Как Недомански отомстил СССР за Пражскую весну

Заканчивается краудфандинговая подписка на трехтомник Василия Сарычева «Миг – и судьба» – сборник ностальгических историй о кумирах и событиях, под которые мы росли. «Салідарнасць» с разрешения автора публикует одну из глав.

1968. ВАЦЛАВ НЕДОМАНСКИ. ОТМЩЕНИЕ

В мое детство долетали лишь отголоски фамилии, к тому времени замалчиваемой: для власти Недомански был беглец, предатель. Негатива добавляло и созвучие с островом Даманский, трагические события на котором вошли в народную память.

Долговязого чеха наши болельщики не жаловали и раньше: играл он яростно, молотил голы Виктору Коноваленко, Зингеру, Третьяку и дрался с чемпионами напропалую. Но пропагандисты его до поры терпели и обходили углы: сукин сын, конечно, но наш.

Вацлаву исполнилось двадцать четыре, когда случилась Пражская весна. Он уже трижды играл на чемпионатах мира, и было ясно, что входит в силу неординарный форвард, но масштаб дарования еще только намечался. С шестьдесят девятого Недомански шесть лет будет держать статус лучшего бомбардира и впишет в историю рекордную для сборной ЧССР результативность: 163 шайбы в 220 поединках.

Чехословацкая оттепель началась в январе шестьдесят восьмого. К власти в компартии пришел тамошний Горбачев – Александр Дубчек, призвавший строить «социализм с человеческим лицом». В стране ослабили гайки, запустив процесс политической реабилитации, добавили гражданских свобод и прав этническим меньшинствам. Госаппарат и парламент получили больше автономии от партии, были разрешены ряд политических клубов, отменена цензура. Подзабытый воздух свободы вызвал в стране эмоциональный подъем.

На этом фоне даже в хоккей игралось иначе. На Олимпиаде-68 в Гренобле чехословаки положили золотую советскую сборную – 5:4 и только из-за поражения от канадцев остались вторыми.

Вожди стран соцлагеря насторожились. Лозунг о человеческом лице вызывал законный вопрос: а у нас какое? Куда все вело, можно было предположить. Боязнь цепной реакции подтолкнула Варшавский договор к действиям. В ночь на 21 августа в Чехословакию ввели войска, начав операцию «Дунай». Танки в Праге, 108 убитых и сотни раненых стали межой, разделившей братские, как принято было говорить, народы.

Александра Дубчека сместили с постов, с год подержали послом в Турции и сослали руководить лесничествами. С простыми людьми оказалось сложнее: случившееся не забывалось.

Хоккеисты, плоть от плоти народа и совсем не миллионеры, испытывали те же чувства.

Для первых советских команд чехи были учителями. После войны, когда в России играли в бенди и канадского хоккея толком не знали, их сборная дважды побеждала на чемпионатах мира, а на Олимпиаде-48 в Санкт-Морице стала второй, уступив канадцам по разнице забитых и пропущенных шайб. В том же сорок восьмом на товарищеские поединки в Москву прибыла пражская команда ЛТЦ («Лаун теннис клуб»), игроки которой составляли костяк олимпийской сборной. Гостей поразила техническая неоснащенность соперника: стремительно катавшиеся русские с трудом отрывали шайбу ото льда, а их вратари слабо пользовались ловушкой. В первых закрытых матчах хозяевам набросали в одном одиннадцать, в другом десять шайб, но москвичи быстро схватывали и на публике одержали победу.

А через два года блестящая чехословацкая сборная перестала существовать: хоккеистов судили и дали громадные сроки. Лучшего голкипера Европы Богумила Модры на пятнадцать лет отправили в лагеря, бомбардира команды 21-летнего вундеркинда Августина Бубника упекли на четырнадцать, другие получили двенадцать, десять, шесть... Их выпустят по амнистии в пятьдесят пятом, но это будут уже не спортсмены. Подорвавший здоровье Модры умрет в 46 лет. Выстоявший после урановых рудников Бубник не будет допущен к игре и проявит себя лишь спустя много лет как тренер в Финляндии. Бывший капитан команды Владимир Забровски найдет тренерское пристанище в Швеции.

Поводом сломать золотым парням жизнь станут слова, в сердцах сказанные в пражской пивной. За несколько дней до этого, 11 марта 1950 года, их, действующих чемпионов, сняли с рейса на Лондон, где начиналось мировое первенство, и велели заявить об отказе в знак политического протеста. Заливая горе, они с досадой вспоминали, как двумя годами раньше на турнире в Швейцарии отвергли предложение остаться на Западе. Тогда вот так же собрались прекрасной своей бандой, к единому мнению не пришли, проголосовали и с разницей в две руки отказались стать – мерзкие же твари политтехнологи – «сборной Чехословакии в изгнании».

Теперь под бехеровку они много чего наговорили, а кто-то выкрикнул: «Смерть коммунистам!» У Службы национальной безопасности уши были везде. Военный суд инкриминировал игрокам ни много ни мало государственную измену.

Что удивительно, уже к середине пятидесятых чехословаки начали возвращать позиции и совершенно новой командой трижды за пятилетку завоевали бронзу.

Тем временем в любительском хоккее установилась абсолютная советская гегемония. Против нее подогреваемые жаждой мщения чехи и восстали. Понимая, что хоккей, наряду с космосом и балетом, выступает витриной советского строя, Недомански с товарищами ударили в самое сердце – по любимой игрушке Политбюро.

