Ирина Козулина рассказала о своей болезни

Больше года находится за решеткой экс-кандидат в президенты Александр Козулин. В середине июля на долгосрочное свидание с политиком в колонию ездили его дочери — Юлия и Ольга. Жена Ирина Ивановна, как сообщалось, не смогла навестить мужа по состоянию здоровья. Сегодня она впервые рассказывает о своей болезни, о том, как преодолевает ее и невыносимую разлуку с мужем.

«Муж знал, что его арестуют»

— Последний раз я видела Александра в мае, — с грустью замечает Ирина Ивановна. — Это было краткосрочное свидание. Я только что вернулась из Америки, где проходила обследование. Мы поехали в колонию буквально через пару дней после моего возвращения.

На долгосрочное свидание в июле я решила не ехать, так как сейчас вопросом номер один для меня и всех моих близких является мое здоровье. А условия в колонии, как вы понимаете, не сравнятся с домашними. Мы решили, что я останусь в Минске, в колонию поехали дочери. В Интернете почему-то этот факт очень активно обсуждался... Я на самом деле не совсем здорова и не делаю из этого секрета. Я считаю, что болезни не надо стесняться и замыкаться в себе. Наоборот, я думаю, что люди, особенно публичные, могли бы рассказывать о своих проблемах со здоровьем и о том, как они их преодолевали. Возможно, это кому-то поможет по-другому взглянуть на свой диагноз, найти что-то для себя полезное. Например, когда я заболела, то искала любую информацию об этой болезни, о том, как с ней бороться... Я пришла к мнению, что надо искать иные пути выздоровления, без химиотерапии, гормональных препаратов. Это моя абсолютная внутренняя уверенность, что каждый человек может пробудить свои природные силы и самовосстановиться. Я выросла здоровым и физически сильным человеком. Александр тоже имеет от природы могучее здоровье. Спасибо за это нашим родителям. Своих дочерей мы так же растили. Они не знали, что такое антибиотики. Если случалось, что дети заболевали, я, да простят меня врачи, брала таблетку глюконата кальция и говорила: “Это волшебная таблетка, через полчаса после ее приема все пройдет”. И все срабатывало...

Причины же онкологии не выяснены точно до сих пор. Мне рано рассказывать о том, как я лечусь. Дождемся результата — тогда и поговорим. Может быть, я напишу книгу об этом. Мне есть чем поделиться с людьми.

— Выходит, когда начиналась прошлогодняя президентская кампания, Вы уже знали о своей болезни?..

— Конечно, я уже лечилась, проходила курс химиотерапии. Тогда, к слову, были разговоры, что, мол, Козулин поздно включился в предвыборную борьбу, советовался с женой. Наверное, эти намеки касались моего здоровья. Но я могу сказать определенно: болезнь — не повод для самоизоляции и тем более для принятия каких бы то ни было жертв со стороны моих близких. Я считаю, что жизнь должна идти своим чередом, и болезнь не причина, чтобы нарушить ее ровный ход. Надо стараться в любых условиях делать так, чтобы все, кто тебя окружает, жили тоже своей полноценной жизнью. И ты сам должен жить полноценно. Недавно я читала свои медицинские записи. И нашла одну, за 25 марта 2006 года. К тому времени я уже прошла шесть курсов химиотерапии, и надо было посмотреть, каков результат лечения. В тот день рано утром я поехала в Боровляны, сделала компьютерную томографию. Врач, который должен был ее расшифровать, задерживался. Я не стала его ждать. Потому что мне надо было быть рядом с мужем, отмечать День Воли, возлагать цветы... С того дня я больше не видела его на свободе.

— Если бы в начале 2006 года Вы знали, чего будет стоить Козулину и всей Вашей семье борьба за президентский пост, поддержали бы инициативу мужа?

— В общем-то, Александр нам говорил, что Лукашенко ему не простит эту кампанию, что его обязательно арестуют. Но одно дело, когда тебе говорят, а другое, когда ты получаешь это в жизни. Тогда мне все же не верилось, что в наше время возможен такой вандализм.

— Ирина Ивановна, накануне президентских выборов говорилось о том, что Вы развелись с мужем. Выходит, Вы ему теперь не жена и официально не можете выступать от его имени? Например, одна читательница “Народной воли” обвиняет нашу газету в неточности, когда мы пишем о Вас как о жене Козулина...

— Эти звонки в редакцию являются для меня сигналом, от которого я не ожидаю ничего хорошего. Начинается, значит, артподготовка. Могут лишить и свиданий, и передач. Меня в этой жизни ничего не удивит. Хотя нет, удивлюсь, если мужа по осенней амнистии выпустят на свободу. Конечно, отнять у нас можно все. Но только то, что снаружи. А то, что в душе, — вот уж над этим они не властны.

— Сегодня что самое невыносимое для Вас, что тяжелее всего переживаете?

— Когда мне очень хорошо... Когда я вижу зелень, цветы, красивые фрукты на блюде, когда ложусь в чистую постель, на свежее, только что выстиранное и выглаженное белье. Я знаю, как Саша это все любит...

— Когда следующее свидание с Александром Владиславовичем?

— Пока точно не знаю. Очередного краткосрочного свидания его лишили из-за дисциплинарного взыскания, которое он получил из-за того, что прилег после обеда на кровать. Ваша газета много писала об этом. Я очень надеюсь, что мы увидимся в октябре, нам разрешат долгосрочное свидание. Поэтому и пишу мужу в колонию, чтобы он “вел себя хорошо, говорил всем: ”Здравствуйте, спасибо, пожалуйста, до свидания, чтобы не лишили нас долгосрочного свидания".

