Как мне пересаживали волосы

Психологи знают, что люди, исправившие свою внешность, часто бывают разочарованы. Им кажется, что изменится все, а на самом деле меняется только внешность. Не знаю, лично я теперь смотрю на себя в зеркало с гораздо большим удовольствием. Только вот...

Место операции по “улучшению волосяного покрытия скальпа” я выбирал между Францией, где работал, и Швейцарией. Исследовав рынок, убедился в верности репутации альпийской конфедерации как страны чрезвычайно дорогой. В ее долинах операция стоит почти в два раза дороже, чем на французских равнинах.

Отбросил и Тунис — косметическую Мекку французов, где тарифы вполовину ниже, чем на севере Средиземноморья. Восток — дело не только тонкое, но и сомнительное в вопросах гигиены.

В общем, выбрал кабинет в центре Лиона, второго по величине города с репутацией столицы французской кухни. Беседую с обаятельным мсье с роскошной шевелюрой, объясняющим суть дела.

На никогда не лысеющем затылке вырезается полоска с волосами. Их пересаживают на лоб и макушку — туда, где не хватает. Волосяное изобилие юности не вернуть, но замаскировать просветы — реально.

Осложнения? Исключены, заверил собеседник. В силу особенностей кровоснабжения скальпа ранки-дырочки (куда пересаживают волосы) быстро заживут. Во всех клиниках уверяют, что обладают новейшими технологиями пересадки, позволяющими избежать “кустистости” волос — по ней раньше угадывали сделавших пересадку.

Одно “но”: после операции появляются синяки под глазами — спускается жидкость для заморозки. Но это, поспешно добавил мсье, случается лишь у одного пациента из трех.

Я решился. Цена — 3300 евро за 4000 волос. Меньше, чем в Цюрихе, но больше, чем хотелось. Сторговались на 200 евро скидки при оплате налом.

В день операции (французы говорят “вмешательство”, так спокойнее) выяснилось, что говорил я не с врачом, а с коммерческим представителем, представившим все в более розовых тонах, чем следовало. Недовольный доктор уточнил, что заранее неизвестно, сколько волос удастся пересадить, да и синяков еще никто не избегал. Правда, они безобидны и быстро исчезнут. Несмотря на волнение, подписываю бумагу об условиях “вмешательства” и его последствиях.

И вот я обмотан простынями и целлофаном. Обезболивание предваряет кропотливую пересадку. В скальпе проделывается тысяча дырочек, куда вживляют 4000 луковиц. Количество зависит от твоего желания и, понятно, от качества растительного покрова затылка.

Пока суд да дело, лежу, светски общаюсь с медсестрами. Вдруг доктор возьми и скажи: “С удовольствием поменял бы мои волосы на ваши уши…”

“Чем знамениты мои уши?” — спрашиваю. Отвечает ассистентка: у доктора прогрессирующая глухота, он рискует совсем оглохнуть. А я думаю: что он все время отвечает невпопад? Я ему про Россию, он мне — про Америку.

Но это ладно. Главное-то — волосы. Оказалось, что лишь одна жидкость реально замедляет их потерю — 2%-ный раствор миноксидила.

“И применять его теперь надо пожизненно, ибо пересадка одних волос не мешает выпадению других. Видимыми итоги вмешательства будут только через шесть месяцев. А весь “новосад” прорастет через год, — веселит меня доктор. — Кстати, есть у нас и постоянные клиенты. Например, один из ведущих французских тележурналистов возвращался на кушетку четырежды. А вообще имеются еще таблетки, которые укрепляют волосы. Только, мсье, потом может не встать. Парадокс: средство улучшает внешность, но не исключено, что ценой возможности воспользоваться возросшей соблазнительностью”.

В общем, когда я слез с кушетки, вид был омерзительный. Голова в крови (хорошо, пришел с шапочкой) и перебинтована.

Через сутки после “вмешательства” мое вытянутое лицо округлилось (жидкость, введенная в голову, “стекла”). На пару дней лоб стал гладким, как у годовалого ребенка. Потом корочки на ранках — зрелище не из приятных. Пришлось в офисе в кепке сидеть, удивляя коллег сменой имиджа — с классического на спортивный.

Потом появились фингалы, не снившиеся и чемпионам мира по боксу, был вынужден отпуск взять за свой счет. Еле видел сквозь безнадежно заплывшие глаза.

Но ничего, братцы, через неделю от синяков осталось только воспоминание. Чего не скажешь о боли, напоминавшей о себе еще не одну неделю. Лежать на спине не мог и через два месяца — незаметный шрам на затылке очень ныл.

Вот, собственно, и все. Повторять мой опыт или нет? Решайте сами. Я не жалею.

До (слева) и после операции