригинален, и очень умен. Часто я говорю ему: «Люди не смогут сделать этого!» Он всегда отвечает: «Почему нет?» И тогда я забываю, что мой профессиональный долг — отказывать режиссерам. Я соглашаюсь, я иду на риск вместе с ним.

— Вы никогда ему не отказываете?

— Попробуй откажи! У меня просто не получается. К тому же мы не только партнеры, но и друзья. Мы доверяем друг другу. Я ему — как творцу, он мне — как знатоку коммерческих вопросов. За что бы он ни взялся после этого фильма, я буду рядом.