Ирвин Пенн: «Зрелище зачаровывает меня. Это и есть проклятье фотографа»

Ирвин Пенн родился в 1917-м в Нью-Джерси, в семье часовщика и медсестры, евреев-переселенцев из революционной России. Его называли «тихим фотографом» и «вещью в себе» – за то, что он почти не давал интервью и «неизвестно что еще придумает в кадре».

А начинал Ирвин курьером в Harper’s Bazaar, дойдя в итоге до должности арт-редактора. 

Но вначале (после учебы, путешествий и поиска себя) волею случая Пенн оказался ассистентом арт-редактора Vogue Александра Либермана. Ирвин на все имел свое видение, в том числе на то, как должна выглядеть обложка настоящего глянца. Фотографы лишь бурчали, а начальник дал совет в духе: «Если ты такой умный и все знаешь — покажи как надо!»

Так в 1943-м на обложке Vogue появилась первая фотография Ирвина Пенна. Всего для знаменитого глянца мастер снял более 165 обложек.

Именно Пенн придумал «запирать» знаменитостей в угол, невзирая на дискомфорт и даже клаустрофобию некоторых звезд. Нестандартный подход нередко выдавал бонусом и неожиданное поведение моделей, что лишь украшало кадр. Пенн не указывал нужные позы, а фотографировал, когда звезды порядком уставали позировать и сами выбирали удобный ракурс.

«Это заточение, как ни странно, утешало людей, успокаивало их. Стены были поверхностью, на которую можно было опереться или надавить», — говорил Пенн.

«Если я смотрю на какой-либо предмет или человека в течение некоторого времени, то зрелище зачаровывает меня. Это и есть проклятье фотографа», — признавался в побочках профессии Ирвин Пенн, став знаменитым и востребованным.

А в 1948-м, добравшись до Перу, мастер запечатлел порядка 200 портретов местных жителей.

Фото «Дети из города Куско» в 1948-м стоило 10 долларов, в 1978-м — 3000, а еще через десять цена взлетела до 35000. Но это что! Весной 2008-го его платиновый отпечаток, сделанный фотографом в 1971-м, продали за 529 тысяч долларов.

Пенн увлекался этнографией и натюрмортом, порой композицию составляли окурки или насекомые. Его серия окурков «Сигареты» еще одно подтверждение способности мастера превращать обыденное в экстраординарное.

Пенн оказался «алхимиком», будто обогнавшим свое время. И не удивлялся, что последователи, пытавшиеся разгадать секрет успеха, подвергали его снимки рентгенографии.

Критики единодушны в том, что глубина и красота фотографий Ирвина Пенна завораживают. При этом задаваясь вопросом: «Как же фотографу удалось избежать банальной пошлости?»

Натюрморты Пенна восхищают кажущейся обыденностью, иллюзорной простотой и скрытыми смыслами.

Пенн снимал папуасов Новой Гвинеи в национальной одежде и вовсю сопротивлялся шаблонам общества. «Они не примитивны. Примитивные люди живут в Нью-Йорке», — говорил мастер.

Когда мастеру летом 2007-го исполнилось 90, Анна Винтур посвятила ему июльский номер. Признавшись, что этот человек сделал из нее лучшего редактора и всегда считая, что это их с Пенном журнал.

«Нет больше никого, кто работает с таким же уровнем творческой энергии», —сказала тогда Винтур.

Смыслом для Ирвина Пенна была не конкретная фотомодель, а впечатление, которое она произведет на зрителя. А его важно заинтриговать, заинтересовать, порадовать и возбудить.

Однажды начальник сообщил Пенну, что руководство уже не устраивает его работа, поскольку фотографии буквально «прожигают страницы» глянца.

«И я понял, что они хотели от меня славных, сладких, чистеньких картинок с хорошенькими девочками. Я стал их делать, и меня начали печатать еще чаще», — вспоминал фотограф, уточнив, что до того создавал фотографии, а после «начал производить предметы потребления».

Но Пенн не отказался от собственного видения мира и продолжал создавать фотошедевры, зачастую для частных коллекций или для души.

«Самое ужасное — это сделать скучный портрет. В фотографии должна передаваться законченная история. Однако зритель может прочитать ее по-своему», — говорил мастер.