Через полгода после Вацлавской площади на чемпионате мира-69, по политическим соображениям перенесенном из Праги в Стокгольм, чехословаки выстрелили по врагу дуплетом – 2:0 и 4:3. Первый гол «оккупантам» подопечные Питнера и Костки праздновали бешено: Ярослав Холик лупил клюшкой о верхнюю штангу и тыкал ею в голкипера, а Недомански, снеся ворота, что-то орал обескураженному Зингеру. После победной шайбы во втором матче тот же Холик, упав на лед, перехватил клюшку как автомат и «расстрелял» лавку советской команды.

Двух недель не прошло после пограничного инцидента с китайцами, и приехавшие в Швецию болельщики выставили язвительный плакат, основанный на созвучии острова и фамилии форварда. «Это вам не Даманский!», «ЧССР – оккупанты – 4:3», «За август!» – острых писаний хватало. После взятий ворот туристы с берегов Влтавы скандировали: «Вы нам танки – мы вам бранки!» («бранки» – ворота, в смысле голы, шайбы).

Для завоевания золота чехословакам было достаточно свести к ничьей матч с хозяевами, но они отдали силы накануне. Шведы выиграли 1:0, и сразу три команды набрали одинаковое число очков. Благодаря лучшей разнице забитых и пропущенных шайб чемпионское звание досталось советской сборной, но моральными победителями уезжали обладатели бронзы.

В семьдесят первом в Швейцарии чехословаки еще на ступеньку приблизились к золоту и в следующем году в Ледовом дворце имени Юлиуса Фучика завоевали чемпионский титул.

14-тысячный зал яростно болел против русских. Оказавшиеся на трибуне туристы с Урала, купившие билеты по случаю, опрометчиво себя обнаружили и вызвали такой шквал ненависти, что, по словам одного из них, просидели оставшееся время съежившись, мечтая дождаться конца.

Не менее жарко было на льду. Чехов не надо было настраивать, они шли на войну, и самым ярым был Недомански. В семидесятом году газеты писали, что он плюнул в лицо Александру Мальцеву, а в семьдесят втором на Олимпиаде в Саппоро после остановки игры швырнул шайбу в советского тренера. По другой версии, проезжая мимо советской скамейки, Недомански хотел ударить Тарасова, но на скорости промахнулся, и досталось Аркадию Чернышеву. Благо тот был много спокойнее напарника и смог эпизод потушить.

По Недоманскому, дело было так. Когда он припечатал к борту Александра Якушева, Тарасов знатно обложил обидчика. Анатолий Владимирович, большой мастер словца, в лексике себя не ограничивал.

«Тарасов и Чернышев часто меня провоцировали, – скажет Недомански много лет спустя. – Противостояния на площадке носили ожесточенный характер. Это в газетах русские утверждали, что мы дружили. Ничего подобного! Успехи Чехословакии были следствием не только упорных тренировок, но и тех политических событий».

Последний раз Недомански сыграл за сборную на чемпионате мира 1974 года в Хельсинки, став участником разгрома советской команды в первом круге с небывалым счетом 7:2 – реванша за поражение 1:7 четырехмесячной давности на турнире «Известий». Теперь чехословаки взяли серебро, а Вацлав с десятью шайбами стал самым результативным игроком и лучшим нападающим турнира. Собрав все титулы, он решил, что хватит.

Недомански десятки раз мог остаться на Западе. Клубы предлагали ему контракты, но дома была семья. После чемпионата мира-74 менеджеры ВХА пытались пойти легальным путем – просили первых лиц чехословацкого спорта на пару лет отпустить Недоманского за океан, но их даже слушать не стали. За форвардом началась слежка.

Но он обманул бдительность опекунов, как не раз делал это на площадке, и через Швейцарию с женой и четырехлетним сыном улетел в Канаду.

Тридцатилетнего форварда ждал «Торонто Торос». Первый хоккеист из соцлагеря, совершивший побег за океан, на родине игры не затерялся и в стартовый год набрал более 80 результативных баллов. На другой сезон заблистал еще ярче – 98 (56+42) в 81 игре.

Биг Нед, как его прозвали, сделал за океаном хорошую карьеру: три года играл в ВХА и шесть – в НХЛ. Потеряв мотив прежней неистовости, теперь он работал на другом порохе – мастерстве и, чему искренне удивились бы в Европе, в одном из сезонов получил «приз Пола Денно» за сочетание отличного хоккея и джентльменского поведения на льду.

Ничего этого за железным занавесом не знали. Как для всех беглецов – приходят на ум Виктор Корчной и Белоусова с Протопоповым, – у государства хватало черной краски, а потом создавалось забвение. Имя беглеца попадало под запрет в эфире и прессе. Несладко приходилось оставшимся, на которых срывали злость: родные превращались в мишень, близкие друзья вносились в список невыездных.

Единственным послаблением легендарному форварду стала возможность провести две недели с умирающим отцом, которому в восемьдесят четвертом дали короткую визу в Канаду.

Вацлав твердил, что счастлив возможности жить как хочет, хотя, конечно, терзался сомнениями.

Но болельщики в Чехословакии продолжали помнить его игру и неповторимые тройки: братья Холики – Недомански, Кохта – Недомански – Иржи Холик. Легенды не умирают.

Вацлав был кумиром тысяч мальчишек, и трое из них, талантливые братья Петер, Антон и Мариан Штястны, в конце восьмидесятых пошли по его пути – бежали в Канаду, а Яромир Ягр, знавший о Недоманском лишь по рассказам, как эстафету взял номер с подтекстом – 68-й.

----

Получить о проекте Василия Сарычева подробную информацию и подписаться на издание можно здесь. За каждый взнос полагаются книги и уникальные лоты, каких потом никогда и нигде не будет. Выход запланирован на декабрь 2018-январь 2019.

Вы можете помочь издать трехтомник «Миг – и судьба» и получить книги к новогодним праздникам.