Как Россия теряет статус энергетической сверхдержавы

Россия и Европа увлеченно ведут войну нервов, цель которой — пролоббировать один из двух масштабных проектов газопроводов — South Stream и Nabucco. Но какой бы долгой и затратной ни была бы эта борьба, в итоге Россия почти наверняка обречена утратить статус энергетической сверхдержавы.

Призрак "Газпрома"

В январе, когда газовая война между Россией и Украиной закончилась, в Европе наступило быстрое потепление и Болгария, Румыния и Венгрия отогрелись, о газе в ЕС говорить моментально перестали. В течение почти двух, а то и трех месяцев о российско-украинском конфликте в Европе, казалось, совершенно забыли. Еврокомиссия не поднимала этот вопрос, прежде общительный европейский комиссар по энергетике Андрис Пиебалгс вдруг отказался от каких-либо интервью, и даже Парламентская ассамблея Совета Европы сначала собралась обсудить газовую тему, а потом вдруг передумала.

У стороннего наблюдателя создавалось впечатление, что Европа решила не ворошить былое, забыть о зимнем отключении как о страшном сне. Другими словами, все проглотила и предпочла не связываться с Россией, дабы не накликать на себя новую беду.

Когда в апреле на саммите ЕС обсуждались дальнейшие планы европейской энергополитики, сначала почти все российские, а потом и многие мировые СМИ вслед за РИА "Новости" передали сенсационное известие: Евросоюз исключил проект Nabucco из числа своих приоритетов. Вывод, который делали эксперты, был прост: европейцы осознали тщетность своих планов по строительству газовой трубы в обход России, понимая, что на нее нет денег, у нее нет ресурсной базы, а с экспортерами и транзитерами никак не удается договориться.

Но на самом деле впечатление, что Европа сдалась, было обманчивым. Наоборот, стратеги из ЕС затаились и начиная с января бросили все усилия на выработку защиты от следующей атаки "Газпрома". Призрак российской газовой монополии, который появился в Восточной Европе минувшей зимой, показал, что все опасения оправдываются.

"Что бы ни утверждали менеджеры "Газпрома", факты говорят сами за себя,— объяснял "Власти" высокопоставленный дипломат из Британии, казалось бы, далекой от газовых конфликтов с Россией.— Москва отключает газ. Она сделала это уже не раз и не два. В 2004 и 2007 годах она отключала Беларусь. В 2006 и в 2009 годах — Украину. Два раза еще можно назвать случайностью. Три — совпадением. Но после зимы 2009 года всем в Европе стало понятно, что для России это привычка, от которой она не собирается отказываться".

Основные усилия Евросоюза в этот период были направлены даже не на то, чтобы остановить наступление "Газпрома", а хотя бы на то, чтобы предотвратить захват им европейской территории. Еще с 2005 года всем в Европе известна заветная мечта "Газпрома" — получить доступ к каждой газовой плите в домах европейцев, продавая свой газ непосредственно потребителям.

Российская госкорпорация давно начала предлагать европейским энергокомпаниям обмен активами: "Газпром" отдает им доли в месторождениях на территории России, а за это его пускают в европейские распределительные сети. Фактически еще в 2006 году, сразу после первой российско-украинской газовой войны, эта идея была отвергнута. Европейцы сочли, что, получив доступ к рядовым потребителям, "Газпром" получит возможность шантажировать их напрямую, отключая в случае политического конфликта уже не Беларусь или Украину, а страны Западной Европы.

Однако в этом году, вспомнив о самой серьезной гипотетической угрозе, которую представляет "Газпром", европейцы решили первым делом устранить ее. Для борьбы с призраком российской компании, завладевающей европейскими газовыми плитами, в конце апреля Европарламент принял так называемый "третий энергетический пакет" — план либерализации европейского энергорынка. По этому плану одна и та же компания, работающая в ЕС, не имеет права одновременно заниматься добычей газа, его транспортировкой и продажей.

Это означает, что вертикально интегрированные энергогиганты либо должны быть принудительно разделены на добывающую и транспортную составляющие, либо, сохраняя в собственности транспортные сети, должны передать управление ими независимым операторам системы (или наблюдательным советам). В каждой стране ЕС местные власти могут выбрать один из этих вариантов, но нигде у крупных компаний уже не будет монополии.

Более того, специально для "Газпрома" в "третьем пакете" зафиксировали особые условия работы компаний из стран, не входящих в ЕС. В документе указано, что власти всех европейских стран могут отказать компании в праве войти на внутренний рынок в двух случаях: если эта компания не отвечает требованиям разделения добычи и транспорта или если ее появление на рынке может угрожать энергетической безопасности членов ЕС.

