«Итальянский любовник» с мамой из Минска

В биографии знаменитого Марчелло Мастроянни есть «белорусский след».

Андрея Кончаловского поразил профессионализм Мастроянни на съемках «Подсолнухов» (1970) Витторио де Сики, развесистых таких подсолнухов – о пленном итальянце, ставшем передовым колхозником. Актер где-то пил ночь напролет, был доставлен на площадку спящим, во сне же и загримирован. Работал, не приходя в сознание, но с ювелирной точностью: когда надо, взаправду рыдал, когда надо, паясничал, в паузах – чао, бамбино, вырубался.

Зрители 1960-х спорили, кто такой Мастроянни: идеал latin lover или герой модернизма, страдающий интеллектуал. Правы были и те, и другие: он обладал мистическим свойством казаться именно тем, кого хотел увидеть зритель – и в кино, и в жизни.

28 сентября 1924 года в горном селе Фонтана-Лири, что между Неаполем и Римом, у столяра Оттоне Мастроянни родился сын Марчелло Винченце Доменико. Мать – урожденная Ида Идельсон из Минска. Считается, что в 1943-м, когда нацисты оккупировали север и центр Италии, Мастроянни то ли зачем-то ушел в подполье, то ли бежал из концлагеря. Все гораздо прозаичнее: они с другом завербовались, чтоб избежать призыва в армию, в немецкую строительную организацию и были отправлены в Военно-географический институт во Флоренции, потом – в приграничное Доббьяно. Прошел слух об отправке на работы в рейх, и они с другом сбежали, но вряд ли за ними гнались.

Он действительно когда-то подрабатывал бухгалтером, а еще – чертежником, строителем. В актеры ушел с четвертого курса университета, где учился на архитектора. А впервые сыграл в кино в 13 лет, с 11 – играл в приходском театре, потом – в университетском, где его приметил Лукино Висконти.

13-летний актер

Классический пример его актерского гения – «Вчера, сегодня, завтра» де Сики. В трех новеллах он – хамелеон – превращается в затраханного семьей работягу Кармине, бедного интеллигента Ренцо, обремененного богатой любовницей, и лоха Аугусто, клиента шикарной шлюхи. Зато София Лорен в своих трех ролях – одинакова, и этого достаточно. В общем-то и Мастроянни перевоплощаться было не обязательно, но не перевоплотиться он не мог: свойство организма, дарованное единицам. Вроде обостренного обоняния – он запоминал людей по запаху.

Он пожимал плечами: «никуда я не вживаюсь», «просто вхожу и играю». Считал свой труд не трудом, а везением: «За вами приезжают утром на лимузине, отвозят на студию, суют красотку в объятия. И они еще называют это профессией!»

Эталоном любовника да и просто красавцем он в Италии не слыл. Анна Маньяни, гранд-дама с манерами крестьянки, кричала ему в ресторане: «Жри, жри, разжиреешь – прощай тогда романтический вид умирающего с голода». Феллини «окрылил» актера, польщенного приглашением на главную роль в «Сладкой жизни»: «Мне нужен неизвестный актер с заурядной внешностью. Вот я и подумал о тебе». Проглотив обиду, Мастроянни попросил сценарий и получил – кипу чистых листов и портрет его героя: человечек с огромным членом грустно стоит в лодочке посреди океана, кишащего прекрасными сиренами.

Он причитал: «Ой, мои хилые ручки, ой, мой жалкий носик». Завидовал «тонким губам» Жана Габена, «аристократичным носам» эфиопов, и – от головы до пят – Витторио Гассману. Фассбиндер «хотел, чтобы его любили», Мастроянни – чтобы его жалели. Не в этом ли секрет бешеной сексуальной карьеры человека, отрицавшего свою зависимость от секса?

О таких в Италии говорят «bella figura», что подразумевает не «писаного красавца» и не «красавчика», а манеру держаться, значительную, но, возможно и наверняка, драпирующую пустоту. Умение всегда играть на публику и быть благодарным зрителем чужих спектаклей. Одним словом, лопни, но держи фасон.

Только такого – задушевного позера, робкого эгоиста – могла полюбить Италия, разочарованная во вчерашних героях: раздувшихся от самодовольства качках-фашистах, скверных копиях римских консулов, и брутальных крестьянах неореализма в майках на бугрящихся бицепсах. В «Особенном дне» Этторе Сколы жена чернорубашечника (София Лорен), жлоба в портупее, принуждавшего ее к ежедневному супружескому долгу, падала, словно сама Италия, в объятия Мастроянни, лишнего человека, пугливого гея. В «Главном событии с тех пор, как человек ступил на Луну» Жака Деми он вообще сыграл первого в истории беременного мужчину.

