Историк: «Даже в 1937-м формально аресты были на основании ордеров, а когда приходили с обыском, то, как правило, не избивали»

Ответы на эти и другие вопросы «Салідарнасць» пытается найти в рамках спецпроекта Истоки. Наш собеседник находится в Беларуси, и по понятным причинам мы не называем его имя. Первую и вторую части интервью читайте тут и тут.

«Вот эта формула «меня не касается, лучше я промолчу, отсижусь» прочно укоренилась в менталитете беларусов»

— Насколько сильно то, что сейчас происходит в Беларуси в плане репрессий, перекликается с тем, что было в 1930-х? Почему вообще это стало возможно в ХХI веке?

— Да, все это было в истории и все это повторилось.

Ключевым моментом, почему такое стало возможным, является безнаказанность исполнителей. Тех, кто выносил решения, тех, кто проводил аресты, кто расстреливал, кто охранял ГУЛАГ — эти люди не были осуждены. Безнаказанность всегда на каком-то историческом этапе порождает повтор.

На постсоветском пространстве ни одна республика не провела Нюрнберг-2. В 2017 году в Беларуси была попытка провести общественный трибунал над преступлениями сталинизма. Естественно, властные структуры это никак не заинтересовало, да и беларусское общество отнеслось спокойно: мол, это уже история, такое нельзя повторить в ХХI веке, надо идти вперед, давайте уже о чем-то позитивном говорить.

И это была глубочайшая ошибка!

И вот мы повторили: в другом масштабе, в другой форме, но мы к этому опять пришли.

Видя безнаказанность предшественников, нынешние их последователи не боятся расплаты. Ведь даже те сотрудники НКВД, которых арестовали, тогда были осуждены не за нарушение социалистической законности, а по обвинению в том, что сами якобы были агентами каких-то разведок и фальсифицировали дела, чтобы нанести ущерб советской власти.

Как результат — сегодня, по опросу «Левада центра», в России Сталину симпатизируют более 65% населения. Откуда это? Как это возможно после того, что пережили? «Эффективный менеджер», «реформатор», «кузнец Великой Победы»…

Но нюанс в том, что те, кто голосует сегодня за Сталина, хотят, чтобы Сталин был для соседа, но не для него самого. Чтобы соседа могли арестовать, посадить, не то сказал — получил 10 лет за «антисоветскую» агитацию и пропаганду. Вот откуда эта любовь.

— А каково отношение к Сталину у беларусов?

— У нас таких опросов не проводилось. Судя по тому, что пишут о том периоде в учебниках, на уровне власти отношение никакое. Что касается граждан, то, по ощущениям, молодежь о Сталине не знает ровно ничего, люди же постарше относятся уже в зависимости от уровня своего образования и интеллекта.

Но я хочу сказать, что годы сталинских репрессий не прошли для нас даром. Вот эта формула «меня не касается, лучше я промолчу, отсижусь» прочно укоренилась в менталитете беларусов. Забрали соседа или уволили коллегу по работе— я лучше промолчу, не буду высовываться, чтобы не постигла та же участь. Работает на 99%. То есть внутри одобрения таким действиям нет и все понимают, что это даже противоречит законодательству, но предпочитают не влезать, промолчать.

А система уже дошла до состояния «когда не до законов». Да, закон может быть плохой, несовершенный, но и он уже нарушается.

Вот мы говорим про параллели. Но, посмотрите, даже в 1937-м формально аресты производились на основании ордеров, а когда приходили домой с обыском, то, как правило, не избивали. То есть у нас «модифицировали» формы и методы.

Сегодня, как и тогда, сроки дают вообще ни за что. Наказывают жестко за «проступки», которые в лучшем случае следовало бы, как говорят в компетентных органах, профилактировать — провести беседу и отпустить. А вместо этого читаем: 3 года, 5 лет, 10, 15, да еще и с формулировкой «угроза национальной безопасности», «экстремизм». Этот термин уже до такое степени свели ни к чему.

