Лилия Шевцова: «Кремль обращается к насилию»

Навальный заставил власть вывернуть нутро наружу. Понятен повод для тошноты.

Сложнее с пониманием того, как дышит эта чудовищная конструкция. Мы видим в ней разные вещи. Одни говорят: Навальный «сломал хребет режиму». Другие утверждают: Навальный «бьет в пустоту». Одни говорят: силовики взяли власть. Другие отвечают: нет, все распадается. Одни: Запад отступает перед Путиным. Другие: Запад сейчас врежет Путину.

Список несовместимых интерпретаций можно продолжать: мы на пороге тоталитаризма; Россия в состоянии разложения тоталитаризма; Путин завтра уйдет; Путин «навсегда». Мы не можем договориться, как назвать систему, в которой живем: электоральная демократия или электоральная автократия? Или что-то другое, коль скоро реальных выборов у нас нет?

Все выглядит, как спутанное коллективное сознание. Ирония в том, что многое верно: мы живем в системе, которая демонстрирует взаимоисключающие импульсы. При этом, словно издеваясь, она стирает различия между противоположностями — между правдой и ложью, правом и беспределом, демократией и единовластием.

Система научилась окутывать нас обманками. А мы готовы обманываться.

Наше сознание не справляется с восприятием разложения, которое выглядит, как консолидация. Мы пытаемся избавиться от головной боли, упрощая картину либо разрисовывая ее метафорами. Подменяем сущность стилем. Или находим выход в заимствовании чужих схем. Причем, каждый видит то, что укладывается в его видение. Одни видят дисфункциональность в том, что для власти норма.

Другие напротив – в кремлевской норме видят системный сбой.

Тем временем, система меняет макияж, сбивая с толку. Уничтожая созданный им же «Фактор Навального», Кремль обращается к насилию. Мы видим в этом поворот к тоталитаризму. Но возможен ли он без идеологии и при наличии декоративных институтов?

Выпустив орду «космонавтов», чтобы отбить у граждан желание выходить на улицу, Кремль начинает оправдываться. Где вы видели, чтобы носитель единовластия уверял свой народ: «Ничего из того, что там указано в качестве моей собственности, ни мне, ни моим близким родственникам не принадлежит и никогда не принадлежало». Причитание не вписывается в правление «сильной руки»!

Очистив улицу, Кремль начал готовиться к выборам. Ну разве не шизофрения: «винтилово» и избирательная кампания в одном флаконе?

Россия экспортирует свой постмодернизм на Запад. Членство России в Совете Европы не мешает Кремлю засадить 10 000 человек в кутузку. Но тот факт, что 66% респондентов в либеральных демократиях относится к России негативно, говорит, что когнитивный диссонанс Запада в отношении России излечим.

Кремль формирует свою диалектику. Уничтожив независимые каналы проявления интересов, власть закладывает ответ в виде стихийного движения поверх политических и идеологических различий вокруг Лидера-Оппонента. «Оппозиционная вертикаль» быстрее аккумулирует недовольство через моральное отторжение власти. Но это антирежимный протест, который не обязательно перерастет в антисистемный протест.

Подстраховка единовластия — псевдо-демократические институты и выборы. Они создают иллюзию представительства и уничтожают надежду на него.

Возникает ситуация, когда система вызывает у граждан стремление к переменам и одновременно блокирует их.

Между тем, нам – интерпретаторам — принадлежит своя роль в воспроизводстве единовластия. Мы нередко уводим внимание от важного. Мы создаем ожидания либо порождаем безнадежность. Мы твердим, что Россией движет непредсказуемость, ибо нам лень копаться в системном нутре.

Тот факт, что даже среди россиян, которые получают информацию из интернета 43% полагают, что страна движется «по правильному пути», а уровень одобрения президента Путина после показа «Дворца» составляет 64% (опросы Левада центра, обозванного «иностранным агентом») — это отражение нашей неспособности объяснить обществу, что такое этот «правильный путь».

Интеллектуальные упражнения имеют последствия. Уверения в том, что Навальный нанёс режиму смертельный удар могут вызвать у недовольных стремление его завершить и заплатить за это сломанной жизнью. Мантра, что все бессмысленно, порождает обреченность.

Давно пора прекращать аналитическую попсу. Но что, если мы разучились думать? Ведь мы привыкли к другому ремеслу — реагировать на сиюминутное и предпочтительно в кремлевской сфере. Чем меньше мы про нее знаем, тем больше мы про нее говорим. Путин чихнул и что бы это значило? Медведев — политический труп или еще оживет? А у Собянина есть шансы? А вот, что Володин…. И так бесконечно.

Трещать о власти – стало в России профессией. Самое популярное увлечение — «путиниана». Мы приучили наших читателей к тому, что если в заголовке нет заветного слова «Путин», то и читать нечего. Впрочем, вообще зачем читать, если можно включить стрим и сделать в это время много полезного по дому.

Вот и славно для власти, которая получает дополнительную подстраховочную сетку – в виде бесконечного словесного дождя. Не важно — одобрительного либо разоблачительного. Какой в этом для Кремля вред? Пусть клевещут!