При всей универсальности своего животного актерства Мастроянни – по темпераменту – был скорее комиком. Как упоительно мечтал его барон Фефе Чефел пустить жену на мыло в «Разводе по-итальянски» Пьетро Джерми. Но нелепость, позерство, комическая мечтательность придавали особый трагизм, немного постыдный, мучительный, журналисту Рубини, лезущему («Сладкая жизнь») в фонтан Треви вслед за могучей Анитой Экберг, и писателю Понтано, торопливо и сиротливо обнимающемуся на полу чужой виллы с дочкой друга, в «Ночи» Микеланджело Антониони.

Комические фанфароны и умник в шляпе Гвидо Ансельми («8 ½») – хрестоматийный и уже не очень интересный Мастроянни. Но есть другой актер: пунктир ролей – как бы на обочине «кинопроцесса» – где не нужно держать фасон, следить за bella figura. Энрико, ждущий – ночь и фильм напролет – на захолустной почте весть о смерти брата («Семейная хроника» Валерио Дзурлини). Предатель-карбонарий («Аллонзанфан» братьев Тавиани). Участник поглощенного самоистреблением тайного круга правителей мира сего («Тодо модо» Элио Петри). Те, кто играют свой спектакль для самих себя.

1987. С Феллини на съемках «Интервью»

Нелепость его трагических героев грозила их друзьям и женщинам смертью. В жизни – наоборот, драмы он обращал в фарс. Его действительно любили главные женщины эпохи. Возможно, донжуанский список – Урсула Андресс, Брижит Бардо, Жаклин Биссет, Лючия Бозе, Моника Витти, Клаудия Кардинале, Настасья Кински, Ширли Маклейн, далее по алфавиту – преувеличен. София Лорен, игравшая с ним в 12 фильмах, отрицала слухи о близости, хотя какая-то просто Мария и объявила себя их дочерью.

Три года его любила Фэй «Клайд» Данауэй, длинноногое воплощение свободы – он играл с ней в «Любовниках» де Сики. Они, рассказывал Мастроянни, начали целоваться на съемках – по сценарию, а потом уже не могли остановиться. Трансатлантические перелеты ради одной ночи, тайные свидания на виллах: как романтично!

Еще романтичнее четырехлетняя связь с ледяной Катрин Денев, которая родила ему в мае 1972 года дочь Кьяру: ошалев от счастья, Мастроянни поил шампанским прохожих. Этот роман тоже начался на съемках: похоже, женщины влюблялись в его героев. В «Это случается только с другими» Надин Трентиньян они с Денев играли супругов, потерявших девятимесячную дочь. То ли, добиваясь от них тоски во взоре, режиссер заперла их на неделю в квартире без телефона, телевизора и книг: тут-то все и случилось. То ли в вагончике Денев вырубились свет и вода, и она невозмутимо переехала в трейлер партнера. В «Лизе» Марко Феррери она станет в буквальном смысле преданной собакой Марчелло. Он подарит ей виллу в Ницце, она ему – «ягуар». Да что там «ягуар»: она научится готовить его любимую фасоль! Вот это любовь!

1971. С Катрин Денев на съемках фильма «Это случается только с другими»

1995. С дочерью Кьярой на съемках фильма Рауля Руиса «Три жизни и одна смерть».

Завершалось все одинаково: неземные подруги прогоняли его. Странно, что прогоняли порой через несколько лет. Одна мелочь сводила на нет романтику и драматизм любви. Мастроянни с 1950 года и до самой ее смерти в 1999 году был женат на актрисе Флоре Карабелле, дочери известного композитора – повезло голодному дебютанту. Данауэй бросила его, выплюнув: «Маменькин сынок».

Дело в том, что Мастроянни вел себя, как великовозрастный младенец из пошлой комедии по-итальянски: Флора заменила ему мамочку и ничего против этого не имела. Кажется, Висконти, знаток мужской души, посоветовал ей не бить посуду и не обижаться на Марчелло. Он звонил ей в слезах: «Катрин не хочет выходить за меня! Она же обещала! Я сказал ей, что ты разрешила! Я хочу умереть!» Флора утешала: «Да она, наверное, ненормальная. Я тебе говорила: не связывайся с француженками. Хватит, не трать деньги на телефон, возвращайся домой».

1949. Во время прохождения воинской службы в Ливорно с первой и единственной Флорой Карабеллой

Так странно – кроме как об этой карикатурной личной жизни, всех участников которой жалко, о Мастроянни-человеке, рассказать нечего. Ну рос в бедности, обожал поесть, выкуривал три пачки в день – все. Похоже, он действительно жил только тогда, когда играл. Но тогда он прожил не одну, а 150 жизней – как же ему повезло.