Казакевич: «Ощущение самодурства и бессилия»

— Совсем недавно Кремлю было не до «референдумов» на захваченных территориях, а слова «мобилизация» до последнего на официальном уровне звучало не чаще слова «война». Что изменилось?

— Я думаю, что это попытка среагировать на те события, которые произошли на фронтах. Продемонстрировать свою решительность в борьбе. Возможно, использовать это в качестве давления на Украину, чтобы она пошла на какие-то уступки, переговоры.

И если брать все эти заявления, то без мобилизации, похоже, Россия уже ничего не может сделать. Она имеет проблемы с комплектованием личного состава армии. В случае мобилизации ситуация на фронтах может серьезно измениться.

Но уже саму возможность мобилизации, угрозу ее объявления можно использовать в качестве рычага давления на Киев. Поэтому, я думаю, сейчас все эти меры стоит рассматривать в категории психологического давления и демонстрации решительности, готовности дать ответ на успехи украинцев.

Хотя, конечно, отдельные заявления и действия можно анализировать по-разному. Думаю, что угроза применения ядерного оружия вне границ российской аудитории воспринимается уже не так серьезно. Если брать сегодняшние условия, то реакция Запада предсказуема.

При этом нужно учитывать также возможную реакцию условных союзников России на Востоке и в других странах, которые могут не одобрить, мягко говоря, такие акции. Иными словами, здесь хватает сдерживающих факторов.

— Времени на подготовку «референдумов» практически нет. Как вы себе представляете их проведение в сегодняшних условиях? Это будет неприкрытая имитация?

— Да, это будет абсолютная имитация. Эти решения не будут иметь никакой легитимности. Возможно, в так называемой «ЛНР» это имеет какое-то местное измерение, когда контролируется вся территория, когда ты можешь утверждать, что говоришь от имени населения этой территории. В остальных случаях это будет полная имитация.

Если эти мероприятия все же проведут, будет объявлено, что теперь это территория России и любые наступления украинских войск будут рассматриваться, как агрессия в отношении Российской Федерации.

Конечно, с точки зрения какой-то минимальной легитимности, лояльности местного населения есть большие вопросы к этой процедуре. Особненно, когда речь идет о Херсоне, о южной части Украины.

Опять-таки, до сих пор неизвестна концепция. С Луганской областью более-менее понятно, вы ее контролируете. А с Донецкой что? Объявите вы о присоединение «ДНР», но вся территория Донецкой области не контролируется Россией. И что будет с украинскими войсками, которые там находятся? Их, объявят после этого оккупационными?

Каким образом будут присоединяться новые регионы также непонятно. В каком статусе? В статусе областей? А вопросы границ? Как будет Москва «присоединять» Херсонскую область — всю целиком, включая неподконтрольные ее территории? И снова вопрос статуса ВСУ на подконтрольных им участках.

Одним словом, все это оставляет много вопросов, вызывая ощущение самодурства и бессилия.

— Александр Лукашенко снова вернулся к резкой воинственной риторике. На встрече с главой Совбеза Александром Вольфовичем он говорил о готовности к любым ситуациям на нашей южной границе, о том, что белорусская и российская армии практически едины. Что мы не позволим ударить русским в спину.

Какое впечатление у вас вызывают эти заявления?

— Думаю, пока что это выглядит как попытка подыграть Москве. Продемонстрировать свою преданность и лояльность к позиции Кремля. Хотя я не думаю, что это проявление искренности. Белорусские власти будут пристально следить за развитием событий. И если ситуация будет развиваться не в пользу России, они попробуют соскочить.

— Можно ли ожидать, что в новых обстоятельствах давление на Минск со стороны Москвы усилится? Что Кремль попытается разыграть «белорусскую карту»?

— Мне кажется, сейчас Россия может лишь просить Лукашенко эскалировать ситуацию, используя собственные ресурсы. Так как у самой России на это ресурсов нет. И, кстати, ситуация в Нагорном Карабахе это показала.

Россия сейчас полностью погружена в войну в Украине и у нее просто нет дополнительных сил на другие направления. Безусловно, она может так поступить. Но, во-первых, вряд ли это вызовет энтузиазм у белорусского режима. А во-вторых, механизмов воздействия не так и много.

Тот же миграционный кризис, который снова возобновляется. Да, как вариант, он может быть использован. Но опыт прошлого года показал, что, по существу, на ситуацию в целом он мало повлиял. Не очень понятно, каким именно образом Беларусь может быть полезной для России.

Думаю, что разговора об открытии дополнительно фронта на севере Украины больше не идет. Скорее всего, и белорусские военные, и власти уже поняли, что каких-то шансов пускай и на небольшой успех у такой операции нет.