Как зарождался современный терроризм. Часть II

Взявшиеся за оружие религиозные фанатики — не экзотический феномен, их непримиримость и масштаб насилия не сравнимы ни с чем в современном мире.

Продолжение. Начало здесь

Фото Zuma, TASS

Боевики запрещенного в России «Исламского государства» отрубают своим жертвам головы и, совершенно счастливые, позируют перед камерами. Внезапно обретенная власть над жизнью и смертью кружит им голову. Они убивают и взрывают тех, кого считают «неверными», по всему миру. И повсюду находят союзников и помощников. Они намерены создать халифат, который будет объединять все новые и новые страны и расширяться, пока не удастся создать всемирное исламское государство. Иногда возникает отчаяние: разве можно остановить этих фанатиков и безумцев?

Вклад Усамы бен Ладена

Пятнадцать дет назад Усама бен Ладен организовал теракты в Америке, где никогда не был, и показал, что террор не знает границ. Ячейки созданной им организации «Аль-Каида»* действуют сами по себе и совершают теракты от имени всей организации, хотя ее руководство и не подозревает о них. «Аль-Каида» — не столько организация, сколько объединяющая боевиков идеология. Поэтому потеря отдельных звеньев не ведет к распаду организации.

— Я принадлежу миру, — говорил иорданец Абу Мусаб аз-Заркауи, который возглавил отделение «Аль-Каиды» в Ираке. — Нет земли, которую я мог бы назвать своей страной. Мое отечество там, куда меня пошлет аллах.

Усама бен Ладен, позируя перед камерами, прихватывал с собой автомат. Но сам ни в кого не стрелял. Убивать и рисковать своей жизнью посылал других. Зато Абу Мусаб аз-Заркауи был не теоретиком, а мясником. Брал заложников и сам отрезал им головы.

— Аллах, — объяснял он, — разрешает нам использовать то оружие, которое используют наши враги. Они убивают наших женщин, мы убьем их. Ислам не делает различия между военными и гражданскими. Ислам различает правоверных и неверных. Неверных надо убивать всех.

Аз-Заркауи учил боевиков «Исламского государства»: невероятная жестокость, массовые убийства и публичные казни — залог победы.

В сирийском городе Ракка, который превратился в столицу стремительно набирающего силу джихадистского движения, юноша застрелил свою мать. За казнью наблюдали около сотни человек. Мать убеждала сына покинуть ряды «Исламского государства» и уехать: боялась, что он погибнет при авиаударах. Сын донес об этом своим командирам. Женщину приговорили к смерти за измену. И он лично исполнил приговор.

Откуда они взялись?

Иракские сунниты после падения режима Саддама Хусейна утратили господствующее положение в стране, где большинство — шииты. И тогда бывшие саддамовские офицеры-сунниты объединились с радикальными исламистами.

За год они так окрепли, что принялись создавать исламское государство, намереваясь для начала объединить территорию Ирака, Сирии и Ливана. Летом 2014 года в ходе стремительного наступления они взяли иракские города Мосул и Тикрит, подступили к Багдаду. 29 июня 2014 года возвестили о намерении создать всемирный халифат, где люди будут жить по законам шариата.

Халифом, то есть главой всех мусульман, был провозглашен Абу Бакр аль-Багдади. Правоверные обязаны ему повиноваться. Среди вождей «Исламского государства» Аль-Багдади единственный получил теологическое образование. Остальные — не фанатики и не идейные бойцы всемирной армии джихада, а бывшие офицеры иракской армии или спецслужб Саддама Хусейна. Абу Бакр аль-Багдади — идеолог. А тактику и стратегию определял Хаджи Бакр, бывший полковник разведки военно-воздушных сил Ирака. Он остался без работы, когда американцы свергли Саддама.

Халифат появился на свет в результате долгой подготовительной работы. Руководители организации, построенной на религиозном фанатизме, холодно продумывали каждый свой шаг. Главная забота — построение аппарата тайной полиции. Ядро божественного государства — демоническая система, внушающая страх.

Комиссары наводят порядок

При въезде в Ракку, где раньше были мозаичные портреты президента Башара Асада и Гаруна аль-Рашида, халифа, который правил исламским миром в IХ веке, теперь красуются плакаты, славящие ИГИЛ и тех, кто отдал свою жизнь во имя джихада. К тому же здесь снесли все статуи. Площади, на которых встречались молодые люди, опустели. Они огорожены решетками с черными флагами «Исламского государства».

Боевики установили своего рода порядок и обеспечили безопасность, чего нет в других районах Сирии. Немалому числу людей, уставших от гражданской войны, это понравилось — они согласны на любую власть, которая создает хотя бы подобие нормальной жизни.

