Карбалевич: «Классика диктатуры»

— На совещании, посвященном обсуждению законопроектов о деятельности политических партий и других общественных объединений, глава Минюста Сергей Хоменко, в частности, заявил, что предлагается разрешить финансирование из республиканского и местного бюджетов партий, участвующих в политической жизни государства. По его словам, будет запрещено финансирование партии из иностранных источников.

Как вы оцениваете это изменение в законодательстве?

— С учетом того, что оппозиционные партии будут ликвидированы, будут сохраняться только партии провластные (об этом и Лукашенко сказал, кстати говоря, что только те партии остаются, которые конструктивно сотрудничают с властью, то есть оппозиция запрещена), это решение не является таким уж неожиданным.

И до сих пор некоторые провластные партии, скажем, коммунистическая, имела какие-то льготы от государства: аренду для офиса на льготных условиях получала и прочие преимущества. Теперь это все будет узаконено.

Что ж, это вытекает из логики функционирования политического режима в новом виде. Ведь скажем так, в Советском Союзе КПСС тоже была государственной организацией — верхним этажом государственной власти, так что в какой-то мере это возвращение к советскому прошлому.

— То есть получается, судьба, которая уготована оппозиционным партиям и НГО, — это ликвидация, полная зачистка?

— Думаю, да. Вряд ли оппозиционные партии могут существовать при нынешнем политическом режиме. Собственно говоря, власти этого и не скрывают.

— На совещании Лукашенко сожалел, что «зря не рискнули предложить людям избирать органы власти, особенно президента, на Всебелорусском народном собрании».

Как вы думаете, будут ли еще раз переписывать Конституцию и отменят ли президентские выборы в будущем?

— Сложно предугадывать будущее, я не астролог, но Лукашенко намекнул, что можно вернуться к этому вопросу. И вполне возможно, что в случае чрезвычайной ситуации будет еще один референдум. Хотя мне пока сложно это представить.

— То есть у Лукашенко присутствует боязнь повторения 2020 года?

— Да, боязнь повторения 20-го года, боязнь выборов, боязнь народа как субъекта политики. Теперь Лукашенко этого не скрывает, хотя до сих пор гордился тем, что он «народный президент», что он избран народом, а теперь все поменялось, поскольку потерял поддержку народа.

Самое интересное, что прозвучало из его уст на этом совещании, — это высказывание по поводу того, что хорошо бы президентские выборы не проводить, а избрать Всебелорусским народным собранием. То есть это фактически признание того, что в 20-м году он, мягко говоря, не получил 80 процентов. Иначе зачем менять?

Это очень точно говорит об эволюции политического режима в Беларуси. Начавшись как популистский, как плебисцитарный, он постепенно эволюционировал в режим, который опирается исключительно на госаппарат и силовые структуры, и этого не скрывает.

Мечты Лукашенко — оформить это на законодательном уровне, превратить Всебелорусское народное собрание в орган, который руководит всем государством. Не выборный орган, а народ вообще убирается из всего процесса. Если это действительно случится, это уже диктатура не только по содержанию, но и по форме. Если народ не участвует в выборах, то это просто классика диктатуры.

— Может ли эта перемена вызвать протесты в страны?

— Для того, чтобы начались массовые протесты в стране, нужно сочетание стечения разных обстоятельств, как это было в 20-м году. Поэтому мне сложно сказать, что именно это решение отменить президентские выборы может вызвать протесты, особенно сегодня в условиях жесткого репрессивного режима.