Класковский: «Лукашенко больше всего сейчас стоит опасаться ближайшего союзника»

«А уже потом не вмешаешься», — заметил Александр Лукашенко, рассуждая на днях о следующем президенте Беларуси. Эта ремарка представляется ключевой.

Фрагментарный разговор на кадровую тему, состоявшийся во время рабочей поездки в Слуцкий район, вовсе не свидетельствует о том, что Лукашенко решился передавать власть. Скорее, напротив — явно доминировала нотка сомнения в том, что ноша окажется преемнику по плечу.

Караев, Караник, Турчин, Крутой — примеры ради красного словца

«Слушай, мы ж не вечные. Смотри, чтобы у нас за спиной было два-три человека, чтобы не стыдно было потом. <…> Я смотрю, вот [председатель Минского облисполкома Александр] Турчин сможет управлять страной или нет? Сам себе думаю: а если не сможет? А уже потом не вмешаешься. Как же, мешать же не будешь президенту», — рассуждал Лукашенко, заведя в окружении подчиненных разговор о подготовке кадровой смены с руководителем местного хозяйства.

«Я как бы не это самое…», — поспешил взять самоотвод Турчин.

«Я к примеру говорю. Ну, [Дмитрий] Крутой, скажем так. Это большая проблема, я тебе скажу. Особенно теперь», — подчеркнул Лукашенко.

Находившийся рядом 41-летний Крутой на тот момент числился еще заместителем главы президентской администрации, но тремя днями позже был назначен послом в Россию. Неужто ради того, чтобы набрался опыта в отношениях с Кремлем как будущий президент?

«Лукашенко выбрал «Крутого преемника»⁉» — под таким псевдоинтригующим заголовком подал видеофрагмент того разговора в Слуцком районе близкий к вождю телеграм-канал.

Но такой оживляж выглядит искусственно. На самом деле довольно очевидно, что фамилии в этом случае были названы ради красного словца.

В марте прошлого года, затронув ту же тему преемничества, возможными кандидатами на будущих президентских выборах Лукашенко назвал других представителей номенклатуры. Тогда он указал на своего помощника и инспектора по Гродненской области Юрия Караева — генерала, прежде возглавлявшего МВД, и Владимира Караника — руководителя той же области, бывшего министра здравоохранения.

Комментаторы сразу отметили, что Караев по Конституции в принципе не может баллотироваться на эту должность, поскольку родился в Северной Осетии. Похоже, и в том случае Лукашенко упомянул обоих ради красного словца — просто потому, что стояли рядом.

Дело не только во властолюбии

Чрезвычайное властолюбие Лукашенко не отмечал только ленивый. Очевидно, что этому человеку нравится командовать, щелкать кнутом, нагоняя ужас на подчиненных.

Год назад он, надо думать, довольно искренне (но, конечно, с упором на благо Отечества) признался: «Я просто врос в эту страну, а она — в меня. И не понимаю, как можно жить и, уйдя на пенсию, заниматься каким-то другим делом. Я это пока не представляю».

Однако дело не только во властолюбии как таковом. И не только в наверняка выработавшейся за годы правления привычке жить, ни в чем себе не отказывая, в комфорте, который, видимо, и не снился ему в небогатом деревенском детстве (да и в пору совхозного директорства тоже).

Главная заноза — это тревога за свою участь (и судьбу многочисленной родни), за элементарную физическую безопасность в случае ухода от власти даже не в чрезвычайных обстоятельствах.

«Оказывается, у нас человек 15-20, которые могут вырасти в президенты. Они в чем-то похожи на меня. Потому что я их вырастил, они со мной рядом росли», — заявил Лукашенко в прошлом году. Он не скрывает, что следующим президентом видит только человека из своего окружения. Что такой человек, по сути, будет назначен. Конкурентные выборы, настоящие противники? Вы смеетесь.

И все равно червячок гложет. Что и прорвалось в этом самом рассуждении на днях: «…А если не сможет? А уже потом не вмешаешься».

В откровениях Лукашенко не раз проскальзывали нотки, указывающие на то, что он верит в свою богоизбранность. Да и просто считает себя крутым мужиком.

Во всяком случае, протесты 2020 года он задавил бестрепетно, без всяких сантиментов. Потом он откровенно заявит: «У меня даже ни один мускул бы не дрогнул для того, чтобы ввести в действие армию, если б я видел, что они не просто перешли красную черту, а уж далеко забрались».

