Головнева: «Идет тренд на более жесткую реакцию на различные правонарушения»

Наталья Кочанова отказала во встрече гражданской инициативе «Матери-328», которая объединяет родственников осуждённых за наркопреступления. Участникам инициативы не дали даже записаться на личный прием чиновницы в Минске и Жлобине, сообщает MAYDAY.

Если вначале представителям «Матерей-328» ответили, что заявка принята и вскоре перезвонят, чтобы уточнить количество человек, идущих на прием, то после, как стало известно правозащитникам, «неофициально дали понять, что Наталья Кочанова раздражена темой, а власти больше не намерены обсуждать непропорционально большие сроки для несовершеннолетних и другие проблемы осуждённых за наркопреступления».

Более того, инициативе закрыли возможность писать петиции на специализированных сайтах — модераторы просто не пропускают обращения, вероятно, получив «черный список» запретных тем.

В прошлом году Кочанова также проигнорировала обращения инициативы, отказался от общения с ними и генпрокурор Андрей Швед. Вместе с тем, когда беларусские власти и силовики обсуждали амнистию 2024 года, речь шла о сокращении на год сроков для несовершеннолетних, осужденных за наркопреступления. Других послаблений, дали понять силовые ведомства, не планируется.

Что означает массовое нежелание чиновников и силовиков говорить о сроках и проблемах беларусов, осужденных за наркопреступления, Филин обсудил с юристкой правозащитного центра «Вясна» Светланой Головневой.

— То, что активисткам движения отказывают во встречах и не дают составлять обращения — это незаконная практика и дискриминация, — отмечает юристка. — Потому что есть Закон об обращениях граждан, который дает право всем подавать обращения, коллективные и индивидуальные, в госорганы, а обязанность госорганов — отвечать на них. И практика каких-либо черных списков незаконна.

При этом, добавляет правозащитница, закон оговаривает и случаи, когда чиновники могут прекратить переписку с людьми, — например, когда они обращаются не по сфере компетенции конкретного госоргана, условно говоря, пишут в прокуратуру какие-то вещи, которые находятся в ведении парламента.

Но и в этом случае просто «отфутболить» автора обращения нельзя — нужно ответить, что этот вопрос не входит в компетенцию ведомства, а относится к другой сфере, и переслать обращение гражданина в тот орган, который и должен его рассматривать.

Также переписка может быть прекращена, если человек бомбардирует однотипными запросами госорган и уже получил ответ на свой вопрос, но продолжает слать письма, — но, опять же, госорган должен об этом официально уведомить. Не ответить или не принять граждан на личном приеме просто потому, что должностному лицу не хочется встречаться (или «раздражен темой») — это незаконно, будь ты хоть глава Совета Республики, хоть прокурор или любой иной госслужащий.

Что касается нежелания представителей власти вести диалог с «Матерями 328», ситуация ухудшалась и давление на активистов постепенно нарастало не первый год, говорит Светлана Головнева.

— Прежде, возможно, это было не столь заметно и сами представители движения были не столь активны. Но вот в 2020 году Татьяна Каневская, одна из самых известных активисток движения, благодаря которой удалось добиться смягчения антинаркотического законодательства, была доверенным лицом Светланы Тихановской в Гомеле, в связи с чем была задержана (еще до выборов, 6 августа 2020, ей дали 6 лет лишения свободы в тюрьме строгого режима. Также под политическое преследование попали сыновья активистки Александр и Дмитрий Каневские — Ф).

А в 2022 году была задержана еще одна известная активистка движения Марина Киселевич (ей по статьям 367 и 368 Уголовного кодекс, «Оскорбление президента» и «Клевета в отношении президента РБ», вынесли приговор — 4 года «химии», а в текущем году заменили на колонию — Ф). Обе активистки признаны политзаключенными.

В июле 2023 года, напоминает юристка, «Матери 328» ходили на прием в Генпрокуратуру, чтобы попробовать как-то наладить контакт с представителями властей:

— Раньше это как-то работало, удалось даже попасть на прием в администрацию президента, хоть пришлось этого долго добиваться и активистки даже объявляли голодовку. После этой встречи им обещали пойти навстречу, даже принять некоторые послабления в законодательстве. В 2018 году парламент даже начал рассматривать поправки, но во втором чтении этот проект «завернули».

В прошлом году после приема у генпрокурора, уточняет собеседница, активисты движения ничего не сообщали о результатах, только сообщили, что встреча прошла. Зато рупор пропаганды «СБ. Беларусь сегодня» разместила довольно резкую статью с негативным посылом — мол, почему это генпрокурор встречается с теми, кто покрывает «наркоманов и экстремистов».

— То есть, давление и даже буллинг со стороны провластных СМИ были и раньше, — констатирует Светлана Головнева. — А то, что мы наблюдаем сейчас, как мне кажется — логичное продолжение этого давления. Потому что в целом идет тренд на более жесткую реакцию на различные правонарушения.

С 2020 года правозащитники много говорят про то, что нарушаются права политзаключенных и других людей, которые преследуются по политическим мотивам. Но в последний год явно видно, что это распространилось намного шире и затронуло не только продемократически настроенных беларусов, организации гражданского общества, активистов и активисток, но и в целом все общество.

Эта тенденция поиска — а главное, нахождения — новых «врагов» и тех вещей, которые не вписываются в картину ценностей и представлений властей и пропагандистов о «правильном» и «неправильном» — приводит ко все большему ужесточению законодательства, отмечает Светлана Головнева.

При этом силовиков, которые настаивают на усилении борьбы с незаконным оборотом наркотиков и регулярно рапортуют о выявлении и «перекрытии» крупных каналов поставки наркотических средств, задержаниях закладчиков и т.п., очевидно, не смущает, что эта усиленная борьба идет на фоне открытой границы с Россией, откуда в Беларусь и через нее идет огромный вал наркотиков.

— Вся политика по контролю психоактивных веществ всегда была репрессивной, и сейчас точно не становится более мягкой, — замечает юристка, — а открытая граница, действительно, — это слон в комнате, о котором не говорят и борются с последствиями. Но зато борются усиленно: в последние годы в беларусском парламенте никаких послаблений по «наркотическим» статьям не обсуждалось.

В последний раз эти изменения были приняты в 2019 году и оказались очень формальными — большую часть поправок отклонили, только снизили нижний предел наказания.

Если раньше было 5 лет лишения свободы по статье 328-2 («Незаконные изготовление, переработка, приобретение, хранение, перевозка или пересылка либо незаконный сбыт наркотических средств»), то приняли 3 года, и по 328-3 (те же действия, совершенные группой лиц либо должностным лицом) минимальное наказание уменьшили с 8 лет до 6.

Это не существенные изменения. К тому же уже тогда и сам Лукашенко говорил, и в парламенте обсуждали, что этих изменений достаточно, поэтому дальнейших изменений не планируется.

Ничего нового не делается и по программе снижения вреда. А учитывая, что большинство НГО ликвидированы, то и возможностей повлиять на ситуацию, например, начать какие-то международные совместные проекты, к сожалению, все меньше.