«И мы снова будем целовать государство в плечико. На этот раз по телевизору»

Приближение этого праздника обыкновенно опознаешь по телеэкрану, который загодя милитаризируется: больше сюжетов в информационных программах о предстоящих торжествах, об их репетициях, чаще мелькают фильмы о войне.

Кадр из фильма «Июльский дождь»

Обязательно пересмотрим в 157-й раз «Семнадцать мгновений весны». И непременно какой-нибудь канал отметится сериалом по этому случаю. В этом году Первый нам предлагает захватывающую, судя по анонсам, историю «По законам военного времени».

Прогуливаясь в Москве по законам мирного времени, уткнулся в Садовое кольцо, по которому тащилась тяжелая бронетехника. По обеим сторонам магистрали ее парад принимали густые цепи штатских граждан, завороженных видом стальных чудищ, ловя их в объективы своих смартфонов и айфонов. Хотел было нырнуть в подземный переход, чтобы пройти к Патриаршим, но дорогу преградили полицейские. Наверное, правильно. Над переходом как раз проплывала монстрообразная ракета. Может, и умная, но уж очень весомая. «А вдруг проломит», — подумал я, припомнив о недавнем провале грунта на Садовом кольце, правда, в другом месте.

В ожидании, когда прервется колонна технологической мощи, подумал: а ведь это если и праздник, то не победы. То есть повод прежний, а смысл — иной.

Изначальный смысл этого праздника определился не сразу. Сталин не рискнул назначить 9 мая праздником Победы. Во многом стихийно получилось, что однополчане, демобилизованные и не демобилизованные, собирались в этот день в сквере у Большого театра, чтобы обняться, выпить, чокаясь, и вспомнить погибших товарищей и выпить за них, не чокаясь.

Кинохроника сохранила огромный массив трогающих до слез мгновений душевной открытости. И мастера художественного кино не обошли вниманием те годы, когда девятый день мая был Днем Поминовения не вернувшихся с войны. Почему-то мне более всего запомнились последние кадры из «Июльского дождя», где героиня, испытав сполна драму душевного одиночества, наблюдает со стороны теплые улыбки и объятия бывших фронтовиков.

Только спустя пару десятков лет после окончания войны он стал праздником вернувшихся, все еще пропахших порохом, с орденами на груди и со слезами на глазах. Государство пристегнуло к Дню Победы еще один день — 10 мая — и сделало их красными днями календаря, то есть выходными, которые таковыми остаются при всех режимах. И стали они днями торжества советской государственности, вследствие чего сам праздник не мог не формализоваться, не приобрести известную долю выспренности, а с ней и изрядную дозу фальши и демагогии.

Кадр из фильма «Падение Берлина»

Надо заметить, что сам товарищ Сталин, не санкционировав празднование народом победы, поспешил ее присвоить себе.

Телевидения тогда не было, но было кино, притом цветное. И уже в 1949 году на полуразрушенном «Мосфильме» режиссер Михаил Чиаурели снял «Падение Берлина». (Картина иногда протискивается в праздничный репертуар какого-нибудь канала.) То была почти фреска, которую следовало назвать «Явление Сталина народу». Война интерпретировалась как столкновение Бога и дьявола. Гитлер исходил злобой и ненавистью в своем подземном бункере. Сталин царил в просторных кремлевских апартаментах. А в финале наш Отец воспарил над поверженной Германией и приземлился в непосредственной близости от Рейхстага. Эта сцена зацитирована в наши дни. Вождь стоит на трапе самолета, как на трибуне Мавзолея, в белом кителе, а его приветствуют представители всех советских регионов и только что освобожденные из фашистских концлагерей узники многонациональной Европы. А потом лирическая героиня просит разрешения поцеловать товарища Сталина и, получив оное, целует его в… плечико. То был поцелуй прогрессивного человечества, оказавшийся, как вскоре выяснилось, иудиным. Вскоре товарища Сталина либеральное человечество постаралось забыть как страшный сон.

Другой вопрос, что страшные сны не так-то просто выветриваются из памяти. Культ личности генералиссимуса был разоблачен и осужден на словах. Но культ божественности советского государства и коммунистической идеологии всеми силами поддерживался и после смерти вождя. И праздник Победы стал одним самых главных обрядов этого культа. Оттого в его сердцевине с запахом пороха, с привкусом горьких слез мы находим энное количество фальшивой гражданственности.

Стоит обратить внимание, что тот же запах сопутствует едва ли не всем прочим общественным инициативам, что были национализированы государством. Так случилось с георгиевской ленточкой, а теперь повторилось с движением «Бессмертный полк».

Видимо, уж такая судьба: едва народное начинание формализуется, регламентируется и утверждается как обязанность, оно мертвеет.  

Оттого отношение и к празднику Победы оказалось противоречивым. Хотя, надо признать, люди со временем научились отшелушивать наносное, официозное. Этому в немалой степени поспособствовал и художественный кинематограф такими картинами, как «Летят журавли», «Мир входящему», «Баллада о солдате», «Белорусский вокзал», «Сочинение ко Дню Победы».

День Победы, Москва, 1945. Фото Георгий Петрусов/РИА Новости

Отдельной строкой стоит упомянуть сериал «Семнадцать мгновений весны». Отношение к нему со стороны публики довольно парадоксально: она его надолго полюбила, она же над ним всласть поиздевалась в анекдотах.

Очевидно, что он был снят по заказу КГБ с целью облагородить и гуманизировать образ чекистского ведомства со скверной, как сегодня говорят, кредитной историей. До этого с той же целью был запущен сериал «Следствие ведут знатоки». Предмет облагораживания был другой — милиция. А чем КГБ хуже МВД?

Получилось лучше. Кинорежиссер Татьяна Лиознова, лирик по природе своего дарования, догадалась спеленать историко-приключенческую беллетристику Юлиана Семенова патриотической лирикой Таривердиева и Рождественского, да еще мобилизовать самых обаятельных и привлекательных артистов советского кино, от Вячеслава Тихонова до Евгения Евстигнеева с Олегом Табаковым и Леонидом Броневым, и дело было сделано. И фильм до сих пор воспринимается как сочинение ко Дню Победы. И на этот раз он появится в эфире. Правда, на канале «Звезда».

Сразу после крушения советской власти праздник Победы воспринимался просто как выходной день. Затем празднование Дня Победы обрело второе дыхание. Теперь, судя по характеру официальных мероприятий и по интенсивности милитаризации эфира, войне возвращается идеологическая нагрузка. Война и Победа снова призваны и мобилизованы. Они обязаны встать в строй и послужить делу патриотического воспитания народа.

«И что осталось от изначальной человечности святой памяти о павших?» — думал я, провожая взглядом медленно ползущее к Красной площади железо.

Парад с утра, да салют на ночь глядя.

Конечно, и это праздник. Праздник победной военщины, милитаризма, в фанфарной музыке которого все пронзительнее звучат ноты самоутверждения и реванша за проигранную холодную войну и за поражение в экономическом соревновании с Западом.

Как пел Юрий Визбор: «Зато мы делаем ракеты…» И мы снова будем целовать государство в плечико. На этот раз по телевизору.