Канопацкая: «Не хочу видеть Северинца лидером праймериз. В том числе поэтому и иду»

Праймериз по определению единого кандидата от ряда оппозиционных структур еще толком не начался, а щепки уже летят. «Вас что, Козлов, Ермошина покусала?» — написала экс-депутат Анна Канопацкая в адрес бывшего соратника по партии ОГП и одного из претендентов, который взялся проверять собранные ей подписи для участия в праймериз.

Фото TUT.BY

Что происходит на внутренней кухне по определению «единого» и каковы планы на эту президентскую кампанию — в интервью «Салідарнасці» рассказала Анна Канопацкая.

— Для начала давай разберемся с «покусанным Козловым». Что это вообще было? 

— Сегодня в очень многих случаях оппозиция повторяет те ошибки, за которые критикует власть. Например, взять тот же праймериз. Оппозиция в лице ОГП ведет себя, как госпожа Ермошина, у которой изначально нет доверия к участникам кампании. Меня возмущает, почему именно подписи Канопацкой и персональные данные людей их поставивших вызвали такой интерес, что вы хотите проверять их лично? Разве можно, не имея законных оснований, заявлять во всеуслышание, что ты им не доверяешь?!

— А проверка подписей — это не стандартная процедура для всех участников праймериз?

— Ну хорошо, вы проверяете подписи. Так расскажите мне требования и условия, согласно которым будете эту проверку проводить, и как собираетесь обеспечивать конфиденциальность тем людям, которые за меня подписались? Кто будет проверять, с каким полномочиями и по каким критериям? А что с проверкой иных участников, которые, не дожидаясь завершения проверки, уже объявили себя претендентами и рванули по регионам?

Это еще одна претензия к устроителям праймериз, что ни его правового статуса, ни окончательных правил вообще не установлено. И, кстати, в том числе и поэтому я так долго принимала решение, участвовать ли? Сложно играть в игру без правил.

Меня даже не интересуют претензии ко мне лично, но если вы декларируете те или иные принципы публично, то начинайте их выполнение с себя.

— Тогда, может, и не следовало ввязываться в праймериз? Сказала бы: что-то, оппозиция, у нас не срастается, давайте вы отдельно, я отдельно.

— Нет. Здесь надо расставить точки над «i». За сотрудничество в годы моей работы в Палате представителей я благодарна ряду оппозиционных структур, совместно с которыми мы многое сделали. Вместе с БАЖ я работала по поправкам в законопроект о медиа, с правозащитным центром «Вясна» и БХК над законопроектом о массовых мероприятиях, вместе с БХД мы вносили изменения в статью 328 УК РБ, работали с рухом «За свабоду», с руководителем центра Мизеса Романчуком по лжепредпринимательству и изменению декрета о «тунеядцах». И благодаря моей успешной работе в Палате оппозиция может говорить, что и у них теперь есть багаж побед.

Я конструктивный человек. И не отделяю себя от оппозиции в ценностных ориентирах. У нас сходная идеология и цели: независимая, суверенная и демократическая Беларусь. Хоть могут быть различные стратегии и тактики в достижении этих целей.

— И на что ты рассчитываешь по итогу праймериз?

— Безусловно, не стоит ввязываться в игру, если ты не планируешь побеждать.

— То есть, ты уверена, что станешь «единым»?

— Конечно. Потому что никто, кроме меня, не сможет решить задачу привлечения как можно большего количества сторонников перемен. Привести какую-то новую целевую группу могу только я — искренне в этом убеждена.

— Давай поподробнее об этой «новой целевой группе». Откуда ты ее приведешь? И почему до сих пор не привела?

— Куда?

— Хотя бы к уже имеющимся сторонникам перемен, в ряды оппозиции.

— Почему? Я как раз-таки привела. За два дня 300 человек поставили за меня свои подписи. Пусть 20-30 человек из них ярые оппозиционеры, но все остальные — это люди, которые поддерживают именно меня. Это как раз-таки та целевая группа.

— То есть, речь о новых 300 человеках?

— У меня нет цели расширить круг сторонников той или иной организации. У меня цель — объединить людей, которые сегодня готовы работать для позитивных демократических перемен. А вот как раз члены партий говорят о том, что у них задача привлечь новых членов в структуры. У нас с ними тут разные цели.

— Тем более нет смысла идти вместе. Тот же Статкевич, коммунисты Калякина, «Говори правду», не переставая быть оппозиционерами, спокойно идут на выборы сами по себе. «Единого» уже нет, а в праймериз еще надо побеждать. Не говоря уже о том, что многие заблаговременно прочат победу Павлу Северинцу.

— А вот я как раз не хочу видеть Северинца лидером праймериз. И это тоже было одним из поводов туда мне прийти.

— То есть, тебя настолько не устраивала кандидатура Северинца, что ты решила брать все в свои руки?

— В том числе и поэтому. Причин было много. К тому же всегда приятно чувствовать за собой поддержку зарегистрированных структур, ведь по условиям праймериз на победителя работают все.