Если первое требование "Газпром" в отдаленной перспективе может удовлетворить (это не противоречит второму этапу существующего плана реформирования компании), то второе условие, очевидно, является чисто политическим — и решение, принимаемое странами ЕС, зависит не столько от "Газпрома", сколько от их собственного желания.

Призрак Туркменбаши

В конце марта в Москву приехал президент Туркмении Гурбангулы Бердымухаммедов. Он собирался договориться с президентом Медведевым и "Газпромом" о начале строительства трубы Восток—Запад, которая соединила бы крупнейшее в этой стране Иолотанское месторождение с Каспийским морем. По плану она должна была стать частью Прикаспийского газопровода — пару лет назад Владимиру Путину удалось уговорить туркменского лидера отдать предпочтение именно этому российскому проекту, а не лоббируемой ЕС транскаспийской трубе, которая тянулась бы по дну моря до Азербайджана в обход России. Однако в марте вдруг оказалось, что, казалось бы, уже выиграв борьбу с Западом за Туркмению, Россия никак не может договориться с ней о деталях.

Дело в том, что президент Бердымухаммедов хотел, чтобы "Газпром" построил трубу Восток—Запад, но чтобы принадлежала она все равно Туркмении, а за строительство Ашхабад расплатился бы газом. "Газпром" подобный расклад не устраивал, ему нужны были гарантии, что туркменские власти не изменят позицию и, например, не используют Восток—Запад как часть враждебного России транскаспийского проекта.

Переговорам мешала также уверенность Москвы, что Туркмения и так перед "Газпромом" в неоплатном долгу. Дело в том, что еще в прошлом году средняя цена туркменского газа, закупаемого Россией, составляла примерно 150 долларов за 1 тыс. куб. м — она все время увеличивалась, но незначительно. Однако именно в прошлом году "Газпром", чтобы навсегда привязать Туркмению к себе и лишить ее соблазна думать о европейских покупателях, решился существенно повысить цену закупаемого газа. По данным "Власти", с 1 января вступила в силу новая, почти астрономическая цена — порядка 300 долларов за 1 тыс. куб. м.

Более того, в ходе газовой войны с Украиной, когда Владимир Путин обосновывал необходимость повышения цены газа, он вдруг заявил, что Россия покупает газ у Туркмении и вовсе по 340 долларов. Источники "Власти" в "Газпроме" назвали эти цифры все же преувеличенными, однако для Гурбангулы Бердымухаммедова это заявление стало очень хорошей новостью, так как означало, что предел еще не достигнут.

Между тем в начале года ситуация в корне изменилась. После зимней газовой войны спрос на российский газ в Европе стал резко падать и сократился едва ли не на 60% по сравнению аналогичным периодом предыдущего года. В итоге покупать безумно дорогой туркменский газ, на который в Европе еще и не было спроса, для "Газпрома" оказалось крайне накладно.

Отсутствие договоренности по трубе Восток—Запад и раздражение России по поводу напрасно поднятой закупочной цены туркменского газа привели к стремительной развязке. Вернувшись из Москвы, Гурбангулы Бердымухаммедов принял в Ашхабаде главу МИД Болгарии Ивайло Калфина (Болгария уже несколько лет от лица ЕС выступает лоббистом проекта Nabucco в переговорах с Туркменией). Сразу после этого, 1 апреля, Ашхабад объявил международный тендер на строительство газопровода Восток—Запад. Это означало, что никаких препятствий для его подключения к Nabucco фактически не осталось и достижение Владимира Путина, добившегося одобрения Прикаспийского газопровода, сошло на нет.

Спустя неделю последовал ответ "Газпрома": он предупредил Ашхабад, что в течение суток сократит закупку туркменского газа на 90%. На следующий день, 9 апреля, на узбекско-туркменской границе была закрыта задвижка, и в трубе Средняя Азия—Центр произошел взрыв.

Несмотря на то что газопровод был отремонтирован в течение недели, поставки газа по нему не восстановлены до сих пор. С одной стороны, это значит, что "Газпром" имеет возможность не тратить огромные деньги на закупку невыгодного ему туркменского газа. С другой стороны, Россия потеряла Туркмению навсегда.

Похожая история произошла в начале 1990-х, когда "Газпром" отказался делиться с покойным президентом Сапармуратом Ниязовым валютной выручкой от экспорта газа за рубеж, несмотря на то что доля туркменского газа в добыче в бывшем Советском Союзе составляла на тот момент примерно треть. Туркменбаши тогда принял крайне эмоциональное решение — приказал залить бетоном газовые месторождения. А потом, когда отношения стали улучшаться, он усвоил, что "Газпрому" верить нельзя, и стал продавать одни и те же объемы газа сразу всем потенциальным покупателям — и России, и Китаю, и Ирану.