Открылся шариатский суд, начала работать религиозная полиция, появились регулировщики уличного движения. Преступность упала: обвиненным в воровстве публично отрубают руку. С владельцев магазинов собирают дань за электричество, воду и безопасность. Выдают квитанции. Берут меньше, чем при президенте Асаде приходилось раздавать в виде взяток.

Три христианские церкви закрыты. Самую большую превратили в Исламский центр. Здесь показывают видеофильмы о подвигах смертников. Немногие оставшиеся христиане платят специальный налог. Религиозная полиция следит за тем, чтобы во время исламских праздников христиане тоже закрывали свои лавки.

Людей пугает темная сторона нового режима — публичные казни. И жесткие правила. Запретили публично курить. Запретили кальяны, что привело к закрытию кафе. Женщины должны закрывать лица и волосы. На руководящие должности посадили новых людей (в знакомой нам терминологии — комиссаров), чтобы они вели дело в соответствии с исламскими установлениями.

Понимая, что молодые боевики не умеют хозяйствовать, халиф Абу Бакр аль-Багдади обратился по радио к врачам и инженерам: приезжайте и помогайте создавать исламское государство. Добровольцы откликнулись, и их хватает. На боевых постах — саудовцы, египтяне, тунисцы, ливийцы. За электричество в городе отвечает суданец, за медицину — иорданец, а им руководит босс-египтянин.

Сила исламской группировки в том, что она наступает, сокрушает врага, захватывает территории, обогащается, грабя банки и торгуя заложниками. Появилось новое поколение террористов, которые умеют не только убивать, но и делать большие деньги. Террористы всегда грабили банки и магазины, чтобы раздобыть деньги на новые операции. Но раньше это был скорее подсобный промысел, средство, а не цель, как теперь.

Террористам понравилось зарабатывать, и они превратили захват заложников в выгодный бизнес. Прежде всего охотятся за американцами. Заложников, чья смерть не произведет впечатления на общественное мнение, отдают за хороший выкуп.

Исторический реванш

Почему симпатии немалой части общества на стороне исламистов?

Они популярны там, где люди недовольны жизнью, а это почти весь Арабский Восток. Популярность фанатиков прямо пропорциональна беспомощности правительств. Ислам с его идеями равенства и справедливости — мощное оружие социального и политического протеста. Идеи халифата сравнивают с ранним коммунизмом. Халифат предлагает борьбу за будущее, за идеалы. Здесь оседлали главную идею марксистов — социальное равенство. И это очень привлекательно для тех, кто плохо живет.

Обещание создать халифат, то есть теократическое государство, которым управляет духовенство, — очень удачный лозунг. 1400 лет назад ислам ворвался на сцену мировой истории с невероятной энергией и масштабными амбициями. За короткое время правоверные создали огромную империю. И память об этом успехе живет.

Сегодня исламисты обещают исторический реванш. В их сердцах обида за то, что арабы оказались на обочине: Запад так вызывающе процветает, а они прозябают. Особый, исламский путь развития не принес успеха. Скрытые под землей богатства сказочно обогатили многие арабские страны. Но нефтедоллары породили не благополучное и процветающее общество, а привели к несвободе и дурному управлению.

Арабы исходили из того, что они будут продавать нефть, когда нефтяные вышки Мексиканского залива и Северного моря заржавеют. Их доля нефтяных богатств будет с каждым годом автоматически возрастать, потому что доля других будет ужиматься. Они обладают нефтью, а следовательно, могущественны. Но нефти в избытке, и вышки в Мексиканском заливе не покрылись ржавчиной… Что взамен?

«За последние 400 лет арабы не изобрели ничего стоящего, — безжалостно констатировал немецкий писатель Ханс Магнус Энценсбергер. — Поэтому все, что необходимо для повседневной жизни в Северной Африке и на Ближнем Востоке, каждый холодильник, каждый телефон, каждая электрическая розетка, каждая отвертка, не говоря уже о продуктах высоких технологий, воспринимается любым думающим арабом как немой упрек».

Возможно, еще и поэтому исламисты претендуют на передел власти и влияния в мире. Пока что исламский мир не может прямо противостоять Соединенным Штатам и Европе. Но время работает на мусульман. Процентное число белых христиан в мире стремительно сокращается, а население арабских и азиатских государств, в большинстве своем мусульманских, напротив — стремительно растет. Даже страны — союзники Запада — Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт, Катар — ненавидят США и Европу. Но пока им выгоднее сотрудничать, чем конфликтовать.