Де-факто армейские подразделения и так использовались при подавлении протестов. В случае же большей опасности для режима военные, надо понимать, получили бы и приказ стрелять на поражение. Да и сам Лукашенко, помните, в те августовские дни демонстративно взял в руки «калаш».

Он наверняка моделирует ситуацию, когда с подобным кризисом столкнется преемник. А вдруг у того какой-то мускул все же дрогнет — и, воспользовавшись этой слабиной, верх возьмут те, кто, в представлении нынешнего вождя, жаждет поступить с ним примерно так, как повстанцы поступили с Муаммаром Каддафи (о судьбе которого, как и о судьбе Саддама Хусейна, Лукашенко не раз сокрушался)?

Наконец, как ни подбирай человека на свое место, не исключен вариант банальной измены. Январские события в Казахстане, когда, казалось бы, надежно подобранный преемник Касым-Жомарт Токаев оставил у разбитого корыта затеявшего транзит власти Нурсултана Назарбаева, надо думать, только усилили тревоги Лукашенко.

Рулить, пока позволят здоровье и обстоятельства

Так что преемником пока и не пахнет. Более того, Лукашенко, опасаясь двоевластия, угрозу которого создает новая Конституция, наверняка намерен занять в 2024 году еще и пост главы Всебелорусского народного собрания. Такая возможность открытым текстом прописана в принятом в феврале варианте Основного закона.

А дальше — насколько здоровье и обстоятельства позволят. Персональное обнуление сроков, тоже прописанное в новой Конституции, позволяет нынешнему правителю баллотироваться в президенты еще дважды — в 2025 и 2030 годах — и таким образом, формально не нарушая закон, править как минимум до 2035-го. А там при нужде снова можно Конституцию перелицевать. Да и любимый младший сын повзрослеет. Хотя Лукашенко-старший и повторяет, что его сыновья президентами не будут, но кто знает, кто знает…

Главное — чтобы санкции не подточили экономику настолько, что вспыхнет голодный бунт. Но вон в Северной Корее же не бунтуют. Белорусский режим явно движется в сторону пхеньянского.

По тому же пути идет и союзница-Россия. Так что главные надежды в плане поддержки режима — от экономической до военной — на Кремль.

Планы кое-кого из противников создать в эмиграции некий аналог армии Андерса и пойти на Минск освободительным походом пока, надо думать, представляются Лукашенко несерьезными. Во-первых, это стоило бы немыслимых денег. Во-вторых, ни Украина (которая по-прежнему предпочитает не дразнить белорусского правителя), ни Польша, ни тем более другие страны ЕС и НАТО не рискнут готовить такую армию на своей территории.

Наибольшая угроза исходит от… Кремля

А больше всего сейчас стоит опасаться, как ни парадоксально, ближайшего союзника. Владимир Путин всерьез болеет идеей некоей реинкарнации советской или даже Российской империи.

Есть версия, что для начала Москва захочет расширить «Союзное государство» за счет так называемых ДНР, ЛНР, самопровозглашенных Абхазии и Южной Осетии.

И тогда плакал статус Лукашенко как эксклюзивного партнера России в рамках «союза двух». Его поставят на одну доску с деятелями совсем уж марионеточных образований.

Но еще хуже для него будет, если Путин в 2024-м надумает якобы красиво уйти с поста российского президента, а на самом деле никуда не уйти, а возглавить укрупненное «Союзное государство» или некую другую форму нового мини-СССР.

Разговоры о подобном плане, подразумевающем банальное присоединение Беларуси, были популярны среди аналитиков года три назад, когда Путин еще не обнулил свои сроки. Но если Кремль тогда и давил в этом смысле на белорусского правителя, то додавить, как видим, не смог.

Сейчас же при подобной постановке вопроса (другое дело, пойдет ли на это Путин, но после 24 февраля от него можно ожидать всего) у Лукашенко будет несравненно меньше сил сопротивляться. После 2020 года зависимость от Кремля стала мощнейшей, после начала агрессии против Украины — почти фатальной.

Так или иначе, дальнейшая судьба Лукашенко — с преемниками либо без них — теперь как никогда туго завязана на Кремль. И как вариант — второго президента Беларуси может просто не быть.