Калинкина: «Господа перепутали кислое с круглым»

Пока никто официально не взял на себя ответственность за подготовку этого документа, но особо ретивые чиновники уже отличились. Так, депутат Геннадий Давыдько поспешил сообщить, что «журналистов, освещающих несанкционированные акции, планируют приравнять к участникам этих акций». То есть вышли люди на запрещенный властями День Воли, журналист написал об этом – уже участник со всеми вытекающими.

Позже, правда, даже сам Давыдько сообразил, что куда-то не туда его занесло. Потому что и БТ ведь что-то сообщает про акции протеста. Значит, и Азаренка с Эйсмонтом надо будет отдавать под суд.

Тогда Давыдько начал уточнять, что журналист может только стоять в отдалении, наблюдать, фиксировать… Будто сделать хорошо фото, передать эмоцию, услышать мнения можно, просто стоя где-то в отдалении. Но суть даже не в этом. Суть в том, что белорусские власти решили ни много ни мало – запретить журналистику. Приравнять ее к незаконному, криминальному виду деятельности.

Что такое журналистика, учат на первом курсе журфака: это деятельность по сбору, обработке и распространению информации с помощью СМИ. Причем любой общественно-значимой информации, не отнесенной к государственным секретам. Но нынешние белорусские власти решили, что это они должны определять, про что людям знать можно, а про что нельзя; про что журналистам писать можно, а про что нельзя; про что СМИ могут говорить, а про что должны молчать, делая вид, что ничего не происходит.

Про несанкционированные акции протеста или про стихийную забастовку – рассказывать нельзя. Будто и нет в стране протестов или возмущенных рабочих.

Про результаты независимых социологических опросов, относящихся к общественно политической ситуации в стране, выборам и референдумам, судя по подготовленному проекту закона о СМИ, – сообщать нельзя. Народ должен принимать на веру то, что объявит Центризбирком или заангажированные социологи, нанятые Администрацией президента.

Про коррупцию, получается, тоже нельзя. Потому что ничто так не дискредитирует официальную власть, как коррупция. А дискредитация власти влечет за собой наказание для СМИ.

Про милиционеров-оборотней нельзя – опорочишь милицию, про десятки президентских резиденций нельзя – опорочишь президента, про нищенские пенсии нельзя – опорочишь страну,..

Как легко у них всё это получается: принять закон, предусмотреть наказание – и запретить правду! Лихо так решаются проблемы: никто не написал, не снял, не опубликовал – значит, всё прекрасно и спокойно. Ничему наших чиновников, так называемых депутатов типа Давыдько история не учит. Ничему!

А ведь Беларусь именно та страна, которая не теоретически, а на практике знает, что сокрытие правды, ожидание санкции на обнародование информации чревато смертями людей. Вспомним 1986 год. Чернобыль. Авария на АЭС, про которую молчали все СМИ. Люди вышли на первомайскую демонстрацию, гуляли с детьми, садили огороды и, ни о чем не подозревая, получали смертельно опасные дозы радиации. Последствия этого молчания – свежие могилы, лейкозы, рак щитовидки и до сих пор одна из самых низких в Европе продолжительность жизни.

Мало людей погибло и пострадало? Не научились? Опять решили заставить всех молчать, только чтобы руководству страны спокойнее спалось? И это подается всякими давыдьками как забота о «национальных интересах»?

Господа перепутали кислое с круглым: власть – с государством, себя – с народом, свои интересы – с интересами белорусского общества. Они хотят убить независимую белорусскую журналистику. Они хотят ввести запрет на журналистскую профессию! Они пытаются сделать наказуемой правду. А всё потому, что правда о том, какую страну они построили, – страшная. В этой Беларуси одним позволено всё – даже убивать. Другим не позволено ничего – даже выбрать цвет одежды, цвет штор, цвет стен по своему вкусу. И тех, кто выбирает национальную бело-красно-белую гамму, тянут в суд или в автозак.

Сегодня они пишут сумасшедшие законы, выступают с дикими инициативами только потому, что им страшно посмотреть в глаза этой правде. Им до животного ужаса страшно столкнуться с белорусской действительностью. И они сейчас делают всё возможное и невозможное, чтобы не знать и не слышать, как их бурную деятельность на ниве «государственного строительства» оценивают люди.