Исламисты считают себя жертвами. Они чувствуют себя униженными, потому что арабские, исламские страны далеко отстали от Запада. Но естественного желания преодолеть этот разрыв не возникает. Реформисты предлагают использовать западные достижения. Исламисты же считают, что мусульмане отстают от Запада, потому что они плохие мусульмане. Запад (это очень широкое понятие, в него включена и Россия) должен быть уничтожен, как хирург удаляет раковую опухоль.

Джихад — средство от депрессии

Усама бен Ладен читал длинные проповеди. Он принадлежал к первому поколению исламских пропагандистов. Его можно было увидеть и услышать только в том случае, если «Аль-Джазира» соглашалась поставить в эфир полученные от вождя «Аль-Каиды» кассеты.

Второе поколение — это прежде всего звезда YouTube, американский мулла Анвар аль-Афлаки. Прежде чем в него попала ракета, запущенная с американского беспилотника в 2011 году, он обращался к западным людям на хорошем английском языке, вел свой блог и страницу в Facebook.

Идеологический аппарат «Исламского государства» — пропагандисты уже третьего поколения. Отдел информации укомплектован прибывшими из Европы «спецами». Им хорошо платят, охраняют, берегут от атак с воздуха. Купили для них в Турции самое дорогое оборудование, наняли сотни операторов и монтажеров, которые готовят видеоролики на разных языках.

Журнал игиловских пропагандистов называется духоподъемно: «Рассвет благих новостей». Но фотографии жертв терактов в Париже в журнале сопровождал заголовок: «Воины халифата посеяли ужас в столице разврата». А рядом снимок плачущего французского полицейского, под ним подпись: «Франция на коленях». Авторы этих публикаций — молодые люди, живущие в современном мире: Twitter на семи языках, компьютерные игры, социальные сети, инстаграмы.

«Аль-Каида» нуждалась в гражданах западных стран с их паспортами для проведения терактов. А представители «Исламского государства» предлагают им сжечь свои паспорта и начать новую жизнь: «Приезжайте вместе с семьями. Вас прекрасно встретят. Там, на Западе, у вас депрессия. А пророк Мохаммад говорил: лучшее средство от депрессии — джихад. Присоединяйтесь к нашему каравану и творите историю своими руками». Это рождает как минимум любопытство. И сотни вопросов по интернету: как и куда приезжать, к кому обращаться? Получается так, что для мусульман из западных стран джихад — способ сделать свою жизнь осмысленной. Участие в священной войне создает ощущение собственной правоты.

Иммигрантам, особенно мусульманам, нелегко приспособиться к жизни на Западе. Но они помнят, от чего бежали. А вот их дети другой жизни не знают. Они получают высшее образование, вполне интегрированы в западное общество. Почему же они внезапно проникаются радикальными идеями, бросают семьи, работу и готовы участвовать в войне против неверных?

Они живут на Западе, но не считают себя частью этого общества. Исходят из того, что их не воспринимают как своих и им не добиться того, чего они хотят, стать теми, кем мечтают быть. Путь к успеху для них закрыт. Как правило, это ощущение второсортности, которое их так мучает, носит характер воображаемый. А дети иммигрантов переживают, что утратили связь с исторической родиной, о которой имеют весьма слабое представление. Сожалеют, что не находятся среди своих. Часто презирают отцов за то, что те поддались слабости и переехали на Запад. Если родители не были религиозными, то дети углубляются в ислам — из чувства протеста, для того, чтобы обрести самоценность в обществе, которое считают чужим.

Они находят ответы на волнующие их вопросы в мечетях — у проповедников радикального ислама, которые говорят, что греховный христианский мир заслужил погибель. Вербовщики учат юношей, что стать настоящим мужчиной — значит быть религиозным и быть готовым умереть за ислам: «Мы хотим быть достойными своих предков и уничтожим всех, кто противостоит закону Аллаха».

Исламские террористы не считают себя преступниками. Они уверены в том, что совершают благое дело, уничтожая «неверных».

* * *

Первые исламские террористы появились в XI веке. Они убивали не только христиан-крестоносцев, но и тех единоверцев, которых считали плохими мусульманами. С тех пор изменилось немногое. Исламисты, с наслаждением демонстрирующие особую жестокость, наступают. Они хотят, чтобы весь мир принял мусульманство.

В ряды террористических организаций вступает все больше молодых людей. Волна террора не спадает. Взявшиеся за оружие фанатики — не экзотический феномен, а сменяющие друг друга мессианские движения. Их непримиримость, изощренность и масштаб насилия не сравнимы с прошлым.

Тем не менее они всегда терпят неудачу, что не мешает появлению следующего поколения террористов.