Как нервный отец доводит «лапочку» до рехаба. Получилось, кстати, отлично

Шайа Лабаф написал в рехабе фильм про свое детство.

В американской Юте продолжается кинофестиваль Sundance и пока что ни один день здесь не обходится без сенсационных премьер. Новый документальный фильм о Майкле Джексоне Leaving Neverland шокирует фанатов своим покушение на святое. Биография серийного маньяка Теда Банди с голливудским красавчиком Заком Эфроном возмущает зрителей и восхищает прессу.

А маленький фильм «Лапочка», в котором актер и сценарист Шайа Лабаф анализирует свое детство с жестоким отцом, вдруг оказывается фаворитом основной конкурсной программы. Корреспондент Esquire побывал на премьере картины.

Поначалу кажется, что «Лапочка» (Honey Boy) — это голливудская версия «Звоните Дикаприо». Главный герой — популярный актер из экшн-фильмов, но адреналина на съемочной площадке ему мало. Он много пьет, быстро ездит, беспечно любит и увлеченно нюхает и курит разную дрянь. Интересные хобби быстро приводят его в рехаб. Терпеливый психотерапевт советует актеру сесть за стол и перенести на бумагу весь свой гнев. Тот упирается, но потихоньку начинает вспоминать детство.

И вот ему снова 12 лет и он снова живет в мотеле в пригороде Лос-Анджелесе в маленькой комнате с нервным отцом. Из окон виден публичный дом, но у парня есть все шансы вырваться из этой жизни. Потому что он уже снимается в кино и даже платит папе за то, чтобы тот отвозил его на площадку. Проблема в том, что неудачливого отца ранний успех сына то ли пугает, то ли раздражает. Поэтому тот пьет, распускает руки и напоминает собственному ребенку, у кого в доме больше член.

Отца играет сам Шайа Лабаф, а роль сына почти поровну поделили маленький актер Ноа Джуп и уже состоявшийся Лукас Хеджес, который в прошлом году снялся у собственного отца Питера Хеджеса в драме «Вернуть Бена» (выйдет в прокат в феврале). Она тоже повествует о возвращении блудного сына из реабилитационного центра для наркоманов.

И это тем забавнее, что сценарий «Лапочки» (Honey Boy — детское прозвище актера) Лабаф написал в рехабе. Изначально текст действительно был для него частью терапии. Но когда пришло время снимать кино, актер понял, что им движет вовсе не желание помочь другим людям откровенным примером. Свои мотивы после премьеры на «Санденсе» он описал как эгоистичные.

И это придает фильму еще большую глубину. Актер не знает, ненавидеть или благодарить отца за причиненную боль, потому что именно она закалила его характер. Как ни странно, но в этом солнечном и в целом сказочном американском инди-фильме Лабаф рассуждает о тех же вещах, что и Ларс фон Триер, когда-то выделивший его среди других голливудских симпатяг.

Например, о том, возможно ли творчество без жестокости, а развитие — без насилия. «Чтобы стать цветком, семечко должно сломать себя изнутри», — говорит герой Лабафа (точнее, один из трех героев Лабафа — самый старший) своему сыну в те редкие минуты, когда не пьет и не вспоминает армейское прошлое и тюремные деньки. Через дорогу от мальчика и его отца живет молодая проститутка — одновременно и идеал женской красоты, и мечта о матери. Настоящая мать в фильме появляется только на другом конце телефонного провода — и кстати, именно по диалогам видно (точнее, слышно), что Лабаф может стать очень большим сценаристом.

Впрочем, фильм все равно принадлежит не ему, а юному англичанину Ноа Джупу. В фильме «Чудо» он переигрывал скованного гримом канадца Джейкоба Трамбле, а в «Тихом месте» лишил дара речи Джона Красински, а тот признается, что перед этим выслеживал молодого актера больше года. Ноа Джуп в «Лапочке» — такое же чудо, как Миллисент Симмондс из «Мира, полного чудеса» и Бруклин Принс из «Проекта Флорида».

Все трое сыграли похожие роли — детей не только ранимых и трогательных, но и волевых и храбрых. Однако решимость Джупа в «Лапочке» по‑настоящему агрессивна. Ему приходится бороться с отцом без оглядки на возраст. И это требует не только готовности орать и махать кулаками, но и преподносить себя всем вокруг как взрослого мужчину. Джуп, несмотря на свою ангельскую внешность, с этой задачей справился блестяще, а Лабаф ее, по всей видимости, блестяще перед ним поставил.

Юный актер отправляет опытного в тень — но если помнить, что Лабаф играет собственного отца, а Джуп — самого Лабафа, то такой расклад сил на съемочной площадке обретает особый смысл. К тому же, актер, которому в этом году исполнится 33, и не думает прохлаждаться в этой тени. Лабафом восхищаются в каждой рецензии с «Санденса», а некоторые зрители уже прочат ему номинацию на «Оскар» — больше чем за год до церемонии.

Посредником между актерами выступила чуткий режиссер Альма Харель. Она родилась в Израиле, но завоевала уважение в Голливуде как проницательный документалист и успела выпустить много музыкальных клипов для Sigur Ros, Beirut и даже The Rolling Stones. Харель не пришлось снимать «Лапочку» на айфон, но мир раскаленной калифорнийской бедности она изображает так же убедительно, как Шон Бейкер — окраины Диснейворлда в «Проекте Флорида». Фильмы удивительно похожи. Вместо мамы и дочки — отец и сын, вместо мечты попасть в парк развлечений — поход на Голливуд.

Разница в том, что «Проект Флорида» был историей про бегство, а «Лапочка» — про возвращение. Работая над его сценарием, Шая Лабаф, может быть, и не хотел спасти никого, кроме себя. Но то, что у него получилось, точно поможет другим сыновьям и отцам. Вопрос в том, как много их будет: этот фильм слишком угрюмый, чтобы стать по‑настоящему популярным. Но его совершенно точно ждет потрясающая фестивальная судьба.

Сверяйтесь с календарями: однажды он до вас доберется.