Кузнецов: «Время работает на протестующих. А вот у системы такого внутреннего ресурса уже нет»

Основатель «Сильных новостей» — о том, как режим Лукашенко менял тактику в рамках единственной существующей стратегии — удержание власти любой ценой.

«Изначально предвыборная кампания строилась на антироссийской риторике о том, что некие силы с Востока хотят уничтожить страну. Фигура бессменного руководителя представлялась единственным гарантом суверенитета. Логику понять нетрудно, — пишет Петр Кузнецов. — Отношения Лукашенко и Путина никогда не были хорошими, а в последнее время напряженность была особенно заметна. Очевидно, что никакой поддержки из Москвы в этот период он не получил.

В свою очередь, такая риторика была призвана дезориентировать белорусское гражданское общество, поскольку оно, во-первых, очень ориентировано как раз на независимость и, во-вторых, с большего — проевропейское в своих взглядах.

Есть еще и в-третьих: именно эта часть белорусов наиболее пассионарна и склонна к протестам. То есть Лукашенко как бы говорил: «Не протестуйте, мы в одной лодке».

Однако неожиданно протестовать начало не гражданское общество, как это было всегда, а весь народ. На фоне международного непризнания в наиболее острый момент это создавало реальную угрозу развала «вертикали» и силового аппарата.

И тут тактику пришлось сменить и добиться поддержки Путина любым путем и любыми обещаниями. Именно признание со стороны Москвы в тот момент и удержало систему от распада: если бы его не последовало, большинство чиновников и многие силовики очень быстро бы сделали нужные выводы.

Это был второй этап эволюции позиции, если так можно сказать. Третий начался позже. Для начала власти очень хорошо увидели и поняли, что свергать их насильно никто не собирается.

Мы знаем, что большинство высказываний как правителя, так и его приближенных, так и пропаганды надо читать ровно наоборот, и, если они говорят о «радикализации», это означает как раз то, что сами они уверены, что ее нет — и не боятся ее, а ищут повод в этой, безопасной для себя ситуации, радикализироваться самим.

Это придало уверенности в том, что все политические разборки будут происходить исключительно внутри страны и исключительно между властью и народом. Было принято решение сделать ставку на насилие и репрессии, поскольку силового ресурса противостоять этому у общества нет и это видится власти единственным шансом удержаться.

В таком положении мы находимся сегодня. И эта же реальность диктует Лукашенко совершенно рациональный вопрос: если дела обстоят таким образом, то зачем выполнять какие-то условия Москвы?

Это в августе, когда не было понятно, на что рассчитывать в системе, как поведут себя люди и что будут предпринимать в том же Кремле, можно было обещать, что угодно. Сейчас все упростилось: вот — белорусы, вот — ОМОН, посмотрим, кто кого, а Москва со своими условиями — далеко.

В Кремле, похоже, тоже примерно начали понимать, куда ветер дует. Отсюда и ужесточение риторики, и достаточно прямые намеки пропагандистов.

В сухом остатке это означает примерно следующее. В настоящее время Лукашенко нет никакого резона танцевать под дудку России и он, похоже, к этому вполне пришел. В Кремле это поняли и начинают понемногу менять курс, вполне возможно, не до конца понимая, до какой степени могут дойти.

Противостояние продолжается по линии «белорусы vs силовики» в плоскости одностороннего насилия. Ни одна из сторон не имеет действенной внешней поддержки, каждый может рассчитывать только на себя. Поэтому борьба идет фактически на износ: кто раньше сдастся.

Однако в этой борьбе время работает на протестующих. Потому что у них есть еще огромный ресурс в виде большого пласта сочувствующих, но еще не присоединившихся в активной форме. И это — внутренний ресурс, тут внешние союзники не нужны.

А вот у системы такого внутреннего ресурса уже нет. И последний внешний оплот тоже ускользает».