Крук: «Ресурсов у властей все меньше»

Фото: Марта Клинава, lrt.lt

— Кредитный риск — это про качество активов. То есть про способность заемщиков банка в полной мере исполнять свои обязательства, выплачивать предусмотренные в договоре процентные платежи и погашать основной долг.

Риск ликвидности указывает, насколько согласованы сроки между активами и пассивами банка. Например, если депозитный договор заключен сроком на 3 месяца, и эти средства используются для выдачи кредита сроком на год, то у банка возникает риск ликвидности. То есть за счет рассогласования сроков банку становится сложнее выполнять свои обязательства.

Кредитный риск — уже устоявшаяся проблема в нашем случае, риск ликвидности — проблема последнего года. В марте 2020 начались обострения, а после августа вопрос стал хроническим.

Экономист подтверждает слова Калечица, что эти риски являются основными в финансовой сфере:

— Корень проблемы в том, что у нас доминируют госбанки, которые зачастую выдают кредиты, основываясь не только на перспективности проекта. Зачастую банки руководствуются прямыми либо косвенными рекомендациями: мол, то или иное предприятие должно быть прокредитовано.

Это своеобразный замкнутый круг, поскольку для многих предприятий, особенно крупных госкомпаний, заемные средства — ключевой источник финансирования инвестиционных проектов, а зачастую и оборотных средств, проблема вымывания которых возникла еще в период ковида. Им постоянно необходимо перекредитовываться.

Соответственно, правительство рекомендует банкам это перекредитование обеспечивать, порождая проблему для самих банков в виде качества активов.

Собеседник рассказывает, что глядя на цифры сразу обнаружить наличие проблемы не так и просто:

— Если мы посмотрим на национальную статистику, то ничего критичного на первый взгляд не увидим. Объем необслуживаемых активов — это основной показатель, характеризующий качество активов. Он относительно стабилен последний год и колеблется около цифры в 3,5 млрд. рублей. В отношении к активам, подверженным риску — это около 5%. Если абстрагироваться от контекста, эти цифры больших опасений вызывать не должны.

Тем не менее, это серьезная проблема. Почему?

Рейтинговые агентства, которые имеют доступ к более детальной разбивке данных банков, используют подход к оценке качества активов в том числе и на основе международного стандарта о финансовой отчетности (МСФО) номер девять. В его рамках активы градируются по качеству на три группы, и так называемая третья стадия обесценения ассоциируется с активами, вероятность несения убытков по которым практически неизбежна.

Величина таких активов по МСФО, как правило, близка и коррелирует с величиной необслуживаемых активов, данные по которым регулярно публикуются. Однако рейтинговое агентство Fitch в своих отчетах показывает, что объем обесцененных активов в третьей стадии для банков, которые Fitch  оценивает, существенно выше, чем мы можем видеть в соответствии с оценкой необслуживаемых активов.

Это означает, что в отношении такой доли активов банка есть очень предметные и содержательные основания для беспокойства относительно возможности заемщиков исполнять свои обязательства.

Кроме того, рейтинговые агентства Fitch, S&P и Moody's в последние годы указывают, что значительная часть активов в белорусских банках, до 20%, относятся к так называемой второй стадии обесценения. Простыми словами я бы эту часть активов охарактеризовал, как те, по которым вероятность несения убытков уже значима, и которые имеют признаки возможной трансформации в обесцененные.

Если ситуация в экономике на макроуровне будет ухудшаться, то эти активы также с высокой вероятностью будут трансформироваться в те, которые генерируют убытки.

Почему такой рассинхрон между двумя смежными подходами в оценке качества активов? По мнению эксперта, объяснение этому весьма простое.

В марте прошлого года Национальный банк принял ряд регуляторных послаблений, которые оказывают влияние на показатели по качеству активов и показатели ликвидности, которые мы видим в регулярной статистике. Нацбанк обосновал это тем, что экономика находилась под воздействием пандемии. Действие большей части этих мер продлено на 2021 год. И они создают гораздо большую проблему, чем ту которую призваны сгладить: некоторые статистические индикаторы, в частности по качеству активов и по ликвидности, в результате перестают отображать то, что они призваны отображать по определению.

Послаблениями можно нарисовать себе более благостную картину и потом самоуспокаиваться, что все хорошо. Но если копнуть глубже, то в качестве активов и ликвидности видны существенные проблемы и риски, — поясняет экономист.

Как будет развиваться ситуация?

— Ключевой аспект — макроэкономическая динамика. Состояние банков, в первую очередь государственных, зависит от того, насколько при необходимости власти готовы оказывать им поддержку. Это один из краеугольных тезисов, которым руководствуются рейтинговые агентства. И в основном они исходят из того, что при необходимости власти и далее будут поддерживать банковский сектор.

То есть, грубо говоря, если проблемы «Беларусбанка» станут явными, их нейтрализовать можно. Для этого нужно дополнительные вливания со стороны государства либо в капитал, либо действия, похожие на историю с БМЗ в начале этого года (проблемный долг завода переписали на государство, и в банковской системе его заменили госдолгом).

Это палка о двух концах. С одной стороны, сглаживание банковских проблем – это способ избежать финансового стресса прямо здесь и сейчас. Но, с другой стороны, власти эти проблемы не ликвидируют, а переводят в смежные сферы, которые также грозят проблемами на макроуровне.

Например, оказанная поддержка банковскому сектору (хоть стоит помнить, что конечным бенефициаром де-факто являются нефинансовые госпредприятия) трансформируется в проблемы бюджетного сектора и госдолга.

Когда долги госпредприятий перед банками трансформируются в госдолг, то возникают вопросы относительно устойчивости и будущей платежеспособности правительства.

По словам экономиста, последний год как раз происходило балансирование между двумя этими крайностями:

— Ресурсов у властей — золотовалютных и средств на депозитах правительства — все меньше. Соответственно, поле для маневра в экономической политике существенно снижается.

Если при надобности госбанки не получат поддержку государства, это станет проблемой для всей банковской системы. По простой причине: как я уже говорил, «Беларусбанк» — это половина всей системы. И шок от него, безусловно, будет перенаправлен на другие банки.

Но если такую поддержку предоставлять, то масштабные проблемы все равно остаются актуальны, но немного в другом виде: инфляция, дефицит бюджета и торможение экономики. И визуализируются они постепенно, а не мгновенно.

Схожим образом ситуация обстоит с ликвидностью. Корень проблемы заключается в оттоке валютных депозитов населения из банков. С начала 2020 года из банковской системы утекло около 2 млрд. долларов депозитов. И компенсировать на постоянной и устойчивой основе этот отток практически невозможно.

Поэтому здесь своеобразный замкнутый круг. И рассматривать перспективы ситуации в банковской сфере вне общемакроэкономического контекста не стоит. Они тесно взаимосвязаны.

То есть для перспектив банков – ключевой вопрос в том, какова будет макродинамика. А в отношении последней сегодня ключевое неизвестное – поведение властей.

Что будут делать власти? Похоже, они надеются, что небольшой восстановительный рост последних 10 месяцев продолжится, и экономика за счет этого потихоньку нивелирует груз накопленных проблем. Но у меня на этот счет большие сомнения.

С большой вероятностью этот рост будет затухать, тем более с учетом санкций. Поэтому те проблемы, которые мы с вами обсудили выше, будут актуализироваться. И четкого понимания, как будет реагировать правительство, у меня нет. Думаю, что у властей его тоже нет, потому что возможностей в целом не много, — резюмирует Дмитрий Крук.