После того как Россия прекратила в апреле закупку туркменского газа, призрак Туркменбаши вновь возник между двумя странами. Однако Гурбангулы Бердымухаммедову сейчас уже не придется заливать бетоном скважины. Газопровод в Китай строится в Туркмении стахановскими темпами и может быть закончен уже в этом году. Поэтому полностью зависимой от России Туркмения уже никогда не будет. Зато Гурбангулы Бердымухаммедов теперь открыто говорит, что настало время продолжить диверсификацию экспорта туркменского газа: его надо продавать не только на север (в Россию), на юг (в Иран), на восток (в Китай), но и на запад, то есть навстречу Nabucco.

Призрак Баку—Джейхан

В начале апреля в Европу впервые после избрания президентом США приехал Барак Обама. Наряду с Великобританией, Францией, Германией и председательствующей в ЕС Чехией конечной точкой своего турне он избрал Турцию. Более того, отправляясь в Анкару, Барак Обама заявил, что хотел бы, чтобы эту страну поскорее приняли в Евросоюз. Президент Франции Никола Саркози резко ответил ему, что все решения о принятии новых членов страны ЕС будут принимать самостоятельно. В ЕС от таких слов действительно схватились за головы, потому что с Турцией к тому моменту у Европы возникли новые серьезные проблемы — газовые.

Согласно проекту Nabucco, который Евросоюз изобрел для того, чтобы защититься от российской монополии на поставки газа, европейцы отвели роль спасительницы Европы именно Турции, так как она должна была стать ключевым транзитером каспийского газа. Однако, осознав свое монопольное положение, Турция решила взять пример с России.

Во-первых, турецкий премьер Реджеп Эрдоган связал реализацию проекта Nabucco со вступлением Турции в ЕС. А во-вторых, Анкара решила, что не хочет быть просто транзитной страной, подобно Украине, а хочет, подобно России, закупать каспийский газ на восточной границе и продавать его уже совсем по другой цене на западной. Как признавался "Власти" спецпредставитель ЕС по Средней Азии Пьер Морель, упрямство Турции наряду с неурегулированным статусом Каспийского моря стало одним из главных препятствий на пути среднеазиатского газа в Европу.

Именно эту проблему и взялся урегулировать Барак Обама. Вместо традиционной для администрации Буша и европейских лидеров политики сдерживания и воспитания Турции он решил максимально потешить самолюбие ее руководителей, согласившись с тем, что Анкара имеет право на особые амбиции.

Фактически администрация Обамы поручила Турции роль ответственной за весь исламский мир, более того, назначила ее посредником при переговорах США и Ирана. Остро переживающий экономический кризис и падение цен на нефть Иран этой весной как раз стал активно стремиться в Nabucco.

Вмешательство США в европейские газовые дела открыло новую страницу в энергетическом противостоянии России и ЕС. До сих пор существовал лишь один прецедент, когда США брали на себя ответственность за реализацию крупного энергетического проекта в регионе,— в начале 1990-х, когда родилась идея строительства первого нефтепровода, который вывел бы каспийскую нефть в Европу в обход России.

Проект Баку—Джейхан стал, возможно, самым многострадальным в мировой энергетической истории. Любая попытка провести переговоры о его реализации неизменно приводила к политическим потрясениям. Так, первый президент Азербайджана Абульфаз Эльчибей был свергнут буквально накануне переговоров о судьбе будущего нефтепровода. Потом было еще несколько восстаний, волнений и покушений в Азербайджане и Грузии, и всякий раз они совпадали по датам с принятием важных решений о судьбе этой трубы.

В Европе энтузиазм по поводу Баку—Джейхан был минимален, цены на нефть в тот момент были такими низкими, что ни одна нефтяная компания не хотела инвестировать в этот заведомо убыточный проект. Однако его настойчиво лоббировала администрация Клинтона, и в 2005 году он все-таки был запущен.

Одним из чиновников в администрации Клинтона, ответственных за строительство нефтепровода из Азербайджана в Турцию, был тогдашний спецпредставитель президента США по Кавказу Ричард Морнингстар. Новый президент США Барак Обама назначил его спецпредставителем по Центральной Азии — отныне Ричард Морнингстар должен будет пролоббировать сооружение газовой трубы по маршруту, почти параллельному нефтяной трубе Баку—Тбилиси—Джейхан.