Вот не хочется вспоминать гулаговский анекдот, но он лучше всего иллюстрирует сегодняшнюю картину. Когда один заключенный другого спрашивает:

— Какой у тебя срок?

— Двадцать.

— За что?

— Ни за что.

— Врешь! Ни за что десять дают.

В результате мы снова повторяем те события. И это в конечном итоге приводит к тому, что общество расколото, люди закрылись внутри себя, многие вынуждены делать то, что идет против их воли, против совести.

Человек вместо того, чтобы работать, должен ходить на идеологические мероприятия, которые противоречат его убеждениям, должен писать «обязуюсь делать то и то и не делать того-то». И эта двойная жизнь сейчас повсеместно.

Если бы можно было провести реальный соцопрос, думаю, выяснилось бы, что даже те, кто относит себя к абсолютным сторонникам власти, в душе далеко не всегда могут воспринять то, что происходит.

Хотя внешне они будут голосовать, одобрять, поддерживать. Но как только хрупкое равновесие где-то нарушится, вряд ли стоит ждать, что они побегут защищать эту власть.

«Нельзя недооценивать произошедшее в 2020 году»

— А что может положить этому конец, если следовать исторической логике? Что остановит репрессии: смерть диктатора, война, какие-то действия?

— Конечно, от личности правителя зависит многое. Как правило, в странах с репрессивным режимом ситуация меняется в силу внешних факторов. Смерть правителя, его физическое устранение путем заговора, ситуация в соседних странах, война — все это способно изменить положение, но, к сожалению, мало зависит от самих граждан.

В 1937-1938 году не было никаких вариантов. Только смерть Сталина в 1953 году остановила этот конвейер. Хотя уже готовились очередные депортации, в том числе евреев на Дальний Восток. И неизвестно, как бы дальше пошло.

Или вспомните, как начиналась Первая мировая война. Эйфория, все на фронт. Чем она завершилась? Сначала Февральская революция, потом октябрьский переворот, смена власти и приход большевиков. Тех самых, которые Николая II называли «Николай Кровавый». Так он же ангелом был по сравнению с ними!

Только цифры: в царской России за 30 лет приговорили к высшей мере наказания за теракты и прочие преступления около 3 тысяч человек, до окончательного приговора дошла тысяча. А у большевиков за один день во внутренней тюрьме НКВД – «американке» – расстреливали до 250 человек.

За три-четыре ночи в одной тюрьме выполняли то, что «кровавый царизм» осуществлял за десятилетия.

Поэтому на какие-то изменения мирным демократическим путем могут рассчитывать только те страны, у которых эта процедура отработана и контролируема. У нас, к сожалению, самостоятельного выхода нет. Мы сейчас находимся в период застоя. Сколько он продлится, сказать трудно.

Оптимисты говорят, что все развивается. Да, конечно. События 2020-го года — это был как раз тот звоночек, что надо сесть за стол переговоров, решить спорные вопросы, как нам развиваться — и, возможно, все пошло бы по-иному.

Но, к сожалению, этого не произошло. Теперь люди уезжают из страны, и если этот застойный процесс будет продолжаться еще год-два, то, думаю, не более 20-30% из них вернутся обратно. А ведь уезжают лучшие, те, кто любит свою страну, те, кто умеет и хочет работать. И этот поток вряд ли остановится. Это огромная трагедия!

— По-вашему, события 2020 года приблизили или, наоборот, откинули беларусов назад в плане развития нации и государства?

— В плане развития государства — да, откинули. Но в плане формирования нации, самосознания — это был огромный шаг вперед.

Увы, мирные надежды на то, что состоятся новые выборы, что демократическим путем все изменится, к сожалению, растаяли.

Но нельзя недооценивать произошедшее в 2020-м. Это, наверное, самое важное событие беларусской истории постсоветского времени.

Что не подвергается сомнению даже со стороны противников. Они, конечно, публично об этом не скажут, но прекрасно понимают, что те, кто кричал «Мы за власть», не вышли на улицы, их в лучшем случае свозили только на какие-то официальные мероприятия.

