Кураев: «В принципе, это политика товарища Сталина»

Известный священник — о потомственном олигархизме в России и внутренней колонии.

— Дело в том, что патриарх сам себя отождествляет с церковью. Поэтому в его устах фраза «церковь свободна» — это означает, что я свободен, — рассуждает Андрей Кураев на Эхе Москвы. — А вот тут я и спрашиваю, если он действительно свободен, то отсюда вывод. Значит, он претендует, то есть заявляет, что он ответственен за свои слова и за свое молчание. За все свои деяния и не деяния. И тогда я ставлю вопрос. То есть он уже не может, как советский патриарх сказать: я бы хотел и мог бы сказать, но мне не велят. То есть он уже на тюремщиков сослаться не может. Ты свободен – хорошо, я тебе верю, ты мой патриарх. Ты свободен – прекрасно.

Тогда возникает вопрос: почему наш патриарх не замечает проблем огромного количества людей в стране. Почему он все время озвучивает точку зрения власти, а власть у нас весьма своеобразная. Олигархическая в России. Довольно неприличный я считаю коэффициент расслоения между богатыми и бедными. Между безобразиями олигархов, которым довольно по странным мотивам в странных обстоятельствах достались их миллиарды в 90-е годы и так далее. Как-то патриарх промолчал про пенсионную реформу.

У нас складывается на глазах уже, благо, что у нас несменяемый президент, у нас по сути уже какой-то потомственный олигархизм, — То есть когда и на госслужбе вдруг мелькают давно знакомые фамилии типа младших Сечиных или Чаек. Чайки летают. По пешеходным зонам, как сегодня выяснилось тоже очень любят летать на своих машинах. И прочее.

И вот эта проблема, что патриарх не использует свои возможности для защиты тех, кто беззащитен. Идет ли речь об условиях жизни, в том числе экологических и мусорных тематик, или о лекарствах, которые вдруг оказываются недоступны. Увеличение пенсионного фонда и много чего другого. В целом мы понимаем тренды последних лет: люди — это вторая нефть. Значит, выдавливать из людей.

В принципе это политика товарища Сталина, когда ему нужны были деньги, финансы на индустриализацию страны, и он не мог взять кредиты за рубежом, соответственно он русскую деревню стал использовать как внутреннюю колонию. В режиме коллективизации посредством коллективизации выжать оттуда все возможные соки. И трудовые руки и просто финансы.

То есть пшеница обращается в золото на внешнем рынке. На эти деньги закупаются заводы в Америке или Германии.