Как Лефортовский суд продлевал арест украинским морякам: «Мокряк, встаньте»

Основная позиция российской стороны — «раз нет войны, то нет и военнопленных, это обычное уголовное дело».

Известный адвокат Илья Новиков в Фейсбуке написал о суде над украинскими моряками, который начался 15 января.

— Мокряк, встаньте. Назовите суду ваше полное имя.

— Мокряк Роман Николаевич.

— Дату рождения.

—  25 июля 1986.

—  Место рождения… Почему вы молчите? Назовите место вашего рождения.

— 17 статья Женевской конвенции предусматривает, что военнопленный вправе не сообщать о себе ничего, кроме имени, звания, даты рождения и личного номера.

— По какому адресу зарегистрированы?

— Я не буду вам отвечать

— Образование?

— Не буду отвечать

— Хорошо, понятно, что не будете. Семидоцкий, встаньте. Назовите суду свое полное имя…

Лефортовский суд в конвейерном режиме продлевал арест 24 украинским морякам, захваченным 25 ноября в ходе «инцидента в Керченском проливе». Их поделили на шесть четверок (больше четырех человек не помещается в клетку в зале), а те разделили между тремя судьями.

Первое заседание должно было начаться в 9:30, а второе в 12, и так планировалось еще до обеда покончить с делом. Сейчас, когда я это пишу, на часах девять вечера, и последнее заседание до сих пор не закончено. Что само по себе дает представление о том, во что превратится судебный процесс на 24 человека, если до него все-таки дойдет.

Сцена с допросом Романа Мокряка была в самом начале заседания, когда публику еще не удалили из зала. Вслед за Романом точно так же отвечали и все остальные во всех заседаниях. Это был наш способ наглядно заявить позицию защиты. Сегодняшнее заседание было первым появлением украинских моряков на публике со дня их ареста, и было заранее известно, что основная его часть пройдет за закрытыми дверями, так что надо было успевать.

Среди публики были дипломаты из европейских посольств, они успели услышать только две вещи: что моряки требуют признавать их военнопленными, а не преступниками, и что следствие просит суд слушать дело без публики, хотя в материалах нет секретных документов.

Сразу после этого заявления просьбу уважили, и зрителям велели удалиться. Первым делом защита заявила ходатайство об изменении подсудности с Лефортовского на Московский гарнизонный суд:

Женевская конвенция требует, чтобы дела военнопленных слушали исключительно военные суды. Трое судей в трех разных заседаниях синхронно ушли обдумывать решение на полтора часа, потом синхронно вернулись и огласили одинаковые отказы. Потом на том же основании мы возражали против самого ходатайства следствия о продлении ареста: военнопленных можно держать в специально обустроенных лагерях, но не в тюремных условиях. В лагере они имеют право носить свою военную форму и знаки отличия, не быть разделенными друг с другом. В сизо их переодели в тюремные робы и рассадили всех по разным камерам.

Основная позиция российской стороны – что следствия с прокуратурой, что судей – «раз нет войны, то нет и военнопленных, это обычное уголовное дело». На самом деле Женевская конвенция 1949 года об обращении с военнопленными прямо предусматривает, что она «будет применяться в случае объявленной войны или всякого другого вооруженного конфликта».

Я даже цитировал суду высшее достижение пограничной научной мысли – «Пограничный словарь», изданный ФСБ в 2002 году (раз уж с русской стороны участвовали именно пограничники). «Конфликт вооруженный – …различные военные инциденты, военные акции и другие вооруженные столкновения незначительного масштаба (низкой интенсивности) с применением регулярных сил… При К.в. государство (государства) не переходят в особое состояние, определяемое как война…» – авторитетно объясняет нам словарь.

После чего мы перечитывали из дела рапорт командира «Изумруда» кап-два Шипицина: «В 20 часов 54 минуты 25 ноября 2018 года от начальника департамента БОХР ФСБ России адмирала Медведева Г.Н. получено разрешение на открытие огня на поражение. В 20 часов 55 минут 25 ноября 2018 года произвели стрельбу на поражение».

У суда эти три цитаты – из конвенции, из словаря, и из капитана Шипицина – никак не складывались в единое целое. Да, стреляли на поражение по приказу адмирала, да по украинским кораблям и морякам, но причем тут вооруженный конфликт и Женевская конвенция? Не при чем совершенно.