Государство отказывает в помощи пострадавшим от взрыва в метро

Пострадавшие от взрыва в столичном метро рассказывают как их «кидает» государство. Татьяна Артеменкова, пострадавшая от теракта в метро: Сначала сказали, собирайте справки, а потом пришел ответ из Мингорисполкома: «Выделить материальную помощь не предоставляется возможным».

– Приходилось пить лекарства, проходить курс лечения у психотерапевта и, думаю, сейчас мне тоже нужна психологическая помощь, – говорит она. – Когда я первый раз обратилась в комиссию по выплатам материальной помощи, мне утвердительно сказали: деньги получите обязательно, собирайте документы. А на днях пришел ответ из Мингорисполкома: «Выделить материальную помощь не предоставляется возможным».

Но обо всем по порядку.

11 апреля Татьяна договорилась встретиться со знакомой. Около шести вечера спустилась в минскую подземку, ехала от «Автозаводской» до «Купаловской», а потом должна была перейти на вторую ветку метро.

– Взрыв прогремел, когда я вышла из туннеля, соединяющие две линии и начала спускаться по лестнице на платформу. До «Октябрьской» оставалось 2 шага, – продолжает свой рассказ Татьяна. – И сразу все пространство заволокло едким дымом красного цвета, пыль стояла сумасшедшая, дышать было тяжело. Вокруг кричали люди, я впала в ступор и не знала, что делать. Бросилась звонить мужу, он просто кричал в трубку: срочно оттуда выходи.

На улицу Татьяна самостоятельно выйти не могла: от шока она не ориентировалась в пространстве, помогли другие пострадавшие.

– Только выбралась и ко мне сразу же подбежали врачи «скорой», – вспоминает она. – Но я от помощи отказалась, потому что видела: другим помощь была важнее. До сих пор перед глазами молоденькая девушка, с разорванным бедром, мужчина с повисшей на коже ногой…

Татьяну среди пострадавших нашла ее знакомая. Ехать в больницу, как предлагали врачи «скорой», женщина отказалась. Подруга помогла ей дойти до вокзала и оттуда добраться домой.

– Вечер я помню плохо, а 12-го все началось, – слезы снова наворачиваются на глаза женщина. – Включила телевизор, а там репортажи о теракте. У меня случилась истерика. Муж запретил смотреть телевизор, успокаивал, как мог, а меня буквально не переставая, била дрожь. 13-го я пошла на работу. Руководство, увидев, в каком я состоянии, отправило в поликлинику. Мне тут же выписали сильные успокаивающие лекарства, антидепрессанты – клоназепам, стимулотон. Препараты дорогие, но я, конечно же, их купила. На 21 апреля назначили обследование, со мной стала работать психолог в поликлинике.

Татьяну вызвали в Первомайский РОВД для дачи показаний. Ее признали пострадавшей и направили на судебно-медицинскую экспертизу. В милиции женщине посоветовали обратиться в комиссию по выплате компенсации пострадавшим от теракта. Сказали, что она может подать исковое заявление на возмещение морального и материального ущерба.

– От искового заявления я отказалась, а в Мингорисполком поехала, – говорит она. – В комиссии мне сказали написать заявление на выплату. Пообещали, что компенсацию я получу обязательно и даже не одну, предложили открыть счет в «Беларусбанке». Дали памятку пострадавшим от теракта для получения страхового возмещения в страховой компании «Белэксимгарант». Я позвонила туда, объяснила, что получила психологическую травму, мне сказали: приезжайте, привозите документы.

Страховая компания направила Татьяну Артеменкову на повторную судебно-медицинскую экспертизу.

– Сказали, что это уже психологическая судмедэкспертиза, – говорит Татьяна. – Я удивилась: как на фоне антидепрессантов, мне можно назначать такую экспертизу. Но поехала ее проходить.

Мне дали листочек с вопросами, на который я должна была ответить. Но заполнять почему-то попросили карандашом. Мне это показалось странным – запись карандашом можно легко стереть – и я потребовала ручку. Но не это главное. Со мной общались 2,5 часа, а ответа оттуда я никакого не получила.

Но на днях Татьяна Артеменкова получила по почте два письма. Обычное из Мингорисполкома и «до востребования» из государственной страховой компании «Белэксимгарант».

– Оба ответа были очень похожи по содержанию, – вздыхает Татьяна. – В результате взрыва телесных повреждений у меня не зафиксировано, значит, выделить материальную помощь не представляется возможным.

Сказать, что мне обидно, ничего не сказать. Дело не в деньгах – дело в отношении. Я всегда говорила, что пострадала психологически, зачем тогда надо было обещать мне эти выплаты, направлять на комиссии. Я потратила столько сил и времени на сбор документов! И ради чего: чтобы получить отказ! Ни я инициировала это, чиновники мне говорили: вам положена помощь… Выходит, что тех, кто пострадал психологически, просто игнорируют. Или нет денег, чтобы помочь всем пострадавшим?! На парад военный деньги есть, на дельфинарий есть, а помочь людям – нет. Или я не права?!