Интеграционные проекты Беларуси и России лучше всего движутся по военным рельсам

Пять интеграционных промышленных проектов стали настоящей повесткой дня в белорусско-российских отношениях: громкие заявления о них звучат по несколько раз в неделю. Но эксперты убеждены, что за ширмой позитивной союзнической риторики идет серьезный закулисный торг.

Речь идет о пяти проектах промышленной кооперации — объединении белорусских предприятий с российскими или вхождении первых в состав вторых: создание холдинга «Росбелавто» на базе МАЗа и КамАЗа; интеграции белорусских «Интеграла» и Минского завода колесных тягачей (МЗКТ) со структурами госкорпорации «Ростех»; «Пеленга» с «Роскосмосом», а также «Гродно Азота» с «Еврохимом» или «Газпромом».

Сроки реализации некоторых из них, особенно «Росбелавто», переносились столько раз, что наблюдатели уже сбились со счета. Российский посол Александр Суриков в конце прошлого года открытым текстом посоветовал Минску не тянуть резину в этом вопросе. Ранее именно Суриковым на начало 2013 года был объявлен первый «окончательный» срок объединения МАЗа и КамАЗа.

Однако глава МИД Беларуси Владимир Макей в интервью проекту «Союз — Евразия» 1 апреля заявил, что с точки зрения белорусской стороны работа по интеграции предприятий ведется в нормальном ритме, а «скоропалительные решения здесь не подходят».

Заменит ли Беларусь Украину?

В том числе и этой теме был посвящен недавний визит в Минск российского вице-премьера Дмитрия Рогозина.

По приезде Рогозин заявил, что хочет «посмотреть, что еще можно сделать в сотрудничестве в сфере ВПК с учетом новой ситуации в Украине». Дело в том, что российская оборонка серьезно завязана на ряд украинских предприятий, искать замену которым Москву вынуждают известные проблемы в отношениях с Киевом.

Военный эксперт Александр Алесин отмечает, что Украина унаследовала около трети военных производств СССР:

— Это, в частности, известный днепропетровский завод «Южмаш», который производил самые тяжелые стратегические ракеты для Советской армии, до сих пор эти ракеты составляют основу стратегической мощи России.

Эксперт продолжает перечень:

— Харьковский танковый завод имени Малышева, в Николаеве — единственная верфь в СССР, где строились авианосцы. Два авиационных завода — в Харькове и Киеве, которые производили крупные транспортные самолеты. Турбинный завод, который до сих пор производит турбины всех классов для российского флота. «Мотор Сич», который производит двигатели для вертолетов, самолетов, и так далее.

— Ничего подобного Беларусь не производит и производить не может, — поясняет Алесин.

Единственное, по словам эксперта, на что может надеяться Беларусь — это поставки в Россию радиолокационной техники, средств связи и средств радиоэлектронной борьбы.

К тому же, взаимная зависимость украинского и российского военпромов делают ожидаемый многими разрыв маловероятным, убежден Алесин:

— Для украинской власти оборвать связи с Россией — это все равно, что выстрелить себе в ногу, десятки тысяч рабочих окажутся без работы, без зарплаты. Никто не загрузит эти оборонные заводы, кроме России.

Наклевывается компромисс по военпрому

Однако Минск и Москва, судя по всему, сближаются по вопросу интеграционных проектов в сфере обороны.

Первой весточкой прогресса на этом направлении стали новости о том, что российская госкорпорация «Ростех» начала проводить due diligence (комплексную оценку финансового состояния) «Интеграла». Это важнейший этап предпродажной подготовки.

Основным стопором в процессе военно-промышленной интеграции всегда было несовпадение запросов белорусской стороны со степенью заинтересованности российской.

Беларусь хотела получить доступ к оборонному заказу своей восточной соседки, но по традиции выставляла России длинный перечень условий, отмечает Александр Алесин:

— Например, чтобы развитие этих предприятий шло на территории Беларуси, чтобы технологии не выводились, чтобы не было перекачки мозгов.

Однако охлаждение отношений восточной соседки с Западом, уже объявленная НАТО приостановка военного и гражданского сотрудничества с Москвой могут вполне привести на следующем круге санкций к эмбарго на поставку военных технологий в Россию.