Именно Морнингстар на газовом саммите в Софии впервые заявил, что США "сделают все возможное", чтобы проект Nabucco был реализован. Более того, он впервые заявил, что в перспективе Иран может быть использован как ресурсная база для этого газопровода.

Между тем в апреле Европа резко активизировала усилия по реализации Nabucco. ЕС вовсе не исключил этот проект из списка своих приоритетов, напротив, добавил несколько других, которые также могут снизить зависимость Европы от России. Одним из таких проектов стал греческо-итальянский Interconnector, который мог бы наполняться газом, экспортируемым в Грецию из Турции.

Более того, всерьез стал обсуждаться некогда казавшийся фантастическим White Stream — идея украинского премьер-министра Юлии Тимошенко. По плану он должен проходить из Азербайджана к грузинскому порту Супса, оттуда по дну Черного моря до Одессы, а затем уже в Европу. Помимо Украины лоббированием этого проекта занялись Польша и страны Балтии. В Польше уже было подписано соглашение о создании компании White Stream Management, которая занималась бы предпроектной подготовкой. Впрочем, список заинтересованных стран свидетельствует о том, что этот проект воспринимают не как альтернативу Nabucco, а скорее как защиту от главного газпромовского детища — трубы Nord Stream, которая должна обойти Польшу и страны Балтии.

Однако если White Stream пока не существует даже на бумаге, то для осуществления Nabucco уже отобраны пять инжиниринговых компаний, которые должны заниматься разработкой детальной документации по проекту. 8 мая в Праге страны ЕС уже приняли декларацию, в которой обязались приложить все возможные политические усилия "для преодоления коммерческих и некоммерческих препятствий" на пути Nabucco.

Кроме того, до конца июня все вовлеченные стороны должны подписать межправительственное соглашение о строительстве трубы, под этим обязательством подписалась даже Турция. Причем, по словам Андриса Пиебалгса, после долгих уговоров она согласилась отказаться от своего требования закупать газ (или хотя бы 15% от общего объема) на ее восточной границе.

Пока главная неудача, которая постигла творцов Nabucco, заключается в том, что три среднеазиатские страны — Туркмения, Казахстан и Узбекистан, которые должны стать основными источниками газа для будущего трубопровода, отказались подписать пражскую декларацию. При этом причины отказа у них, видимо, разные.

Лишь Казахстан, не являющийся, кстати, крупным экспортером газа, мотивировал свое решение верностью России. На прошлой неделе президент страны Нурсултан Назарбаев подписал указ о начале строительства Прикаспийского газопровода, о котором договаривались два года назад Казахстан, Туркмения и Россия.

Узбекистан, напротив, заявил, что заинтересован в диверсификации путей экспорта своего газа. Однако его не устраивают условия европейцев, которые основную ставку делают все же на Туркмению. На прошлой неделе Ташкент объявил о намерении строить трубу и экспортировать газ в Китай.

И лишь Туркмения никак не прокомментировала свой демарш в Праге. Зато заместитель госсекретаря США Мэтью Брайза заявил, что, как он чувствует, "Туркмения хочет включиться в Nabucco, но волнуется".

"Это совершенно понятно: Туркмения хочет сохранить хорошие отношения с Россией,— рассуждал он.— Мы не против этого, мы за. Но когда мы все увидим, что этот маршрут тоже является экономически эффективным, тогда, может быть, другие страны тоже включатся в этот проект".

Призрак дружбы

Стремительное апрельское наступление Евросоюза на российские газовые позиции Москву не смутило. Наоборот, все это время она продолжала вести подкоп под возможный маршрут Nabucco и даже добилась значительного успеха. Азербайджан, ключевое звено будущего европейского газопровода, неожиданно для ЕС подписал меморандум о взаимопонимании с "Газпромом", пообещав продавать ему по рыночной стоимости весь газ, добываемый на новом месторождении Шах-Дениз-2.

Если бы России удалось склонить президента Ильхама Алиева к заключению контракта, то Nabucco оказался бы в нокауте, поскольку пока у этой трубы нет никакой серьезной ресурсной базы. В перспективе ею может стать либо Иран, либо Туркмения (если у нее, конечно, останется свободный газ после запуска трубы в Китай), но пока единственная надежда Nabucco — это Азербайджан и его Шах-Дениз-2. Выкупив весь газ оттуда, "Газпром" просто лишит конкурирующий проект отправной точки.

Однако Азербайджан, судя по всему, подписал меморандум с Россией не из стратегических, а из тактических соображений — чтобы проучить Турцию, которая решила было, что именно она является ключевым звеном проекта, и потребовала продавать ей газ по заниженной цене. В апреле Ильхам Алиев приезжал в Москву, говорил о неизменной дружбе между Россией и Азербайджаном, однако никакого соглашения, конкретизирующего меморандум, не обязательный для подписавших его сторон, заключено не было.