— И что он Вам отвечает?

— Муж никогда не любил писать письма, наверное, как и все мужчины. Правда, первое время из колонии писал часто, а сейчас корреспонденция от него приходит все реже и реже. После долгосрочного свидания мы получили только одно письмо. Каждый раз спускаюсь к почтовому ящику с чувством, что вот сейчас обязательно среди газет будет его письмо. Достаю почту, разворачиваю, а там... ничего.

— Вы думаете, это он не пишет или проблема в доставке?

— Не знаю точно. Но молчание мужа тяготит. Я даже придумала такой, как дети его назвали, “прикол”. В последнее письмо, которое буквально на днях послала в колонию, вложила почтовую открытку. Подписала ее “Козулиной И.И. (хотя он на конвертах пишет Иришечке Ивановне) от Козулина А.В.” и составила текст: “Здравствуй, Иришечка! Отвечаю на вопросы, которые давно тебя интересуют. Первое, получил ли я все твои 6 пронумерованных писем (да, нет). Второе. Получаю ли я регулярно ”Народную волю" (да, нет)". И так шесть пунктов. Александру надо только подчеркнуть, да или нет. А в конце написала “От себя хочу добавить” и оставила ему место для нескольких предложений. Теперь жду, когда муж пришлет мне эту открытку.

«Власть категорически не хочет идти ни на какие уступки»

— После суда над Козулиным круг Ваших друзей сильно поредел?

— Он очень резко сузился после того, как Козулин попал в опалу, был отправлен в отставку с должности ректора БГУ. После ареста Александра Владиславовича плечо подставили те, в ком мы никогда не сомневались..

— Наверняка Ваш муж помогал детям чиновников поступать в БГУ. Вы раньше в своих интервью рассказывали, что с Козулиным дружили многие высокопоставленные чиновники. Все отказались от той дружбы?

— Не припомню, чтобы это звучало от меня именно так: “дружили многие”. Вы же понимаете, что друзей много не бывает. А приятельские отношения, деловые — это немножко другое. Настоящие друзья есть у нас повсюду.

— Проблемы с учебой у младшей дочери и с трудоустройством у старшей по-прежнему остаются?

— Юля перешла на пятый курс, она занимается на факультете международных отношений в БГУ. И если с учебой у нее все в порядке и придраться очень сложно, то где и как она будет проходить преддипломную практику — большой вопрос. Я не уверена, что найдется государственная контора, которая возьмет ее на практику. Не так давно старшая дочь Ольга в одном из бизнес-центров заказывала визитки общественной комиссии “Свободу Козулину и другим политическим заключенным”. И девушка не хотела принимать у нее заказ. Боялась. Но Оля настояла, убедила ее, что это не так страшно, как ей кажется. Представляете, в каком страхе живет народ... С работой у Ольги тоже много сложностей. Она до сих пор работает на фирме, которая объявлена банкротом, и ситуация там очень не простая...

— Ирина Ивановна, не кажется ли Вам, что сегодня Козулина практически все забыли. Акции, которые пытаются проводить соратники по БСДП, немноголюдные. Может быть, надо действовать иначе?

— Никаких оценок я давать не хочу, потому что ко всему, что происходит, отношусь предвзято по определению. Что бы кто ни делал, я считаю, что этого недостаточно. И то, что сейчас заявлено много пикетов в поддержку Козулина, меня очень радует. Были те, кто говорил, что не надо никаких пикетов и заявок, что, мол, исполкомы все равно не разрешат их провести. Я же считаю, что надо предпринимать любые попытки, потому что сидеть сложа руки преступно. Даже если откажут в проведении пикетов, Александра будет вдохновлять то, что за него борются. И он будет знать, что заявок было более 50.

— Весной после визита в Беларусь главы ПАСЕ Рене Ван дер Линдена активно обсуждалась вероятность освобождения из колонии Александра Козулина. Звучали предположения, что будет принята амнистия и Козулина освободят. Но та информация, которая приходит из колонии, последнее долгосрочное свидание с ним дочерей, когда Ольгу и Юлию едва ли не раздели донага, свидетельствуют скорее об обратном — власти не намерены выпускать Козулина из тюрьмы раньше вынесенного ему срока. Что Вы думаете по этому поводу?

— Все это был блеф. Я уверена, что власти сами же и распускали эти слухи, чтобы потянуть время — тогда Лукашенко метался между Россией и Европой. Причем распускали очень активно. Весной мои знакомые были на конференции в Швеции, и даже там от шведов они слышали, что, мол, Козулина вот-вот освободят. На самом деле никто и не собирается досрочно освобождать мужа.

— Вы думаете, Александр Владиславович все пять с половиной лет проведет в колонии?

— Хотелось бы верить, что этого не будет. Но я не знаю, что должно в ближайшее время случиться, чтобы его освободили. Я, конечно, оптимист, но и реалист в то же время. Я вижу, что власть категорически не хочет идти ни на какие уступки, ведет себя очень жестко и цинично.

— Знаю, что Вы с дочерьми после визита Рене Ван дер Линдена обращались к председателю Комиссии по вопросам помилования при президенте Наталье Петкевич и председателю Верховного суда Валентину Сукало с просьбой об освобождении Александра Владиславовича. Получили какой-либо ответ?

— Мы обращались не с просьбой о помиловании, а с просьбой рассмотреть непредвзято дело А.В.Козулина. Нам пришел ответ, что писать заявление должен сам осужденный. Но Александр Владиславович этого делать не станет. Я в этом абсолютно уверена.