«Интеграл» производит микросхемы для российских комплексов С-300. В условиях, когда американские производители отказываются от поставок, роль Беларуси растет», — поясняет Алесин.

Продукция МЗКТ, в свою очередь, незаменима для ракетных комплексов, развитие которых будет нужно России как воздух в случае развертывания американской ПРО в Европе.

С другой стороны, у России полно средств понудить Беларусь к уступкам.

Экономист Сергей Чалый убежден, что окончательное решение по интеграции в оборонной промышленности будет приниматься как следствие целого ряда «крючков», на которые Москва успела подвесить Минск:

— Это уже не только последний транш кредита ЕврАзЭС, но и мифический российский кредит в два миллиарда долларов, и нефтяной баланс на вторую половину 2014 года.

Интересен в этой связи и недавний разговор премьеров двух стран Михаила Мясниковича и Дмитрия Медведева. Последний отметил ускорение реализации интеграционных проектов.

Но кроме этого, обсуждался и нефтяной баланс на второе полугодие. Если бы Беларусь в благодарность за прогресс в интеграционных проектах получила желаемый объем поставок нефти, пресс-служба белорусского правительства не преминула бы об этом радостно сообщить.

Однако этого в сообщении не было. Судя по всему, один из важнейших козырей Москва решила попридержать до хоть сколько-нибудь заметных результатов промышленной интеграции.

Энтузиазм остывает

Если в вопросах военпрома внешнеполитическая ситуация добавляет России интереса к белорусским предприятиям, а финансовая уязвимость Минска дает Москве рычаги воздействия, то с остальными интеграционными проектами дела идут иначе.

И по «Гродно Азоту» и по холдингу МАЗ — КамАЗ ситуация дошла до той точки, когда россиянам эти активы перестают быть интересны, считает Сергей Чалый.

— Сейчас и МАЗу не очень-то это объединение нужно, рынок довольно сильно сокращается в самой России в связи с сокращением инвестиций. Не очень понятно, что эта совместная структура будет делать, где рынки сбыта? — отмечает аналитик.

Общий пессимизм по этому проекту подтверждается недавними заявлениями директора КамАЗа Сергея Когогина:

— Условия, которые старательно предлагает нам белорусская сторона, находятся за пределами моего понимания.

Когогин посетовал, что белорусы не хотят решиться на уступки по вопросу собственности, а КамАЗ не готов без этого делать инвестиции.

Сергей Чалый также констатирует несовпадение интересов сторон:

— КамАЗ интересует какое-то количество технологических процессов, МАЗ интересует раздел рынка, который в сущности КамАЗу не нужен. У него обратная задача — увеличить свою долю за счет МАЗа. Я не вижу тут точек соприкосновения.

А по «Гродно Азоту» на днях выступил с оптимистичным заявлением белорусский вице-премьер Владимир Семашко: в апреле проведем конкурс, найдем стратегического инвестора, привлечем более 1,5 млрд. долларов на развитие предприятия.

Сергей Чалый отмечает:

— Уже более трех лет «Гродно Азот» теряет конкурентоспособность, внутреннее потребление увеличивается, объемы производства практически не растут, на экспорт все меньше остается. Более миллиарда долларов нужно на создание новых производств.

— Конкурс сделан таким образом, что покупатель должен обеспечить бесперебойные поставки сырья, а это может сделать только «Газпром». Ситуация одного продавца, одного покупателя. И не очень похоже, чтобы России было сильно нужно это предприятие, — подчеркивает эксперт.

По его мнению, «Гродно Азот» не успели вовремя продать, а сейчас «встала проблема цены и неподъемных условий, который наша сторона выдвигает». Непонятно, с чего вдруг «Газпром», переживающий не лучшие времена из-за проблем с ЕС и Украиной, решит раскошелиться на развитие белорусского предприятия.

Получается, что флагманские проекты белорусско-российской интеграции обретают некую динамику только, когда к этому подталкивают экстраординарные условия и подвешенное состояние союзников. А без лишних стимулов стороны просто тянут одеяло на себя, оставляя публике лишь громкие обещания и вечно сдвигаемые планы.