Классический пример: на момент распада СССР в рядах КПСС было 17 млн коммунистов. Кто вышел на баррикады защищать СССР? Единицы. Партия была огромадная, все с партийными билетами, все с лозунгами «Да здравствует СССР! Будем стоять насмерть!», прекрасная идеология. И где?

Поэтому не сомневаюсь, что те, кто сегодня много выступает, говорит о преданности, в кризисной ситуации или «схаваюцца ў лесе», или скажут: «Да мы в душе всегда были против власти, просто обстоятельства вынуждали».

Некоторые извне пытаются обвинять беларусов, что мы были недостаточно активные в 2020-м… Ну, извините, такие мирные акции в таких масштабах на постсоветском пространстве, наверное, никогда нигде не проводились. Тем более учитывая специфику, в каких обстоятельствах это происходило.

Легко критиковать, а вы приезжайте, помогите, посмотрите, в каких условиях это делалось. Безусловно, это шаг вперед, но этот шаг вызвал такую реакцию, которая отбросила нас в плане демократизации общества на годы, а скорее на десятилетия назад.

Печально, что исторические уроки — особенно трагические страницы — не выучены.

«Если ты ни на кого не написал сегодня, никого не сдал, кого-то морально поддержал, пусть не публично — это тоже уже гражданский подвиг»

— Обратила внимание, что эксперты, которые выехали за пределы страны, более оптимистичны в плане нашего будущего, нежели те, кто остался.

— Мы ощущаем происходящее не эпизодически, через СМИ, а повседневно. Мы живем в состоянии, когда ты не знаешь, постучат в твою дверь сегодня или нет.

Да, у активных сторонников власти сейчас эйфория, они с удовольствием смакуют: этому правильно дали, нечего носки не того цвета надевать, этого давно надо было за его слова посадить, а тот вообще 20 долларов перечислил.

Так радовались в 1937 году: ах вот этих бывших белогвардейцев, ах вот этих кулаков, ах вот этих помещиков… Но чем все завершилось тогда, когда-то завершится и здесь.

— Что можно делать в этой ситуации? Какими вам вообще видятся перспективы нашей страны и самих белорусов как нации.

— Печальная ситуация заключается в том, что внутри страны, к сожалению, реально на события повлиять уже невозможно. Можно только остаться человеком.

Вот сейчас та самая грань. Чем дольше эта ситуация будет продолжаться, тем сильнее соблазн: может, надо уже переходить на сторону актива, принимать участие во всем, тебя заметят, продвинут, премию дадут, ведь лучше жить хорошо сейчас, поскольку неизвестно, сколько продлится ситуация?

И сегодня, наверное, самое главное, не поддаться этому соблазну, не сдаться. Пусть лучше внутренняя миграция, но человек должен сохранить себя. Потому что все равно придет время.

Но мы не знаем, когда это случится. Единственная оптимистичная нота, что исторические процессы в ХХІ веке развиваются всегда значительно более стремительно, чем в ХХ. Даже мне с моим пессимизмом кажется, что это уже не может продолжаться десятилетия, даже пять лет кажется много. Но готовиться все равно нужно к затяжному варианту. Мы уже в нем находимся не один год.

Сейчас пока у нас нет никаких перспектив. Но они могут появиться. Поэтому остаться человеком во всех отношениях — это самое важное. Не перейти в услужение, в молчаливое согласие, с помощью которого все это будет продолжаться, не лжесвидетельствовать, не доносить, отстаивать, насколько это возможно, свои законные права, по крайней мере не позволять чиновникам их постоянно нарушать. Да, тяжело.

Если ты ни на кого не написал сегодня, никого не сдал, кого-то морально поддержал, пусть не публично — это тоже уже гражданский подвиг.

Сейчас как раз тот период, когда нация должна сохранить себя. То, что сегодня мы можем и должны делать.

Матэрыял падрыхтаваны пры падтрымцы Міністэрства замежных спраў Чэшскай рэспублікі ў межах праграмы Transiton Promotion.