«Кто-то сорвал резьбу». Как белорусы дошли до «голодных бунтов»

Игорь Лосик голодает в тюрьме с 15 декабря 2020-го. То есть сегодня – 42-й день голодовки. Фото Радыё Свабода

Участник одной из первых резонансных голодовок в истории независимой Беларуси Юрий Ходыко, как-то отмечал в интервью, что весной 1996-го они с Вячеславом Сивчиком пошли на отчаянный шаг в том числе и в надежде на то, что это будет первый и последний протестный опыт. 

Тот протест Сивчика и Ходыко был успешным — под международным давлением власти вынуждены были пойти на уступки и освободить политзаключенных из СИЗО. Но на этом история голодовок в Беларуси не закончилась. Скорее, она только началась.

Спустя десять лет к голодовке, как к последнему шагу, прибегали не только оппозиционные политики и активисты. Десятки предпринимателей голодали в Витебске в 2004-м, протестуя против новых правил торговли.

В 2006-м несколько сотен протестантов голодали в Минске из-за решения городских властей отнять у них здание церкви. 

— Уже прошлый год стал для Беларуси рекордным по количеству голодных протестов. Люди голодали коллективно и в одиночку. В Минске и маленьких городах. В тюрьме и на свободе. Голодали и домохозяйки, и политики. Можно не сомневаться, что этот год побьет все рекорды, — писала Светлана Калинкина в июне 2006-го в статье «Голодные бунты».

Именно такое название она дала одиночным и коллективным, политическим, экономическим и бытовым голодовкам, захлестнувшим страну.

— Закручивать гайки даже для начальника тюрьмы, даже для диктатора — это только половина работы. Но если люди поставлены в такую ситуацию, что единственным выходом для них остается голодный протест, значит, кто-то сорвал резьбу, — писала Калинкина.

Эта точная характеристика, к сожалению, сохранила свою актуальность вплоть до наших дней. Как и выводы Вячеслава Сивчика, сделанные им в 1996-м после выхода из СИЗО. И объясняющие причины, толкающие узников тюрем на отчаянный шаг.

— Для мяне было адкрыццём, у якіх умовах у канцы дваццатага стагоддзя ўтрымліваюць людзей. Дагэтуль я думаў, што ў такім выглядзе могуць быць толькі грамадскія прыбіральні. Але ў гэтых умовах людзі, віна якіх яшчэ не даказана, мусяць сядзець месяцы і нават гады. Людзі, якія не асуджаны судом, мусяць спаць па чарзе, па тры чалавекі на месца, — рассказал политик в интервью газете «Свабода».

По словам Сивчика, в стране сохранилась система ГУЛАГа, а белорусы так и не сумели построить правовое государство.

— Сёння любы грамадзянін Беларусі можа быць незаконна асуджаны на шматагадовае зняволенне ў нялюдскіх умовах, — эти слова в наши дни звучат все также злободневно.

И еще один привет из 90-х. Описывая условия сожержания в СИЗО, Сивчик и Ходыко рассказывали об информационной блокаде, устроенной им администрацией — ни газет, ни писем.

В таких условиях содержатся заключенные в Жодинском СИЗО

О том, что тюремные порядки мало изменились за последнюю четверть столетия, написано немало. Вот свежее свидетельство человека, вынужденного объявить голодовку в знак протеста против нечеловеческих условий и отношения охраников.

— Как человек, который прошел голодовку, скажу, что делается это не потому, что так хочется. А потому что это единственный способ борьбы там, — написала журналистка Евгения Долгая в поддержку Игоря Лосика. — Потому что помещают тебя в вонючую, ободранную и холодную камеру, а вместе с ней, в вакуум.

Твое тело автоматически становится единственным инструментом борьбы с происходящим абсурдом. В любой момент может войти дядя в черном с дубиной и сделать с тобой абсолютно все, что ему захочется. Он может забрать бутылку с теплой водой — единственным источником тепла, он заберет у тебя кроссовки, он заберет все, что тебя хоть как-то спасает.

Только через протест и требования можно хоть чего-то добиваться. Даже в таких местах.