Казахский политолог: «Восемь суток провел один в 8-местной камере. Потом замначальника полиции на своей машине отвез меня домой и сообщил первые новости»

В откровенном интервью «Салідарнасці» Лукпан Ахмедьяров рассказал, как развивались события, о двух своих задержаниях и аресте. И какие выводы он сделал из произошедшего. 

— В начале января вы говорили, что события в Казахстане напоминают белорусские протесты. Сейчас у вас такое же мнение?

— Что касается мирного характера митингов и требования перемен — да. В остальном есть различия. У нас в Уральске большой митинг был 4 января. Изначально люди собрались на окраине в знак солидарности с жителями Жанаозена. Это город, в котором начались волнения.

По мере нарастания протеста и перемещения на центральную площадь лозунги дополнялись. Люди требовали отпустить всех задержанных накануне, отставки правительства и внеочередных парламентских выборов, потому что в нашем парламенте есть только партия власти.

Митингующие шли по главным улицам города, периодически разрывая цепи полицейских, которые пытались преградить им дорогу. В какой-то момент на встречу вышел аким области (это как губернатор). Он попросил полицейских не препятствовать «мирно идущим людям». Он же потом записал все наши требования и отчитался, что передал их наверх.

Все действительно происходило абсолютно мирно, протестующие постоянно просили друг друга соблюдать спокойствие, не распивать спиртные напитки. На стихийном митинге на площади выступали спикеры — активисты, журналисты. Полицейские стояли по периметру и никого не трогали.

Примерно в восемь часов вечера люди с удивлением увидели, как полицейские очень организовано, строем начали покидать площадь. После этого перед акиматом (здание административного управления — С.) появилось человек двадцать молодых мужчин, очень эмоционально разгоряченных и агрессивных. Они стали громко предлагать не стоять просто так, а захватить акимат, потому что «мирный митинг никакого результата не даст».

На провокацию никто не поддался, более того, активисты, в том числе и я, несколько раз обращались к ним, предлагали присоединиться к нам и прекратить провокации.

В два часа ночи мы с коллегой уехали с площади заряжать батарейки от камеры. Именно в этот момент спецназ разогнал людей.  

На следующий день, когда я утром выехал в сторону площади, меня остановили и доставили в полицию. Там продержали день, а вечером сказали, что отсмотрели все видео с митинга, видели мое выступление и не нашли никаких признаков правонарушений.

Замначальника полиции даже отметил, что я призывал к порядку, за что мне «большое спасибо», пожал мне руку, извинился и отпустил.

На следующий день полицейские вернулись в город и плотно оцепили не только центральную площадь, но и несколько прилегающих кварталов. В тот же день все узнали, что Токаев зовет на помощь ОДКБ.

Мы с активистами договорились 7 января собраться в редакции и коллективно выразить свое несогласие с вводом войск. Но утром за мной пришли полицейские и сказали, что меня вызывают свидетелем в рамках какого-то уголовного дела.

В полиции тот же замначальника, который накануне жал мне руку, извиняясь, сказал, что сверху поступило указание оформить меня по административному делу. Я потребовал адвоката. Часа два ушло на то, чтобы его найти. Потом еще несколько часов они не могли составить без нарушений протокол. Вечером был суд.

Кроме меня, судили еще троих активистов. Мой процесс был самым длинным, часа полтора. Я заявлял ходатайства, указывал на процессуальные нарушения, заставил судью вызвать определенных свидетелей, потребовал исключить из материалов дела видео, к которому не были приложены соответствующие сопроводительные документы. Потому что если видео прилагают в суде в качестве доказательства, должно быть обязательно указано, кто его снял, на какую камеру, когда и т.д.

— Вот и различия: ходатайства в суде, которые удовлетворяют, свидетели по требованию обвиняемых, сопроводительные документы для видео — для белорусов все это сегодня из области фантастики!

— То есть, ваши полицейские и судьи вообще не парятся по поводу соблюдения законов?

— Абсолютно.

— И это сегодня в Европе! Тогда у нас еще разгул демократии (смеется — Авт.). Меня обвинили в участии в несанкционированном мероприятии. Вину я, конечно, не признал, напомнил, что день назад ровно за это же меня поблагодарили и выпустили. Тем не менее, меня признали виновным и присудили 10 суток ареста.

В отличие от других регионов Казахстана, где СИЗО напоминает ваше Окрестина, в Уральске была «лайт-версия». Меня отвезли домой, где я взял все необходимые вещи и книги, чтобы не скучать.

Потом меня внимательно осмотрели в травмпункте, чтобы не было свежих ссадин или ран. Обращались со мной подчеркнуто вежливо, по имени-отчеству. Восемь суток я находился один в 8-местной камере. У меня были матрас и постельное белье.

Кормили хорошо, на ужин обязательно давали какой-то фрукт. Каждый день выводили на час на прогулку. Самое большое неудобство было в том, что ты полностью отрезан от любой информации.

Через 10 суток тот же замначальника на своей машине отвез меня домой и сообщил мне первые новости.

— Вы сразу поняли, что произошло?

— Я отметил несколько событий. Во-первых, арест Масимова, шефа Комитета нацбезопасности. Это был «серый кардинал» при Назарбаеве. Второе — долгое отсутствие самого Назарбаева.