— Так и вижу, как Северинец и ОГП с Козловым начинают работать на Канопацкую…

— А вот тогда мы и возвращаемся к вопросу: господа, а выполняете ли вы обязательства, которые взяли на себя? Если нет, то чем же вы тогда отличаетесь от нынешней власти?

— То есть, если ты выигрываешь праймериз…

— Когда…

— Что «когда»?

— Когда я выигрываю праймериз…  Вопрос так должен начинаться. Потому что я ведь не иду, чтобы согреться. Я иду побеждать.

— Хорошо. КОГДА ты выигрываешь праймериз, и тебя, допустим, даже регистрируют, как будешь дальше побеждать? Через Площадь?

— А кто сказал, что я собираюсь звать людей на Площадь?

— Ты знаешь другой способ отстоять победу? 

— Законным способом. Революция, какая бы они ни была, переворот, мятеж — это не тот путь. Мы должны идти демократическим путем.

— Я на всякий случай уточню: ты вообще знаешь, что в Беларуси не совсем демократично и как-то не очень считают голоса?

— Да не может быть! (смеется) Поэтому я три года и пыталась внести изменения даже не просто в Кодекс, но в весь избирательный процесс в нашей стране.

— Да, но изменений не произошло, и ты идешь именно на этих условиях. И при этом заявляешь, что собираешься побеждать.

— Да, я великолепно отдаю себе отчет, что сегодня в Беларуси демократических выборов нет. Но я не могу позволить себе сейчас не использовать те возможности, которые дает избирательная кампания. То есть, если я не пойду на выборы, если не буду приглашать людей на выборы, как мы сможем узнать, состоялись ли эти выборы, как люди голосовали, были ли там фальсификации? К тому же иного такого предоставленного властями общения с избирателями, доступа к СМИ даже у меня, как у оппозиционного депутата, не было.

— То есть, все же цель пообщаться с людьми и СМИ?

— Нет, я хочу мотивировать людей, чтобы они встали с дивана и сделали жизнь лучше не для меня, не для кого-то, а для себя и будущего своих детей.

— И власти тут же побегут считать? Как доказывать, что ты победила?

— Ну, во-первых, существуют законные способы обжалования любого решения. Во-вторых, есть специальные, интерактивные технологии подсчета. В-третьих, я не могу сегодня брать ответственность и призывать людей выйти на Площадь, потому что я как юрист понимаю те правовые последствия, которые наступают не только для меня, но и для людей.

Да, я сегодня сама, если надо, приду на Площадь, но не буду звать других. Потому что не смогу их защитить. Северинец зовет, но, похоже, он не берет на себя за них ответственность. Он что ли обеспечит им безопасность там? Он даст людям новую работу? Он заплатит за них штрафы? Он защитит их в суде и от милицейского произвола?

Мы должны иметь законные способы смены власти.

— Раз уж заговорили про законные способы. Ты свое попадание в Палату представителей считает вполне законным?

— Говорю как юрист: у меня нет доказательств ни того, ни другого. Если есть доказательства, что выборы были сфальсифицированы… Но не я это решаю, не ты, не политическая структура.  Законность или незаконность выборов должны признавать компетентные органы. Мое попадание в парламент с нормальными для цивилизованных стран 24% голосов подтверждение тому, что и система не всемогуща, против хорошо организованной кампании и привлечения большого числа новых сторонников.

Призывая людей бойкотировать выборы мы сами подрываем свои демократические основы. При том, что фальсификаторы выборов никогда не уйдут от ответственности. Принцип неотвратимости наказания незыблем.

Кстати, в ответ на мой законопроект об изменении выборного законодательства Генпрокуратура ответила замечательной фразой, что за годы существования независимой Беларуси органами прокуратуры не было зарегистрировано ни одного факта фальсификации на выборных участках.

— Ну вот, у нас все честно, все по закону.

— Да, все мы понимаем, какой это абсурд. Поэтому менять надо всю систему. И мы боремся за то, чтобы в Беларуси были независимые суды, прокуроры, которые чтят закон. И если у нас выпал шанс изменить ситуацию, мы должны его использовать. Был у меня депутатский мандат, было право законодательной инициативы, я его реализовала. К сожалению, одна. Но я действовала, я внесла поправки в 47 законодательных акта, я разработала и представила 4 законопроекта и еще отдельно стоит декрет №3. А представляешь, если бы была команда!

— Поэтому в новой Палате все стерильно. Извини, но хоть в конце спрошу про твое фото к посту о «покусанном Козлове». Оно вызвало не меньший ажиотаж. Это такой новый эротический подход к президентской кампании?

— Не понимаю ажиотажа. Я просто своим личным примером говорю, что белорусская женщина сильна, умна и привлекательна. Она может быть успешна в личной жизни, в работе, в политике. Мужчины будут рассказывать, как мне выглядеть, чтобы нравится себе и им? Нет, я буду себя вести так, как посчитаю нужным. Если мне есть что показать, я покажу: будь то весьма содержательная декларация о доходах или красивая фигура.

Мы либо делаем политику, либо в нее играем. Я ее делаю!