Демонстративный разворот Азербайджана в сторону России должен был сделать Турцию более сговорчивой, и, похоже, он принес свои плоды. Анкара подписала пражскую декларацию, как, впрочем, и Азербайджан. Обязательство Баку участвовать в проекте Nabucco, по сути, лишает всякого смысла меморандум, подписанный с "Газпромом".

Впрочем, на состоявшийся 8 мая в Праге парад европейских газовых сил Россия ответила своим парадом: на прошлой неделе в Сочи премьер Владимир Путин собрал всех сторонников South Stream. Ими оказались главы газовых корпораций Греции, Сербии и Болгарии, а также премьер-министр Италии Сильвио Берлускони и глава итальянской ENI Паоло Скарони. От еще одной важной для South Stream страны — Венгрии в Сочи не было никого.

Представитель "Газпрома" Сергей Куприянов прямо назвал сочинское мероприятие российским ответом пражской декларации ЕС. Однако ответ отказался смазанным. Компания ENI, ключевой наряду с "Газпромом" спонсор South Stream, так и не подписала финальное соглашение о реализации проекта, хотя почти всю неделю перед этим российские чиновники уверяли, что такой документ наконец появится. О межправительственном соглашении между Россией и Италией речи также пока нет, несмотря на то, что другие страны—участницы проекта подобные бумаги уже подписали.

По сути, до сих пор вклад Италии в продвижение South Stream ограничивается личным участием Сильвио Берлускони в международной рекламной кампании этого проекта. При том, что остальные члены итальянского правительства, не связанные с Владимиром Путиным узами дружбы, даже не пытаются скрывать, что им зависимость от России неинтересна.

"Стратегическая задача итальянского правительства — диверсификация источников получения газа,— говорил в апреле на газовом саммите в Софии итальянский министр экономики Клаудио Скайола.— Завершение в 2013 году строительства итало-алжирского трубопровода "Галси" и итало-турецко-греческого проекта Interconnector с поставками газа из Азербайджана позволит Италии освободиться от почти полной зависимости от российского газа. Россия не должна считать себя единоличным хозяином газового рынка Европы".

Призрак свободного рынка

Впрочем, как бы ни завершилась российско-европейская война нервов из-за проектируемых газопроводов, Россия в обозримом будущем так или иначе перестанет чувствовать себя хозяином газового рынка Европы. За прошедшие месяцы Европа окончательно уяснила, что трубы как таковые слишком ненадежный способ поставок газа.

Существование трубопроводов долгие годы позволяло "Газпрому" утверждать, что газовый рынок должен быть стабильным, на нем возможны только долгосрочные контракты, а свободной торговли, как на рынке нефти, в газе быть не должно. Принятый Европарламентом "третий энергетический пакет", напротив, уже провозгласил, что газовый рынок должен быть свободным, а долгосрочные контракты приводят к искусственному завышению цен.

Однако окончательно европейцев в ненадежности труб убедила даже не Россия, а то, что и остальные страны, имеющие трубы на своей территории, стали следовать ее примеру и прибегать к энергетическому шантажу. Особенно впечатляющим оказался пример Турции.

"Ни один трубопровод не может быть панацеей",— поучал европейцев на газовом саммите в Софии спецпредставитель президента США Ричард Морнингстар. Но европейцы об этом уже и так знают.

Буквально в последние недели в Европе начался бум популярности сжиженного газа (СПГ). Долгосрочное соглашение о его закупке с Катаром уже подписала Польша, строительство терминала по приему СПГ начала Хорватия. На прошлой неделе королева Великобритании и эмир Катара, а также еще четыре представителя королевских семей обеих стран торжественно открыли крупнейший в Европе терминал по приему СПГ в Уэльсе. Благодаря СПГ на европейском газовом рынке помимо Катара в ближайшее время могут появиться такие производители, как Индонезия, Нигерия, ОАЭ, Оман, Тринидад и Тобаго и Ангола.

"Газпром", кстати, тоже уже этой весной пытался напугать ЕС перспективой строительства завода по производству СПГ на Балтийском море, подразумевая, что будет продавать российский газ не в Европу, а в Америку. Однако выдержать эту конкуренцию России будет куда сложнее. И самое неприятное, что многочисленные дорогостоящие трубы, которыми Россия так долго опутывала Европу, в перспективе уже не дадут ей возможности называть себя энергетической сверхдержавой.