Третье — скорость введения войск ОДКБ. 6 января Токаев до обеда сообщил, что обратился за помощью к своим коллегам из стран-членов ОДКБ. А уже после обеда начали приземляться первые самолеты! За два-три часа решить такой вопрос и доставить такое количество военных никак не возможно. Очевидно, что они были наготове и просто ждали приказа.

Сам протест начался в городе Жанаозен. Это самый суровый климатический регион на западе Казахстана. Там 90% населения ездят на автомобилях, которые заправляют сжиженным газом. Я был там и действительно найти заправку с бензином проблематично. И именно в этом городе повышают цену на газ в два раза, прекрасно понимая, на какую болевую точку нужно наступить, чтобы люди вышли.

Предполагаемо было и то, что в знак солидарности с ними обязательно должны были выйти другие города. Потому что все казахстанцы до сих пор помнят трагедию 2011 года, когда именно в Жанаозене полиция открыла огонь по митингующим. Для нас это знаковый город.

Я сложил в голове все эти факты, вспомнил про тех же полицейских, которые строем покидали площади, провокаторов, которые реально были вооружены… Проанализировав все, понял, что это была полностью срежиссированная операция, задуманная и исполненная для того, чтобы отодвинуть Назарбаева.

— По вашей версии, режиссерами были Токаев и Путин?

— Да, и Лукашенко. Полагаю, что вопрос этот они начали решать еще 23 декабря 2021 года во время неофициального саммита в Санкт-Петербурге. Не исключено, что уже там они предложили нашему Старику (Назарбаеву — Прим.) «подвинуться».

Скорее всего, тот не согласился. Потому что с этого саммита не было ни одного видео с выступлением Назарбаева. А он никогда не упускал возможности выступить на международном мероприятии, и это всегда широко тиражировалось на ТВ.

А здесь публике показали единственное видео, где Лукашенко помогает Назарбаеву выйти из здания и сесть в бронированный микроавтобус.

Конечных бенефициаров у этой истории несколько. Конечно, Токаев, которого при Назарбаеве мы называли просто «мебель». Теперь он получил полный контроль над властью и убрал отовсюду Назарбаева. Столицу нашу больше не называют Нурсултан — снова Астана. Даже дорожные знаки на трассах поменяли: у нас в Уральске тоже пропал знак, который указывал расстояние до Нурсултана.

Второй бенефициар — это Путин. На фоне украинских событий, он всему западному сообществу послал месседж: смотрите, у меня есть такой инструмент — ОДКБ.

— А какая роль у Лукашенко?

— В данном случае он статист, который просто должен своим присутствием и одобрением дополнительно легализовать то, что происходит в рамках ОДКБ. Но для Лукашенко это еще и мощный инструмент для внутреннего пользования. Не исключено, что он своему народу теперь скажет, мол, еще раз попробуете — позову ОДКБ.

Кроме того, ОДКБ для него — единственная арена, где он рукопожатый. Вряд ли он участвовал в разработке самой операции. Скорее всего, ему просто сказали: твои ребята тоже нужны будут.

— Что бы там ни было, но памятники Назарбаеву люди сносили с искренним удовольствием и злостью.

— А это относится к той части плана, которую те уже не могли контролировать. Сомневаюсь, что это входило в их прогнозы. Но, надо сказать, поначалу многие повелись.

В первые дни протестов, особенно в Алма-Аты, было много одобрения в сторону Токаева. Здесь нужно учитывать, что все происходило на фоне выключенного интернета, когда на всю страну работал только один госканал ТВ.

И по нему круглые сутки гоняли один и тот же выпуск новостей с четырьмя сюжетами: о беспорядках, о подожженном акимате, о погибших военных и полицейских с отрезанными головами, которых так и не назвали.

Я так понял, что это из той же оперы, что и «распятый мальчик». Еще был сюжет о том, как Токаев просит помощи ОДКБ и как отдает приказ стрелять по протестующим.

От этой мантры люди действительно были в смятении, в очень подавленном состоянии. Их пытались зомбировать и запугать. И да, многие, было, поверили в то, что Токаев должен всех спасти и навести порядок.  

Однако через несколько дней все пришли в себя от влияния пропаганды: какое ОДКБ, как можно стрелять в протестующих, что это за приказы?!

Люди поняли, что не за это боролись. Поэтому, несмотря на все усилия, Токаев доверия и одобрения не получил. Ни о какой  всенародной любви речи не идет.

— Что сейчас происходит в вашем обществе?

— Антироссийские настроения будут увеличиваться. Причем люди все больше обращают внимание на риторику политической элиты России.

Когда их депутаты заявляют о том, какая область Казахстана должна принадлежать России, мы очень четко проводим параллели между этими высказываниями и тем, что было на востоке Украины в 2014 году. При этом, какими бы чудовищными не были заявления российских депутатов, Казахстан ни разу не вынес ноту протеста.

Предполагаю, что Токаеву в обозримой перспективе придется столкнуться со второй волной общенационального протеста, который уже будет направлен против него непосредственно и против ассоциаций с Путиным, которые он вызывает.